В течение более чем 25 лет слова "Северная Ирландия" были для всего мира — и особенно для постоянных зрителей программы "Время" — синонимом террора и насилия. Однако полтора года перемирия между британским правительством и Ирландской республиканской армией изменили облик и Ольстера, и его жителей, быстро привыкших к новой для них мирной жизни. Репортаж из Белфаста спецкора Ъ ДМИТРИЯ Ъ-КАМЫШЕВА.
"Берлинская стена" по-североирландски
Я прилетел в Белфаст на следующее утро после взрыва, разметавшего по одной из улиц Лондона двухэтажный автобус. После сбивчивых ночных радиорепортажей с места взрыва, после сообщений ТВ о 500 "зеленых беретах", прибывших в Белфаст, после скрупулезного досмотра багажа в лондонском аэропорту Хитроу, когда полицейские десять минут изучали мой будильник, — после всего этого я ожидал увидеть город, ощетинившийся пулеметами, опутанный колючей проволокой, полный испуганных людей, вздрагивающих при каждом громком звуке... Меня встретили пустой аэропорт, отсутствие какого бы то ни было контроля на выходе и скучающий таксист на автостоянке. Едва узнав, кто я такой, он тут же со знанием дела посоветовал: "Ты только не верь тому, что показывают по телевидению — лучше спрашивай, спрашивай..."
Знакомство с центром Белфаста подтвердило, что по сравнению с Лондоном североирландская столица выглядит настоящим раем: ни усиленных нарядов полиции, ни оцепления целых кварталов из-за обнаружения очередной авоськи с пустыми бутылками, ни даже развешанных чуть не на каждом столбе инструкций, как поступать гражданам, нашедшим оставленный без присмотра багаж ("1. Не проходите мимо. 2. Не прикасайтесь. 3. Немедленно известите полицию..."). Не говоря о том, что ни одного солдата из тех пятисот встретить так и не удалось, а для того чтобы сфотографировать полицейскую бронемашину, известную по телерепортажам из Ольстера прошлых лет, пришлось охотиться за ней чуть ли не двое суток.
Впрочем, прошлое все же напоминает о себе, стоит лишь отдалиться от центра города. Наиболее зримым его воплощением остается местная "берлинская стена", вернее, несколько стен, разделяющих кое-где католические и протестантские кварталы. Правда, сейчас это препятствие, несмотря на внушительный вид, скорее символическое, поскольку многие ворота снабжены надписью: "Если этот проход закрыт, следуйте, пожалуйста, через другие ворота по улице такой-то". Поэтому белфастские стены — скорее мера психологического воздействия: если ночью какие-нибудь не в меру горячие протестантские парни вздумают поколотить своих католических земляков (или наоборот), то им скорее всего придется пройти пару-другую километров до ближайших открытых ворот. А за это время либо "ярость благородная" успеет выкипеть, либо бдительные ольстерские полицейские найдут способ убедить искателей приключений разойтись по домам. Видимо, поэтому и жители Белфаста в большинстве своем ничего против "берлинских стен" не имеют: все-таки с ними спокойнее...
А горячим ирландским парням остается проявлять себя другими способами: вывешиванием на видном месте британских или ирландских флагов либо созданием образцов настенной живописи на военно-патриотическую тему. Кстати, картины эти, изображающие статных хлопцев-террористов с автоматами и в черных масках, действительно выглядят как произведения искусства. Но восхваляемые таким образом организации запрещены законом, и я поинтересовался у местных полицейских, почему власти не ликвидируют эти художества. Мне убедительно разъяснили, что, во-первых, для этого пришлось бы к каждому маляру приставить двух солдат, а во-вторых, следующим утром стена все равно будет снова разрисована — так зачем же зря тратить государственные деньги?
И все же мирная жизнь проникает и в эти, некогда самые неспокойные, районы Белфаста. Окончательно меня в этом убедили два факта: дети, возвращавшиеся из школы, расположенной в католическом квартале, в свои дома в соседнем протестантском районе, и более 150 тысяч жителей Северной Ирландии, позвонивших по организованной пятью местными газетами "горячей линии в поддержку мира". И хотя необъявленная война в Ольстере длилась 25 лет, а перемирие — всего полтора года, за эти 18 месяцев абсолютное большинство североирландцев успело привыкнуть к миру. И, как мне показалось, вернуться назад, в войну, их не заставит даже самая горячая любовь к своей "большой родине" — будь то Великобритания или Ирландия.
"Если снова начнется, то будет хуже, чем раньше..."
И все-таки пока мир в Северной Ирландии — штука очень хрупкая. Об этом мне напомнило посещение штаб-квартиры Королевской ольстерской полиции (RUC), где, кстати, я увидел первого в Белфасте полицейского с автоматом. Впрочем, его грозный вид — скорее не необходимость, а символ: находится штаб-квартира в одном из самых спокойных районов города, и даже в самые трудные времена нападений на нее не было. Зато работы местным полицейским хватало всегда. Хотя бы потому, что именно RUC, а не армия, является главным органом, обеспечивающим безопасность жителей Ольстера. Кстати, в том, что касается оперативных действий, местная полиция не подчиняется даже Лондону, и все решения — в том числе о привлечении военных для поддержания порядка — принимает непосредственно шеф RUC.
Из беседы с офицерами пресс-департамента полиции я вынес твердое убеждение, что о местных террористах здесь знают все. И то, что ИРА требуется около пяти миллионов фунтов стерлингов в год, которые боевики получают как от своих братьев-ирландцев из США, так и с помощью рэкета и коммерции. И то, что оружие террористы покупают в Ливии, США и Восточной Европе. И, наконец, то, что в ИРА насчитывается не более 600 активных боевиков, а в протестантских (так называемых лоялистских) тергруппах и того меньше — около 200. Кстати, к террористам, борющимся за сохранение Ольстера в составе Соединенного Королевства, власти относятся ничуть не менее сурово, чем к сепаратистам. По словам полицейских, ловить лоялистов даже легче, чем боевиков ИРА: их отношения с местным населением часто строятся на запугивании и угрозах, тогда как католики нередко проявляют к "своим" террористам искреннее сочувствие.
Всей этой информацией — как и многой другой — RUC обладает благодаря хорошо поставленной разведработе, которой занимается специальное подразделение полиции. Благодаря своевременно полученным разведданным прежде удавалось предотвратить по нескольку десятков терактов в год. Правда, как очень по-российски посетовали мои собеседники, иногда эффективность работы снижается из-за недостаточно жесткого законодательства. К примеру, даже доказанного факта членства в ИРА или другой террористической организации недостаточно для вынесения судом обвинительного приговора, если нет свидетельств конкретной преступной деятельности.
Удивили меня в полиции и еще одним фактом: уровень преступности в Северной Ирландии ниже, а раскрываемость преступлений выше, чем в Великобритании в целом. И хотя после объявления перемирия многие ожидали, что уровень обычной преступности вырастет, этого не произошло. К тому же только в последние полтора года полицейские смогли наконец заняться, как они говорят, "нормальной работой", сняв бронежилеты и забыв о взрывных устройствах и ночных перестрелках. Правда, после взрыва "доклендской бомбы" бронежилеты пришлось надеть вновь. Брать из оружеек еще и автоматы полицейским очень бы не хотелось. К тому же в случае новой вспышки насилия даже их может оказаться недостаточно. Как сказал мне на прощанье один из офицеров, "если здесь снова начнутся столкновения, то будет гораздо хуже, чем раньше".
Дружба дружбой, а футбол врозь
В прошлом и настоящем Северной Ирландии много параллелей с ситуацией в других "горячих точках". "Берлинские стены" и конституция Ирландии, называющая Ольстер частью этой страны, напоминают о двух Германиях, взрывы бомб — о терроризируемой басками Испании, армия, введенная для "защиты конституционных прав граждан" (прежде всего католиков) и начавшая в конце концов с этими гражданами воевать, — о Чечне.
Однако специфических черт здесь, пожалуй, больше. Местные газетчики долго и терпеливо объясняли мне разницу между юнионистами (легальными сторонниками британского Ольстера) и лоялистами (предпочитающими бороться за это террористическими методами), националистами (выступающими за объединение Ирландии мирным путем) и республиканцами (ИРА и Шинн Фейн). Причем между националистами и юнионистами нередко можно найти немало общего: и те и другие хотят мира, и в первую очередь внутри самой Северной Ирландии. Только если первым все это нужно для последующего воссоединения с "исторической родиной", то вторые убеждены, что сытая и спокойная жизнь возможна лишь под теплым крылышком Лондона.
И все же, несмотря на внешнее единство по многим вопросам, до полного согласия еще весьма далеко. Религиозное разделение особенно живуче на бытовом и культурном уровне, и даже в интернациональном по духу спорте: например, футбольные болельщики-протестанты поддерживают сборную Северной Ирландии, тогда как католики в основном болеют за команду соседней Ирландии. Да и былая взаимная подозрительность дает о себе знать. Протестанты боятся, что через пару десятилетий католики, у которых, как правило, больше детей, будут составлять большинство населения, и тогда объединение с Ирландией станет неизбежным. Этого, по мнению протестантов, и добиваются католики, затягивая окончательное решение проблемы Ольстера. Представители же католического меньшинства, в свою очередь, приводят примеры продолжающейся, хотя и в меньших масштабах, дискриминации католиков и притеснения их властями.
Кстати, слегка притесненным властями напоследок оказался и я, когда на входе в здание белфастского аэропорта меня вежливо, но тщательно обыскали. А второй (и последний) увиденный мною здесь полицейский с автоматом, проверявший автомобили при въезде на территорию аэропорта, стал заключительным и весьма убедительным напоминанием о том, что мир вообще и в Северной Ирландии в частности — вещь пока весьма относительная...