Несмотря на войну в Грузии, отношения Европейского союза и России практически не изменились, в них остались те же проблемы, что существовали до событий на Кавказе. О том, как ЕС видит эти проблемы и предлагает их решать, корреспонденту GUIDE АЛЕКСАНДРУ ГАБУЕВУ рассказал новый глава представительства Европейской комиссии в Москве ФЕРНАНДО ВАЛЕНСУЭЛА.
GUIDE: Год назад, после войны с Грузией, отношения России с Европой, особенно с некоторыми восточноевропейскими странами, накалились до предела. Насколько сильно эта война ударила по отношениям Брюсселя и Москвы? Можно ли сказать, что на сегодняшний день стороны преодолели ее последствия?
ФЕРНАНДО ВАЛЕНСУЭЛА: Война, безусловно, повлияла на наши отношения. Было бы несправедливо сказать, что никаких последствий эти события не имели. Я бы не сказал, что наши разногласия уже преодолены, но думаю, что прошедшая война уже не является каким-то препятствием, которое может сильно испортить связи с РФ. Сейчас у нас снова нормальные отношения, это значит, что в каких-то аспектах мы прекрасно понимаем друг друга, а в каких-то — не особо. Это нормальный процесс.
G.: Европа не признает независимость Абхазии и Южной Осетии, которые признаны Москвой, и требует от РФ вывести военных из этих республик. С вашей точки зрения, этот тупик навсегда?
Ф. В.: Прежде всего идут дискуссии в Женеве. И это очень хорошо. Искать решение для этой ситуации — дело переговорщиков. Конечно же, ЕС считает, что не следовало признавать независимость Абхазии и Южной Осетии. Но давайте на этом и остановимся, пусть дипломаты в Женеве договариваются.
G.: Когда в США сменилась администрация, в лексиконе американских и российских политиков появилось слово "перезагрузка". Не пора ли "перезагрузить" и российско-европейские отношения?
Ф. В.: Честно говоря, я не считаю, что отношениям ЕС и России нужна какая-то "перезагрузка". Мы не в той ситуации, когда у нас плохие отношения и их нужно исправлять. У Москвы и Брюсселя хорошие отношения. Есть некоторые трудности, но это нормальный рабочий процесс.
G.: Но даже вы признаете наличие некоторых проблем. Например, Россия и ЕС никак не могут заключить новое соглашение о партнерстве и сотрудничестве (СПС).
Ф. В.: Если посмотреть на процесс переговоров по новому соглашению, то он идет вполне неплохо. Медленно, возможно, даже слишком медленно, но не плохо. Я бы не стал говорить о переговорах по СПС как о какой-то проблеме. Разумеется, у нас есть разногласия, но зачастую они вызваны не политическими, а скорее техническими вопросами. Возьмем, например, раздел о торговле. Если мы исходим из того, что к моменту подписания нового СПС Россия присоединится к ВТО — это один текст, если же РФ не становится членом организации, то это уже другая история. Вот такого рода вещи и усложняют переговоры. Но не надо приписывать эти разногласия тому, что между нами есть какие-то политические трения. Так всегда происходит при выработке соглашений подобной значимости.
G.: А политические вопросы в списке "узких мест" есть?
Ф. В.: Есть довольно много сфер, где наши позиции по-прежнему сильно расходятся. Но каких-то мест в соглашении, которые блокировали бы всю работу и создавали кризисную ситуацию, сейчас нет.
G.: Если переговоры идут так успешно, когда можно ожидать подписания нового СПС?
Ф. В.: Опыт подсказывает мне, что называть какие-то даты окончания переговоров — дело сомнительное. Тенденция такова, что эти даты затем часто не соблюдаются. Возьмите хотя бы Дохийский раунд переговоров по ВТО — сколько лет назад по плану должны были закончиться эти переговоры? Так что давайте не будем обозначать конечные сроки. Но если некоторые блоки вопросов, в частности вопрос о торговле и ВТО, удастся решить скоро, то новое СПС мы можем увидеть уже в следующем году. Если же эти вопросы решить не удастся, то работа продолжится.
G.: В годовщину начала второй мировой войны Владимир Путин впервые после длительного перерыва посетил Польшу и даже написал для издания Gazeta Wyborcza статью, которые многие восприняли как неожиданный и позитивный сигнал со стороны РФ. Между тем Москва крайне нервно реагирует на любые попытки международных организаций уравнять сталинизм и нацизм и даже создала комиссию по борьбе с фальсификацией истории. С чем, по-вашему, это связано?
Ф. В.: Я не могу отвечать на этот вопрос как официальное лицо. Такие ответы будут всегда личными и связаны с собственным мировоззрением. В истории любой страны есть светлые и темные пятна. И поэтому нужно взять из истории все самое позитивное и в то же время изучать темные пятна, чтобы не повторять прежних ошибок. Конечно, отношения России и ряда стран Восточной Европы очень эмоциональны, и это легко можно понять. Но необходимо выстраивать такие отношения, которые были бы способны преодолеть весь этот негативный исторический багаж. Именно это в свое время стало основой для рождения ЕС.
G.: Как вам кажется, меняется ли Россия во время президентства Дмитрия Медведева? В какую сторону?
Ф. В.: Ответ на этот вопрос должны давать сами граждане РФ. Мы в ЕС заинтересованы в том, чтобы Россия двигалась по пути прогресса, стабильности и модернизации. Все остальное — это вопрос российской внутренней политики и нас не касается.
G.: Рассматривает ли европейский бизнес объявленную президентом Медведевым программу по модернизации как возможность для инвестиций в Россию? Готовы ли компании ЕС приходить сюда со своими технологиями и капиталом?
Ф. В.: Конечно же, да. И это тоже никак не связано с политикой. С прагматической точки зрения все это очень интересные для Европы задачи, работа над решением которых могла бы сблизить Россию и ЕС. В конце концов, наши отношения только выиграют, если мы будем увеличивать объем контактов и в то же время диверсифицировать сферы взаимодействия. Все, что движет Россию в этом направлении, нам кажется позитивным. И вот, кстати, почему так важен вопрос о ВТО. Ведь цель членства в этой организации — стать частью мировой торговой системы, где все основано на общепризнанных правилах.
G.: Видите ли вы заинтересованность российских властей в получении доступа к европейским технологиям и внедрении этих технологий в РФ?
Ф. В.: Подобный интерес существует, но это двустороннее движение. Конечно, Европа может инвестировать в Россию и приходить сюда со своими технологиями и ноу-хау. Но и в России есть технологии, в которых ЕС крайне заинтересован. Так что это мог бы быть взаимовыгодный обмен. Могут быть и более сложные цепочки, когда российская и европейская компании создают альянс и выходят на какой-то третий рынок.
G.: Российские власти активно продвигают идею Договора о европейской безопасности. Однако нельзя сказать, что эту инициативу в Европе приняли с восторгом. С вашей точки зрения, возможно ли подписание подобного документа?
Ф. В.: Давайте начнем с того, что ЕС, строго говоря, не занимается вопросами безопасности. Европейский союз не предоставляет защиту своим членам, для этого есть и другие организации. Для большинства стран--членов ЕС, хотя и не для всех, это НАТО. Но в ближайшем будущем нам явно придется пересмотреть многие установки, которые лежали ранее в основе трансатлантической концепции безопасности. Поэтому инициатива президента Медведева может сыграть важную роль в этой трансформации.
G.: Россия и Европа уже открыто соперничают в энергетической сфере. ЕС стремится проложить маршруты доставки углеводородов из Средней Азии в обход России, а Москва, как может, этому противостоит. Отчего это происходит? Связано ли это с тем, что европейцы больше не считают Россию надежным поставщиком энергоресурсов после январской "газовой войны"?
Ф. В.: Я бы не стал делать столь однозначных выводов. Короткий ответ на этот вопрос заключается в том, что соревнование полезно почти в любой сфере жизни. Конкуренция полезна в промышленности и финансах, почему бы ей не присутствовать и в энергетике? Главный вызов, стоящий сейчас перед ЕС,— это диверсификация источников энергоносителей. Это естественный процесс, потому что соревнование полезно. Россия точно так же старается диверсифицировать рынки сбыта для своих энергоносителей. Не стоит рассматривать этот вопрос как арену какого-то особого столкновения между ЕС и Россией — это нормальная конкуренция. При этом, несмотря на диверсификацию, энергетические отношения с Россией были и в обозримом будущем останутся для ЕС крайне значимыми. И мы хотим, чтобы эти отношения были стабильными, предсказуемыми и выстраивались на общей основе. Вот почему мы всегда так много внимания уделяли Энергетической хартии и вопросу ратификации Россией этого документа.
G.: Но Россия отказывается подписывать Договор к Энергетической хартии (ДЭХ), а президент Медведев в апреле даже выдвинул свои предложения по адаптации этого документа. Как к этим идеям отнеслись в ЕС?
Ф. В.: Мы открыты для любых инициатив до тех пор, пока они ведут нас в общем направлении. Любая инициатива заслуживает рассмотрения. Но мы исходим из того, что именно мы являемся подписантами и ратифицировали весь пакет документов. В ближайшем будущем ДЭХ все равно будет пересматриваться — это как раз дает возможность изучить все предложения. Я думаю, мы не в той ситуации, когда кому-либо следует говорить "либо так, либо никак". Давайте садиться и договариваться.