генеральный директор корпоративного благотворительного фонда РЕНОВА
В Москве стартовала традиционная корпоративная акция "Благотворительность вместо новогодних сувениров". Год назад в ее рамках самый крупный взнос, 3 млн руб., в Российский фонд помощи (Русфонд) сделал фонд РЕНОВА. Эти пожертвования тогда решили потратить не одномоментно, а в течение 2009 года по программе Русфонда "Совместные дары" на детей с церебральным параличом (подробности на www.rusfond.ru). Получилось на редкость удачно: за год читатели "Ъ" впятеро увеличили взнос "Реновы". Об итогах акции и видах на 2010 год руководитель Русфонда ЛЕВ Ъ-АМБИНДЕР беседует с ОЛЕГОМ АЛЕКСЕЕВЫМ.
— Олег Борисович, примите благодарность редакции и фонда за то прошлогоднее решение. Отдать три миллиона детям с ДЦП, причем оплачивать не полностью их лечение, а частично в расчете на читателей "Ъ" и сайта www.rusfond.ru — это было смело и рискованно. ДЦП — самый непопулярный в России диагноз для филантропии. А вот поди ж ты: под ваши 3 млн читатели внесли еще 15,2 млн руб. Спасибо!
— Идея-то ваша, мы ее только поддержали. Приятно сознавать, что мысль о необходимости борьбы с различными видами дискриминации в обществе, в том числе и по отношению к людям с церебральным параличом дорога многим вашим читателям. Вообще этот кризисный год показал, что благотворительность, как и многие другие сферы жизни, требует переосмысления. Зачем мы в ней участвуем, чего хотим достичь, в том числе и лично для себя? Как она влияет на качество внутрикорпоративной культуры? У нас в группе компаний РЕНОВА, слава Богу, достаточно людей, которые понимают важность этой деятельности, чтобы не свернуть ее в кризис до нуля. Хотя мы и ужались весьма серьезно. Сейчас начато формирование бюджета на следующий год, и проект "Благотворительность вместо новогодних сувениров" с участием в совместной с читателями "Ъ" программе также обсуждаем.
— У вас не создается впечатления, что мы переживаем довольно странный кризис? Русфонд, к примеру, в этом году получил восемь предложений о партнерстве по типу нашего с вами от компаний, фондов и даже от одного общероссийского общественного движения. Столько предложений за год мы не получали прежде. Обычно не более двух-трех. Но в отличие от прежних лет ни одно из этих восьми предложений не реализовано. Причем не по нашей вине. Такой странный кризис.
— Может, этот пример как раз и показывает, что идет серьезное переосмысление благотворительной практики? Люди и компании в поиске. В конце прошлого года еще существовала инерция, мы все хотели поддерживать тот же тип и класс деятельности, что и прежде. А вот уже в десятом году, похоже, будем работать с результатами кризисного переосмысления и самоопределения.
Знаете, год назад мы все-таки сомневались в том, что наши сотрудники сочтут личную благотворительность одним из своих приоритетов на фоне общих сокращений. Но мы были приятно удивлены, а наши сомнения — посрамлены, потому что количество инициатив и предложений за это время даже увеличилось. Теперь можно сказать, что в компании создана обстановка, когда личная благотворительность является неотъемлемой частью общей корпоративной атмосферы. Я могу об этом говорить, не стесняясь, именно потому, что многие сотрудники уже начинают внутри компании разговаривать на эту тему. Сегодня они предпочитают делать пожертвования или волонтерствовать в рамках благотворительных программ своей компании. Это означает, что человеческая личность получает возможность нормально развиваться, эволюционировать в кругу своих коллег. Теперь это приличная тема для разговора в компании, ее более не чураются.
— Работая с личной благотворительностью сотрудников, вы предлагаете им конкретные объекты помощи?
— Да, мы инициируем акции ради нашего единственного проекта личной благотворительности — поддержки школы-интерната для слабовидящих детей в поселке Малаховка Люберецкого района Московской области. Деньги нужны на лечение воспитанников интерната, на ремонт и его дооборудование, повышение качества преподавания. Но не меньше благотворительные вложения требуются на формирование жизненных установок у ребят и на реализацию новых потребностей, в частности, продолжения образования. Наша цель в том, чтобы сформировать новый, более высокий уровень их жизненных претензий. Да, да, сначала сформировать претензии, а потом их поддержать. Тут много работы не только с самими ребятишками, но и с их родителями. Зачастую будущее этих детей видится их близкими как строго инвалидное и обреченно зависимое.
— Почему бы нам в будущем году не посотрудничать с вашим фондом и в этом проекте помощи? По-моему, читателям затея понравится.
— Будем только рады.