55 лет назад на американском экране состоялись две знаменательные премьеры. В феврале 1941 года на студии RCO Орсон Уэллс завершил монтаж "Гражданина Кейна" — фильма, тут же заставившего весь мир говорить о революции в киноязыке. В том же году Warner Bros. выпустили "Мальтийского сокола" Джона Хьюстона, ознаменовавшего поворот криминального кино к черной романтике. Уэллс изготовил абсолютно штучный продукт. Хьюстон всего лишь обновил канон. Однако спустя полвека, когда авторство обратилось в своего рода жанр, а жанровое кино не раз обнаружило авторскую природу, их фильмы оказываются куда ближе друг другу, чем прежде.
Автор и жанр
И "Гражданин Кейн", и "Мальтийский сокол" были, по существу, режиссерскими дебютами. Разница состояла лишь в том, что Уэллсу в ту пору едва исполнилось 25, а Хьюстону уже давно перевалило за ЗО. Их судьбы пересекались и в дальнейшем. Хьюстон играл в незавершенной уэллсовской "Оборотной стороне ветра" и анонимно соавторствовал в сценарии "Чужестранца" — фильма, который Уэллс не любил, считая крупной неудачей. Уэллс не раз снимался у Хьюстона. В том числе в экранизации так и не поставленного им самим "Моби Дика".
Мегаломана и выдумщика Уэллса называли то титаном Возрождения, то бездарным гением. Его фильмы сотрясались от избытка авторской фантазии и до сих пор остаются непревзойденным примером экранного маньеризма, где форма грандиозна, а содержание подчас ничтожно. Суховато-ироничный традиционалист Хьюстон питал устойчивую привязанность к хорошей драматургии и неизменно прятал людские страсти под обложкой крепко сделанной киноповести. Хьюстон обладал тонким чутьем на актеров — у него по-новому раскрывались звездные имиджи Хэмфри Богарта и Мерилин Монро. Уэллс сам исполнял главные роли во всех своих фильмах и, играя в чужих постановках, беззастенчиво вмешивался в режиссуру. Хьюстон снял около четырех десятков картин. Официальная фильмография Уэллса в несколько раз короче списка его незавершенных и несостоявшихся проектов.
На сходство дебютов столь несхожих в дальнейшем режиссеров впервые обратил внимание Андре Базен. По его словам, "Гражданин Кейн" и "Мальтийский сокол" существовали в некой "сокровенной гармонии", вызванной зыбкой атмосферой последних предвоенных лет и торжеством "самоуглубления и двойственности". Каждый по-своему, Уэллс и Хьюстон воплотили романтический облик кризисной киноэпохи с ее цинизмом, надеждами, крахом иллюзий и волей к власти.
Сюжет
Согласно легенде, после первого же просмотра "Гражданина Кейна" Уэллс предложил большие откупные соавтору сценария Герману Манкевичу. Если это и правда, то легко объяснимая — в "Кейне" рассказана одна из самых оригинальных историй мирового экрана. Обманчиво опираясь на традицию голливудского "байопика", фильм по кусочкам восстанавливал вымышленную биографию гениального самодура, газетного короля Чарлза Фостера Кейна. Сюжет двигался вспять, титаническая фигура героя, как головоломка, складывалась из воспоминаний и свидетельств. Овладев всем, Кейн лишался всего — друзей, женщин, веры и принципов. Сверхчеловек и идеалист одиноко умирал в своем несуразном замке, успев напоследок пробормотать что-то о загадочном розовом бутоне.
Хьюстон, наоборот, взялся за почти отработанный материал. Роман Дэшилла Хэмметта "Мальтийский сокол" вышел в свет в 1930 году и уже успел выдержать две экранизации: в 1931-м фильм по нему снял Рой дель Рут, пять лет спустя — Уильям Дитерле. Версия Дитерле называлась "Сатана встретил леди". Крутой детектив трактовался как криминальная мелодрама об отношениях сыщика и нанявшей его клиентки.
В основе фильма Хьюстона тоже была история чувств — красотка Бриджит вовлекала частного детектива Сэма Спейда в заговор вокруг отлитой из драгоценного металла статуэтки "Мальтийский сокол". Распутав вереницу интриг, сыщик убеждался в вероломстве подруги-убийцы и сдавал ее властям. Финал классического сюжета-расследования всегда подразумевает истину, а значит — победу. Сэм Спейд выигрывал, но, как и в "Гражданине Кейне", победитель не получал ничего, кроме очередных доказательств человеческого несовершенства.
Герой
Фильм Уэллса начинался со знаменитой надписи на воротах замка Чарли Кейна: No trespasses — "вторжение запрещено". В первых кадрах "Мальтийского сокола" камера пробиралась в офис Сэма Спейда через окно, украшенное вывеской частного детективного агентства. И там и здесь действие происходило на суверенной территории героя-одиночки. Ступив на нее, Уэллс сокрушал массовую мечту о личном успехе, но тут же возвышал это крушение до шекспировских высот. Едва ли не впервые на американском экране социальный миф обретал трагедийную мощь. У Хьюстона слуга закона с повадками гангстера превращался в нового антигероя, одинокого охотника и солдата удачи.
Романтический герой обязан быть фаталистом. Экранное житие Кейна начиналось после смерти. С роли Сэма Спейда начался культ Хэмфри Богарта, малоизвестного прежде актера с нервным лицом и неважной дикцией. Во время службы на военном флоте Богарт получил серьезную травму — с тех пор его полупарализованные губы складывались в улыбку, напоминающую оскал мертвеца. Через 16 лет Андре Базен напишет о том, что экранный имидж Богги воплощал маску "отпущенного на побывку трупа", а сила, таившаяся в слабом теле, питалась стойкой иронией человека, пережившего собственную смерть.
Формула
И "Гражданина Кейна", и "Мальтийского сокола" до сих пор недолюбливают феминистски. В романтической кинотрагедии женщине выпала роль искусительницы и опасной жертвы, чья слабость неизменно вводит героя-мужчину в соблазн. Бриджит О`Шонесси, сыгранная в "Мальтийском соколе" Мэри Астор, открыла галерею новых голливудских femme noire — циничных, лживых и обманчиво-беззащитных. Прекрасные безжалостные дамы 30-х годов испепеляли своих избранников и сами гибли в огне страсти. Из возлюбленной женщина стала ненадежной партнершей, оборотнем, всегда готовым изменить и предать. Доверившись женщине, Спейд рисковал жизнью. Самые грандиозные планы Кейна срывались из-за его эксцентричных романов. Связь с безголосой певичкой Сюзен (Дороти Комингор) стоила ему кресла губернатора Нью-Йорка, а позже выставила на посмешище всей Америки как покровителя бездарности. В конце концов Сюзен удрала от Кейна, оставив его умирать в одиночестве посреди бесполезной роскоши. Сэм Спейд оказался проворней и первым нанес удар, отдав Бриджит в руки полиции. Он отправил ее на верную гибель, но как иначе мог поступить герой, чьей настоящей возлюбленной была смерть.
Иллюзии
Замок Кейна Уэллс назвал "Ксанаду", процитировав тем самым поэтический фрагмент англичанина Самюэля Тейлора Кольриджа "Кубла Хан". По признанию Кольриджа, строки фантастической поэмы явились ему в состоянии опиумного опьянения. Боготворимое романтиками иллюзорное измерение Уэллс опрокинул на мифологию Нового Света — "человек, сделавший сам себя", жил в окружении химер и фантазмов. Несентиментальному Спейду иллюзии вышли боком — в какой-то момент охотники за сокровищами подмешали опиум ему в стакан и вдобавок крепко дали по голове. Сыщик оклемался, но от романтических заблуждений не избавился. Они же увенчали и оба фильма. "Розовый бутон", над разгадкой которого бились биографы Кейна, оказался картинкой на детских саночках, отправившихся в печь вместе с невостребованным барахлом почившего титана. Фигурка погубившего несколько жизней сокола оказалась фальшивкой, выкованной "из того же материала, из которого сделаны сны" — этой почти шекспировской фразой Сэма Спейда заканчивался фильм.
Мифы тоже растут из иллюзий. Сэм Спейд — Хэмфри Богарт умер, дожив только до пятидесяти шести. Как гласил некролог Cahiers du Cinema — от рака пищевода и полумиллиона рюмок виски. И, встретив столько раз пережитую на экране смерть, доказал, что жанровый миф все равно имеет автора. "Розовый бутон", знаменитые салазки из реквизита "Гражданина Кейна", совсем недавно купил на голливудском аукционе Стивен Спилберг. Один из тех, кто доказал, что между авторским и жанровым нет никакой разницы.
СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ