Сегодня в обзоре основное внимание опять уделено гражданским процессам. Это не удивительно, поскольку дела гражданские, как правило, интересны не только нестандартными ходами адвокатов. Практически каждого человека, независимо от его положения, волнует вопрос, как выпутываться из той или иной ситуации. Вот, например, очередной сюжет вечно молодой жилищной темы: покупателю досталась квартира с жильцом. Что делать? Или еще: начальство не выпустило спортсмена за границу. Имело оно на это право или нет? А вот Москомимущество не поделило с одной фирмой помещение и хотело ее выселить. Суд принял сторону чиновников, но адвокат в итоге сумел отбить их натиск. Как ему это удалось? Для многих эти вопросы очень актуальны. Представляет интерес и уголовное дело, о котором рассказывается в обзоре. В очередной раз следователи погорячились и обвинили человека в тяжких преступлениях, а адвокат доказал, что обвинение необоснованно. Теперь следователям придется разбираться с этим делом по второму разу.
Фокус чиновников не удался
С чиновниками общаться неприятно, но, к сожалению, необходимо, поскольку постоянно требуются всякие справки и разрешения. И если, добывая их, простые граждане тратят только время, силы и нервы, то людям деловым приходится тяжелее. Например, подает трудовой коллектив в Москомимущество (МКИ) заявку на приватизацию занимаемого им помещения, и там ее начинают долго рассматривать — да так тщательно, что в итоге подают иск в суд, требуя выселить заявителя с его площади. Дело объясняется просто: у чиновников появился еще один претендент на ту же площадь. И он так им нравится, что ему оказывают предпочтение. Суд принимает сторону истца, поскольку формально тот вроде бы прав. Адвокату, к которому обращается ответчик, очень непросто потом отстоять его права. Однако это возможно.
Такая история приключилась с фирмой по ремонту и пошиву обуви "Валентина", которую МКИ два года пытался выселить из арендуемого ею здания на Петровке. Обувщики, мол, не зарегистрировали в МКИ договор аренды с местным территориальным управлением, а значит, он недействителен. Московский арбитражный суд удовлетворил иск МКИ. Ответчики пытались обжаловать это решение, но безуспешно. В итоге лишь Высший арбитражный суд отменил по жалобе ответчиков первоначальное решение Московского арбитражного суда.
Решив более не испытывать судьбу (до этого момента ответчики выступали в суде самостоятельно) руководство "Валентины" обратилось за юридической поддержкой к известному адвокату Мосгорколлегии Михаилу Шингареву из арбитражной группы юрконсультации "Кузнецкий мост, 9".
Адвокат составил отзыв на иск, в котором обосновал незаконность претензий Москомимущества. Так, он указал, что регистрация договора не состоялась по вине самих чиновников, которые давным-давно получили от фирмы соответствующую заявку, но рассматривать ее не торопились. Наоборот, они попытались выселить "Валентину". Между тем по закону выселить фирму, находящуюся в стадии приватизации (а именно в этой стадии пребывала "Валентина"), нельзя без специального на то решения правительства Москвы.
Поскольку МКИ таким решением не располагало, Московский арбитражный суд отклонил требования истца о выселении "Валентины" из помещений. Но договор аренды при этом признал недействительным. А чуть позже фирму ждал еще один сюрприз: они получили уточняющее определение суда, в соответствии с которым ответчики должны были освободить часть занимаемого ими помещения. Вторые претенденты на спорную площадь тут же этим воспользовались: они вселились в помещение, занимаемое "Валентиной". Адвокат Шингарев в связи с этим подал в Московский арбитражный суд апелляционную жалобу, но она была отклонена.
Это решение Михаил Шингарев тоже обжаловал, и в итоге дело дошло до Федерального окружного суда, который обязал городской арбитражный суд рассмотреть жалобу на уточняющее определение. На суде адвокат настаивал на том, что была нарушена процессуальная процедура: поскольку уточняющее определение меняло суть первоначального решения, необходимо было провести новое судебное заседание, чего не было сделано. Адвокату удалось убедить судей отменить пресловутое определение, доставившее "Валентине" столько неприятностей. А потом по жалобе адвоката окружной суд отменил и решение о признании договора аренды недействительным. Таким образом, в иске МКИ было отказано полностью.
Резюмируя итоги дела, Михаил Шингарев отметил, как полезно досконально знать всю процедуру обжалования. Вот, казалось бы, безнадежное дело, а поди ж ты — выиграл!
Как известно, истории с выселением совсем не редкость в судопроизводстве. Причем вариаций здесь множество. Так, следующий сюжет о том, как владелец квартиры выселил прописанного в ней человека.
Квартира "с начинкой"
Чаще всего проблемы при покупке квартиры возникают тогда, когда покупатель, минуя риэлтерскую фирму, действует самостоятельно. Неприятных сюрпризов в таких случаях бывает немало. Например, въехал человек в купленную квартиру и вдруг выяснил, что в ней еще кто-тот прописан. Конечно, он обращается в суд. И хотя вероятность благоприятного для квартировладельца исхода в подобных делах достаточно высока, судебное разбирательство может тянуться годами.
Поэтому, покупая квартиру, следует помнить: если вам не хочется по какой-либо причине иметь дело с риэлтерской фирмой, обратитесь по крайней мере к адвокату. Он проверит все документы на квартиру, и осложнений у вас не возникнет. Обойдется же его услуга дешевле, чем изматывающая судебная тяжба.
Москвичка Альбина Надыкта убедилась в этом на собственном опыте. В январе 1994 года она самостоятельно купила однокомнатную квартиру у некоего Бориса Огнева. Продавец внушал ей полное доверие. Кроме того, с документами на квартиру у него, как ей казалось, было все в порядке, и Альбина была убеждена, что квартира "чистая". Сделку оформили договором дарения.
Огнев деньги получил и вскоре отбыл в Австралию, где и сейчас живет, а Надыкта въехала в купленную квартиру. Но вскоре выяснилось, что из квартиры не выписан бывший владелец жилья, Дмитрий Шевелев, якобы продавший квартиру Огневу. А потому новая хозяйка прописана быть не может.
Договориться с Шевелевым Надыкта не смогла и обратилась в Нагатинский суд. Теперь обойтись собственными силами она уже не рискнула и обратилась за помощью к адвокату 9-й юрконсультации Мосгорколлегии Евгению Данилову. Он составил иск о принудительном выселении Шевелева и представлял Надыкту в суде. Дело тянулось полтора года.
Данилов, ссылаясь на Гражданский и Жилищный кодексы, утверждал, что единственным законным владельцем квартиры является его доверительница. Ведь закон прямо говорит, что человек становится собственником с момента передачи ему вещи или регистрации договора (135 ст. ГК РФ). Именно это и имело место: вещь (квартиру) Надыкте передали, договор дарения нотариально заверили, и с этого момента она стала ее собственником. Закон говорит также, что владелец жилья, исходя из собственной необходимости, может выселить нанимателя жилья (ч. 1 ст. 136 ЖК). Ответчик Шевелев, прописанный в спорной квартире, но не владеющий ею, является именно нанимателем, а владельцем, как уже установлено, — Надыкта. У нее возникла необходимость, и она вправе требовать выселения нанимателя. По закону суд должен решить спор в ее пользу. А чтобы уж совсем не оставалось никаких сомнений, адвокат напомнил, что выселить человека можно еще и тогда, когда он не проживает в квартире, где прописан, более полугода (ч. 2 ст. 136 ЖК). Шевелев, как совершенно точно установлено, давным-давно проживает у своей жены по другому адресу. Суд удовлетворил иск, решив выселить ответчика из квартиры истца. А поскольку он там и не проживал, то его просто выписали.
К счастью, подобные истории обходятся, как правило, без крови, хотя и с ними страсти связаны нешуточные. А вот уголовные дела, за которые также берется адвокат Данилов, зачастую имеют более трагический характер.
Загадки неустойчивой психики
Главный квалифицирующий признак любого преступления — наличие умысла на его совершение. Это во всех учебниках по уголовному праву написано. Но этот вопрос как раз и является одним из главных затруднений для следствия и обвинения. Неумение или нежелание милиционеров и прокуроров обстоятельно в нем разобраться дает неплохие козыри адвокатам. Нередко дела отправляются судами на доследование именно из-за неясности мотивов преступления. Например, ворвался человек в пустой магазин и давай стрелять во все стороны. Охрана в оцепенении, продавцы попрятались, а стрелок убегает, ничего не забрав. Вот и попробуй установи, каковы были его намерения: то ли он хотел эмоционально разрядиться, то ли напугать кого, то ли забрать что-нибудь, да не смог. Следователь говорит: "Разбой, хоть и не удавшийся". "Полноте, — парирует адвокат, — всего лишь неудачная шутка. Хотя, взяв оружие, товарищ, конечно, погорячился". В таких случаях (при непредвзятости судьи) приговор зависит от того, какие аргументы обвинение и защита смогли найти в подтверждение своей позиции.
Недавно стараниями адвоката Евгения Данилова одно такое дело направил на доследование Мосгорсуд. Андрей А. обвинялся в вооруженном разбое с целью завладения имуществом в крупных размерах (ч. 2 и 3 ст. 146 УК, от 6 до 15 лет), умышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами (ст. 102 УК, от 8 до исключительной меры) и в хранении и ношении огнестрельного оружия (ч. 1 ст. 218 УК, до 8 лет). А началось все с того, что Андрей А. заглянул мартовским вечером 1995 года в ювелирный магазин "Корвет" на Цветном бульваре. Согласно его последующим показаниям, он хотел купить жене, с которой уже три месяца был в ссоре, кольцо в знак примирения. Ничего подходящего не нашел, и тут, на беду, он стал слышать, по его словам, какие-то голоса. В материалах дела сказано, что был Андрей А. в тот момент "в состоянии одурманивания". Достал он тогда свой пистолет ТТ, отнял у единственного охранника магазина Олега Сафронова его револьвер "Таурус" и выстрелил в витрину. Две продавщицы, находившиеся в то время в зале, сразу спрятались в подсобку, а охранник выбежал на улицу. В магазине больше никого не было. Как ни странно, Андрей А. ничего брать не стал, а вышел из магазина и на улице выстрелил Сафронову в грудь. По версии следствия — умышленно, по версии самого Андрея А. — случайно. (Через некоторое время Сафронов умер в больнице.) Злоумышленник же сел в поджидавшую его машину, но далеко уйти ему не удалось: был включен план "Перехват-центр", и через 20 минут его задержали (шофер, которого Андрей А. нанял незадолго до происшествия, пошел потом по делу свидетелем). Несмотря на то что арестованный состоял на учете в психоневрологическом диспансере с диагнозом "психопатия" и страдал провалами в памяти, судебно-психиатрическая экспертиза признала его вменяемым.
Адвокат же Данилов считал, что к вопросу о "вменяемости" или "невменяемости" дело не сводится. Его подзащитный, например, хотя и вменяем, тем не менее отличается болезненным восприятием действительности и неадекватными реакциями. В момент происшествия Андрей А., находившийся к тому же "под дурманом", не мог правильно оценивать своих действий, которые, по мнению Данилова, были неожиданными для него самого. Это могла бы определить психолого-психиатрическая экспертиза, но ее не проводили. Поэтому, настаивал адвокат, нельзя однозначно говорить об умысле на разбой у его подзащитного. Напротив, обстоятельства преступления свидетельствуют о его отсутствии. Так, целью разбоя является завладение чужим имуществом. Но Андрей А. не только ничего не взял в магазине, но даже не пытался этого сделать, хотя ему никто не мешал. Это подтверждают и показания двух продавщиц. Но даже если умысел на хищение первоначально и был, то надо признать, что подсудимый добровольно отказался от доведения преступления до конца, а значит, и не виновен в нем. В общем, с какой стороны ни взгляни, по ст. 146 Андрея надо оправдать.
С убийством охранника, конечно, сложнее. Но и здесь, считал Данилов, его подзащитному неправильно вменили умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами. Он Сафронова не убил, а ранил (т. е. нанес телесные повреждения), что подтверждают и свидетели, и медицинские документы. И если бы "скорая" действовала оперативнее, то его, вероятно, могли бы спасти. Однако в больницу охранника доставили только через полтора часа, и там он скончался "от шока и кровопотери". Причем врачи, по мнению адвоката, могли сами усугубить состояние потерпевшего: при проведении "реанимационных мероприятий на месте" ему сломали девять ребер. То есть, настаивал защитник, не доказано, что непосредственной причиной смерти был именно выстрел Андрея. В акте судебно-медицинской экспертизы однозначно на это также не указывается.
Не доказано также, что у подсудимого был умысел на убийство. Андрей А. утверждал, что выстрел был случайным: он был вызван тем, что Сафронов на улице хотел отобрать у него свой пистолет. Эта версия следствием не проверялась, а следственный эксперимент, на котором настаивал судмедэксперт, не проводился. При этом следователь изначально стоял на том, что револьвер "Таурус", из которого был ранен Сафронов и который вместе с пистолетом ТТ обнаружили у Андрея А. при задержании, принадлежит именно последнему. Андрей А., правда, сам об этом заявил на первом допросе, но тогда он был под воздействием наркотиков, а потом отказался от своих слов. Следователь же, по словам адвоката, даже не проверил, чем была вооружена охрана "Корвета".
В общем, защитник квалифицировал действия Андрея А. как неосторожное убийство, за которое полагается максимум два года, или как несчастный случай, который преступлением вообще не является. По статье же 102 УК подсудимого надо оправдать за недоказанностью наличия умысла на убийство или нанесение телесных повреждений. К тому же, утверждал адвокат, не было и никаких отягчающих обстоятельств (корыстные побуждения, сокрытие другого преступления и т. п.). Бесспорно, Андрей А. виновен в хранении и ношении оружия, но, по мнению адвоката, за это ему стоило бы назначить минимально возможное наказание: во-первых, у подсудимого положительные характеристики, а во-вторых, это у него первая судимость.
Выслушав стороны, суд удалился для вынесения приговора. Однако приговора не последовало, а было вынесено определение о возвращение дела на доследование. Так следствие в очередной раз создало себе дополнительные проблемы.
Появились неожиданные проблемы и у руководителей парашютного спорта России, которые думали, что обиженная ими спортсменка давно забыла про обиду. Ан нет! Пришлось им все-таки походить по судам, и теперь должны они компенсировать парашютистке нанесенный ущерб.
Четыре миллиона за несбывшиеся мечты
Принцип "я начальник — ты дурак", видимо, никогда не умрет. Но сейчас, если начальник глубоко не прав, можно найти управу и на него. Однако не стоит целиком полагаться на свои силы, лучше обратиться к юристам. Ведь законом пользоваться сложнее, чем с парашютом прыгать. Во всяком случае, дух захватывает ничуть не меньше. Независимый юрист Александр Островский недавно предоставил знаменитой парашютистке Наталье Эглет возможность самой в этом убедится. Юрист помог ей взыскать четыре миллиона с ее бывшего начальства — главного тренера сборной СССР по парашютному спорту Владимира Газетова и большого чиновника из бывшего ДОСААФ (ныне РОСТО) Анатолия Коровина. Благодаря им в августе 1991 года Эглет не смогла выехать в США на международное парашютное шоу, хотя организаторы этого представления приглашали ее персонально и вполне официально.
Но не знали американцы, что в СССР (который тогда еще существовал) на все требуется одобрение начальства. А вот с этим у Эглет были как раз проблемы, поскольку отношения с главным тренером Газетовым не складывались. Он же устроил все так, что ЦК ДОСААФ специальным постановлением отказал парашютистке в поездке, хотя в Америку на это мероприятие направлялась целая делегация во главе с Коровиным. Газетов, естественно, тоже был в ее составе. Эглет, наплевав на субординацию, решила ехать в США частным порядком. Наскребла $1200 на билет в оба конца и оформила через международный отдел ДОСААФ визу. Но в аэропорту ее ожидал сюрприз: пограничники по требованию Газетова и Коровина сняли парашютистку с рейса, поскольку-де она не получила разрешения на поездку в бюро президиума ДОСААФ.
Прошло без малого три года. Чемпионка все это время хотела расквитаться с начальниками, да не знала как. Но за месяц до истечения трехлетнего срока исковой давности жизнь свела ее с Островским, а уж он знал, что делать. И главное — умел: в июле 1994 года Кунцевский суд Москвы принял иск Эглет к Газетову, с которого она требовала 10 млн рублей за моральный ущерб. Решением суда в качестве соответчика был привлечен и Коровин, и сумма иска тогда увеличилась до 100 млн рублей.
Островский в суде утверждал, что даже по тем временам в отношении Эглет было допущено откровенное беззаконие. Она имела полное право выехать за границу по частному приглашению. Доводы же Коровина о грозивших ему в таком случае "грандиозных неприятностях" абсолютно никакого значения не имеют и оправданием служить не могут. При этом он, по заявлению адвоката, совершенно напрасно ссылается на какие-то досаафовские правила, поскольку президиум ЦК ДОСААФ регламентировал лишь служебные командировки, а для частных поездок спортсменов никаких разрешений ЦК не требовалось. В доказательство суду была представлена соответствующая инструкция ДОСААФ того времени. И между прочим, отметил Островский, карьере Коровина вовсе не помешало, что из Америки не вернулась утвержденная президиумом ДОСААФ переводчица, попросившая в США политического убежища. Однако Коровин с тех пор дорос до звания генерала и получил должность зампредседателя РОСТО.
Коровин с Газетовым пытались оправдываться: мы, мол, люди маленькие, мы только исполняли инструкцию нашего начальства, а потому и не можем быть ответчиками. Однако они сникли после довода Островского о том, что снимать Эглет с рейса начальство их не просило. Это была их личная инициатива, и ответственность несут именно они, значит, и ответчики — тоже они. А в качестве "гвоздя программы" Островский предъявил суду заключение 1991 года из Федерации парашютного спорта СССР. Оказывается, тогда по заявлению Эглет была проведена проверка этого инцидента, и федерация полностью признала вину нынешних ответчиков, предложив им добровольно возместить спортсменке материальный ущерб. Коровин, правда, заметил на это, что общественная организация ему не указ "и кто они вообще такие"? Но суд с ним не согласился, постановив взыскать с ответчиков ущерб, правда, значительно снизив сумму компенсации — каждый должен заплатить Эглет по два миллиона рублей. Эта сумма, конечно, меньше понесенных ею убытков, но ведь дело не только в деньгах, но и в принципе.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ГЕРАСИМОВ
МАКСИМ Ъ-СТЕПЕНИН