На презентации проекта "Рождественской истории" с ДЖИМОМ КЕРРИ побеседовал АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
— Говорят, ваше детство было живой иллюстрацией к романам Диккенса и вы больше всего на свете ненавидели Рождество?
— Да, Санта-Клаус не приносил мне подарков, как другим детям. В шестнадцать лет я был мойщиком туалетов на стройке, где рабочие имели обыкновение испражняться в раковину. Да, мне тогда досталось по первое число.
— И как вам удалось так быстро выбраться на вершину успеха?
— Это лишь со стороны так может показаться. Когда я впервые вышел на сцену в торонтском клубе, едва мог выдавить из себя слова роли, меня жестоко освистали. Этот провал я переживал не один год. И только потом решился на вторую попытку.
— Которая привела вас в Голливуд?
— Там я встретил Копполу, Формана и других великих режиссеров, там началась другая жизнь.
— Она тоже не была для вас простой.
— Я комик по призванию и отлично знаю: когда дела совсем плохи, остается только смеяться. Смех над собой и миром — лучшее средство от депрессии. Когда окружающие восхищаются или возмущаются моими двадцатимиллионными гонорарами, я отвечаю, что добился их от отчаянья. И это чистая правда!
— Когда и как вы, американец, познакомились с романами Диккенса?
— Героев Диккенса помню с юности. Конечно, это очень британские произведения, но и в Америке воспринимаются как сакральные. Так что англичане могут не волноваться: в нашем фильме Диккенса не испортили.
— Вы сразу согласились на предложение сыграть Скруджа?
— А кто бы на моем месте отказался от предложения поработать с Бобом Земекисом? Кроме того, мне хотелось сделать то, чего еще не случалось в моей карьере. Люблю разнообразие!
— Фильм делается с помощью новых цифровых технологий. Что вы о них думаете?
— Раньше актер не задумывался о специфике кинопроизводства, он исполнял свою роль перед камерой — и это все, он полностью отвечал за создаваемый образ. Теперь оказывается, что вдобавок к мастерству артиста приходит техника. Это своего рода шок, новый вызов, иная профессиональная ситуация.
— Получается, что от актера меньше зависит? Что роль уже как бы не принадлежит ему, а создается с помощью стереокамеры и спецэффектов?
— Я бы не стал так говорить. Ведь и раньше после съемок режиссер монтировал материал и во многом вмешивался в характер роли. Теперь появился еще один участник этого процесса. В конечном счете я верю, что техника обогащает игру артиста. Она для него — как рождественский подарок.