Одна из самых крупных биржевых неприятностей минувшего года — начало кризиса Московской биржи, крупнейшей отечественной площадки по торговле валютными фьючерсами — прошла на удивление незаметно. 23 января бомба взорвалась: центральные СМИ получили пресс-релиз МТБ: "Проводимая Правительством РФ политика сдерживания инфляции... и последствия августовского банковского кризиса... привели к снижению доходности операций на фьючерсном рынке и падению объемов этих операций. В конце финансового года расчетные фирмы МТБ и их клиенты стали нетрадиционно изымать свои средства с фьючерсного рынка МТБ. В связи с невозвратом кредитов, выданных из средств расчетной палаты МТБ Мытищинскому коммерческому банку и банку 'Национальный кредит', а также в связи с невыполнением своих обязательств по оплате векселей Первым профессиональным банком и Глория-банком был нарушен график отправки денежных средств расчетным фирмам и их клиентам. МТБ... предпринимает все необходимые действия по 'развязыванию' сложившейся ситуации... МТБ призывает своих партнеров не поддаваться панике...".
Сегодня на площадке биржи тишина. А высшее руководство МТБ работает, пожалуй, как никогда интенсивно. Корреспонденту Ъ АЛЕКСАНДРУ Ъ-ШАДРИНУ предоставилась возможность наблюдать эту работу изнутри — несколько часов он провел в кабинете президента МТБ ЮРИЯ МИЛЮКОВА, наблюдая за его работой и задавая вопросы. Получив от первого лица биржи более чем подробные ответы, нам показалось весьма интересным выслушать еще одно мнение о происходящем на МТБ от руководителя одной из крупных расчетных фирм биржи (см. материал на этой же стр.).
Я приехал на биржу вечером — где-то после восьми. Десятки раз бывал в помещении биржи на ВВЦ, но в этот день все же ощущал некоторую неуверенность, вспоминая о том, что представляла собой МЦФБ во время кризиса — масса вооруженных людей и до неприличия много иномарок. Здесь, тем не менее, все осталось по-старому: я свободно вошел через служебный вход 4-го павильона ВВЦ (вокруг — тишина) и поднялся на 3-й этаж — в биржевой комитет. Там все по-прежнему, только охранник теперь спрашивает документы из-за двери, в которой появилось пуленепробиваемое стекло. "Нет, что вы, это еще до кризиса поставили", — объяснил мне глава службы безопасности МТБ. На входе в кабинет Милюкова — табличка: "Я здесь — самый ответственный работник. И когда здесь происходит что-то не так, я ответственен за все это. От Маршалла".
Юрия Милюкова пришлось ждать — у него шло совещание, довольно бурное, как можно было понять по доносящимся голосам. Мероприятие скоро закончилось. Выходившие из кабинета хорошо одетые люди были мне не знакомы, за исключением одного — руководителя крупной расчетной фирмы. Вскоре меня пригласили. Милюков просматривал текущую корреспонденцию, ее комментируя:
— Нет, вы послушайте! Фирма, которую исключили из членов биржи, просит ее восстановить. Что за странная фирма — у нас кризис, а она говорит — меня незаконно исключили, я заплачу! Они что, с ума соскочили? Исключены за неуплату годовых членских взносов ($25. — Ъ)... Неплатежи были вызваны изменением почтового индекса...
Ладно... Кризис? Он идет с 26 декабря, я не понимаю, почему пресса спохватилась только в конце января. Все тишь да гладь — целый месяц ничего не писали, и вдруг — б..., горим! Почему эта бомба взорвалась через месяц? Мне звонят, спрашивают — что такое? У вас там крах на бирже?
Речь президента МТБ прерывает телефонный звонок.
— Привет! К нашему с тобой вчерашнему разговору. Я тут еще провел переговоры с Первым профессиональным, они говорят, что у них есть в свою очередь их должники. В частности, у них есть вексель Норильского металлургического комбината на 1,6 миллиарда. Это я к тому, что может быть с... (следуют названия банков. — Ъ) поговорить — может, они до кучи возьмут? Простой вексель. Номинал 1,6 млрд, срок оплаты истек 20 ноября 95 года. То есть он действительный и просрочен, по нему можно получить.
— С кем?.. — А, ну отлично. Если завтра — поговори с ним, может возьмет он? Спасибо... — А они — это кто?.. — То есть не очень хотят все это делать?... — А, если придет Зюганов? Тогда они правы... — Что, народ уже настолько не уверен? Странно. Скажи им, я знаю точно — придет Ельцин. Поэтому ты дурака не валяй... — Партия любителей пива только и делает, что помогает президенту. Поэтому это бредни — о Зюганове и прочих. Они хотят на этом заработать. Поплакаться в манишку, успеть взять последние деньги, сказать: давайте все сюда, а то придет Зюганов, все отнимет. Я тебе точно говорю... — Ну понятно. Хорошо. До встречи.
Новый звонок.
— Алло. Как здоровье?.. — Зингерману (Генри Зингерман, глава Первого профессионального банка. — Ъ) я не дозвонился — у него все время совещание. По-моему, он от меня скрывается... — Что-что?... — Нет, сегодня был небольшой объем, я не заметил всплесков. Наоборот, сегодня поднялась. После моей встречи с расчетными фирмами дисконт уменьшился. Скупали за 0,7. Перед этим было 0,25... — Ну, кто-то начал скупать. Ну хорошо, если скупают, значит рано или поздно вернется рынок... — Ладно. Привет.
Да, так что там у нас? Кризис?
Ладно, обо всем по порядку. Меня в прессе упрекают анонимные брокеры, что биржа "прокручивала" деньги. Правильно называется — размещала активы. Вспомним. Август. 110 млрд на счетах палаты в банке "Якиманка". Первое. Банк "Якиманка" — не глупый, сам разместит — ну где, где все: в Первом профессиональном, в Мытищинском, "Нацкредите". Хуже всего, если бы банк "Якиманка", дай ему Бог доброго здоровья, сам бы лег. Что бы тогда говорили брокеры? "Почему в 'Якиманке' разместили — нет, чтобы в высшую группу надежности, а то разместили черт знает где". Мы два-три года обсуждали, как быть с активами расчетной палаты. Кто-то кричал: "В МММ, наварить! 200% годовых, 300, 500!" Были и такие, кто говорил: никуда не размещать, даже в ГКО! Я говорил: ну в банке ведь лежат. Банк может лопнуть. Все соглашались: может. Было решено: если мы не размещаем наши активы, то банк, в котором мы обслуживались, сам будет эти активы размещать на том же рынке МБК. Все проценты достанутся ему, что глупо — риска не больше, но глупо. Риск мог быть меньше, но для этого банк должен быть типа Сбербанка.
Биржа и держала раньше счета расчетной палаты в Сбербанке. Брокеры ультимативно в течение полугода нам выкручивали руки, продирая через биржевой комитет решение о смене банка. Их аргументы: Сбербанк медленно проводит платежи, это не коммерческий банк, он не понимает срочности. Расчетная палата в ультимативной форме требовала закрыть там счета. Поскольку действительно банк достаточно консервативный, надежный, но консервативный, расчетное обслуживание было плохое — нам сказали: перевести счета в гибкий, маневренный коммерческий банк, который проводит платежи день в день.
— Вы перевели?
— Перевели. Слава Богу, что в "Якиманку", это единственный банк, который нас за три года ни разу не подвел — из тех, в которых были счета палаты. Понятно, что "Якиманка" объем в 110 млрд сама не могла переварить. Поэтому вопрос о размещении активов был решен и давно закрыт. Мы не могли помещать активы в сомнительные операции, мы не могли помещать в ГКО — по технологическим причинам, поскольку это залоговые средства, а ГКО — это длинные инвестиции. Длинные с точки зрения наших правил. Мы всегда должны платить на второй день ту сумму, которую просит клиент. Если я вложил в ГКО, и мне нужно эту сумму выдать, я вынужден продавать ГКО день в день. Все было просчитано — получалось, что мы будем получать дисконт на ГКО — покупаем за 100, а продаем за 80. Возвращая 100 клиенту, мы теряем 20.
А МБК — это был набор трех-, пяти-, семи- и десятидневных кредитов. Так что каждый день приходит несколько миллиардов, каждый день несколько миллиардов уходит. Я в любой день могу знать, что у меня накопились расходные ордера, не выпускать эти деньги и проплатить любой платеж. Поэтому была выбрана эта тактика — тогда МБК представлялся рынком с самым минимализированным риском, а рынок ГКО тогда еще многие ставили под сомнения. Мы ориентировались на мнения экспертов — тех же расчетных фирм, которые сами размещали свои деньги.
— Из уст брокеров часто звучит упрек — вы не там разместили активы, кто выбрал такие плохие банки?
— Давайте проверим. Всего мы размещали тогда где-то примерно соточку. Зависли на 15 млрд на МБК — то, что биржа сама размещала. Откуда мы вернули — из банков, которые все сегодня называют, скажем так, переживающими далеко не лучшие времена. Первый профессиональный — один из этих банков. "Деловая Россия" — мы все оттуда забрали. Росбизнесбанк — все до копейки. Глория-банк — застряло всего 170 млн. Из Монтажспецбанка забрали. Из "Славянского" — все забрали. В то время как другие не смогли.
Где мы застряли? Мытищинский и "Нацкредит". Говорят, что мы неверно разместили. Значит, я оказался в одной компании с такими "некомпетентными" людьми, как менеджеры Сбербанка, у которого в Мытищах застряло около 100 млрд. Или как менеджеры "Российского кредита". Представители этих банков меня спрашивали: у вас где? А, у нас тоже в "Нацкредите" застряло.
Далее. От нас самих ничего не зависело, так как мы сами не могли размещать деньги на межбанке и этим занимался наш агент — Хоум-банк. Мы открывали накопительный счет, накапливали ресурс и была договоренность, что он размещает в банках не ниже таких-то категорий. Надо сказать, из большинства банков деньги возвращались. Что я хочу сказать. Первое: решение принимал Хоум-банк. Второе: не могу признать, что это решение было неправильным, потому что подобные решения принимали и другие менеджеры, которых нельзя упрекнуть, что они не понимали рынка. Каждый день они торговали на МБК, знали положение банков, смотрели балансы.
Итак, это 15 млрд. 17 млрд — это были векселя Первого профессионального. Биржа никогда не была инициатором приема этих векселей в залог. Те, кто знаком с работой расчетной палаты, знают, что есть совет палаты, который принимает рекомендации, какие векселя принимать. На бирже сложилась традиция, что биржевой комитет старался удовлетворять все решения совета палаты, понимая, что в совете сидят руководители расчетных фирм, которые лучше знают рынок.
Одна из фирм — "Дайкири" — активно лоббировала векселя Первого профессионального и добилась своего: совет принял решение, что их надо принимать. Учитывая, что банк известный, мы не наложили вето. Примерно половина всех активов, которые держались в векселях, были положены расчетными фирмами — не палатой. Решение, приобретать вексель или нет, принималось расчетной фирмой. Дальше этот вексель принимался палатой в залог. После августовского кризиса выяснилось, что Первый профессиональный не платит, то есть не учитывает эти векселя. Все прибежали на МТБ и сказали: помоги.
— Что вы сделали?
— Смотрите сами. Что сделало некомпетентное руководство МТБ? Оно сделало так, что сегодня Первый профессиональный остался должен 5 млрд. 12 млрд в тех или иных вариантах было развязано. Да, были сложные варианты — где-то разошлись с помощью квартир, где-то продали "мерседесы" банка. Все эти схемы мы нашли. Фирмы нам говорили: мы даже не можем поговорить с банком — нас там не слушают. То есть к МТБ просьбы распечатать векселя расчетных фирм были обращены как к структуре, которая в состоянии это сделать. Первый профессиональный и сейчас еще жизнеспособен — платежи в нем идут, имущество есть, у нас есть судебные иски по нему. Мы ищем свои цепочки, недавно развязали еще одну — на 400 млн. Но эта дыра в 5 млрд осталась. Она не на совести администрации, а на совести тех, кто лоббировал это решение, на совести общего рыночного банковского кризиса.
— А как делились доходы от управления активами?
— Было официальное решение совета расчетной палаты и биржевого комитета о пропорции, как делятся доходы от управления активами. Процент этот пересматривался в зависимости от ситуации, но если грубо, то половина оставалась в палате и накапливалась для страхового фонда. Что это такое? Расчетные фирмы, хотя и обязаны всегда платить за своих клиентов, будучи маленькими (это не банки, не финансовые компании, нам никак не удавалось провести решение, что это должны быть банки), понятно, не могли нести финансовую ответственность, хотя юридически под ней подписались. И когда клиент не присылал средства, образовывались убытки. Все, что мы делали, — отстраняли от торгов расчетную фирму, закрывались позиции, фирма изгонялась из палаты. Образовывался долг, который должен был быть распределен между всеми фирмами. Когда года два назад первый такой долг образовался, мы предложили фирмам сброситься — миллионов по 15, что ли, — чтобы его закрыть. Не нашлось, увы, у уважаемых расчетных фирм этих денег. Тогда было сказано: ребята, а как будем солидарную ответственность нести? Мы договорились: давайте создадим некие резервы от управления активами, пусть биржа вложит их очень выгодно. Вот тут и пошли разговоры про 200, 300%, "Тибет", МММ. Большинство голосов были, конечно, разумные — пусть вложат в МБК, в ГКО. И часть этих доходов — где-то половина — подстраховывают неплатежи. И, надо сказать, этот фонд сработал.
9,169 млрд мы имеем выявленной просроченной дебиторской задолженности. По некоторым суммам уже есть выигранные иски арбитражного суда Москвы, где-то есть решения нашего третейского суда. Где-то уже арестованы счета, где-то мы еще ведем эти дела. И резервный фонд — около 10 млрд — эту девятку и подстраховал. Иначе дыра была бы сегодня гораздо больше. Это и есть тот механизм солидарной ответственности, когда фирмы не сбрасываются каждый раз. Понятно, что это решение предусматривало, что мы должны обязательно размещать эти активы на денежном рынке и получать доход, который был стабилизационной подушкой, учитывая то, что сами расчетные фирмы не были в состоянии или не захотели сформировать резервный фонд обычным образом — взять и сброситься.
— Куда шла вторая половина средств?
— Вторая половина — это компенсация расходов биржи, эти деньги перечислялись на биржу. Не секрет, что даже в лучшие времена, когда ежедневный объем торгов достигал $100 млн, биржевой сбор не покрывал и трети расходов, которые объективно несет биржа. Поэтому было оговорено, что остальные расходы должны быть покрыты средствами от размещения активов. Эти деньги не проедались, а шли на развитие. Огромные затраты на реконструкцию зала, на замену компьютерного парка. Кстати, по поводу Партии любителей пива. Когда в Ъ появилась информация, что мы финансировали ПЛП, мне позвонили из партии и сказали: "Что ж ты, сволочь, от биржи ни копейки не дал? Нам говорил, что нет, что биржа — некоммерческая структура, а мы вот читаем тут". Честно скажу: деньги других банков и партнеров привлекал, биржа ПЛП ни копейки не заплатила.
— Брокеры говорят, что биржа ссылается на дебиторскую задолженность расчетных фирм, называя это ошибками расчетной палаты.
— Биржа вела клиринговый баланс и оборотный баланс. Выиграл-проиграл, плюс-минус сходятся. Расчетная палата, не будучи банком, не вела ежедневного операционного баланса. В прошлом году мы стали замечать, что возникают так называемые "помойки". Что это такое? Выяснилось, что были очень интересные ошибки, в результате одной из таких ошибок в прошлом году был уволен руководитель расчетного бюро. Приведу пример. Получив клиринговый отчет, расчетная фирма видит, что у нее есть такие-то рублевые средства и такие-то векселя — Российского брокерского дома, к примеру. Фирма говорит: "Вы мне вот этот вексель распечатайте, а сумму на этот вексель пришлите". Расчетное бюро, получив такое указание, дает указание обслуживающему банку перечислить эти деньги. Естественно, этот вексель везет в РБД. Но в информационный центр, который готовит клиринговый отчет, справка о том, что вексель уже распечатан, в этот день не подается. На следующий день расчетная фирма снова получает отчет и видит, что у нее этот вексель сохранился. Есть, к примеру, фирма 006, директор которой прибежал и говорит: "Ребята, что это вы мне второй день подряд один и тот же вексель всовываете, я уж давно по нему деньги получил". Есть фирмы, которые поступали наоборот.
Когда мы стали это разгребать, у нас возникли против некоторых фирм так называемые расчетные задолженности. Мы провели сверку расчетов, и выявили, что они должны в палату. Фирмы себя повели по-разному. Например, фирма 002, там свыше 2 млрд задолженности. Она ее всю признала, был подписан акт, как вся задолженность будет постепенно гаситься. Каждый день какая-то сумма с клиринга списывалась в счет погашения долга.
— Какие меры принимаются сейчас по выходу из сложившейся ситуации?
— Есть две главные задачи. Первая — запустить расчеты. Биржа — это торговая система. В отличие от расчетных фирм биржа копила собственные резервы. Эти резервы — более 2 млрд — биржа бросила в первые дни кризиса на расшивку платежей. Сегодня уже у самой биржи не осталось свободных ресурсов, мы срываем график платежей — своих внутренних. Но торговая система на бирже есть, она функционирует, какие-то торги идут. Расчетная система встала. Первая задача — запустить расчетное обслуживание.
Идут переговоры с потенциальными участниками новой расчетной системы. Я говорю: ребята, в рамках старой запустить расчеты невозможно, потому что неясен долг до конца, неясна возможность реструктуризации, то есть взаимозачетов дебиторской и кредиторской взаимозадолженности. Поэтому переговоры идут так: образуется новый пул банков — расчетных членов, поэтапно возобновляется расчетное обслуживание. Сначала хотя бы вариационная маржа — то есть все, что проиграно, приходит и отсылается тому, кто выиграл. Дальше. Я настаиваю, чтобы банки сразу создали стабилизационный фонд — примерно в треть текущей задолженности, это будет 4-5 млрд. Тогда бы часть закрывающихся позиций раздавалась частично векселем, но процентов 30 начали бы выдавать живыми деньгами.
Фьючерсный рынок не потерял привлекательности ни для хеджеров, ни для спекулянтов. Ставка делается на то, что если расчеты пойдут и все будут знать, что новая расчетная система не отягощена старой дырой, то клиенты вернутся, а активы, которые они приведут, будут состоять из живых денег. Да и под векселя этой палаты они могут открыть позиции, кто-то откроет. Будет сразу несколько эффектов. Если расчеты возвращаются, то снимаются с очереди те расходные ордера, которые выставлены на всякий случай. Грубо говоря, кто-то из фирм говорит: я бы хотел поиграть, но фиг его знает, я же не получу вариационную маржу. А так я встал в очередь, к тому же никто не знает, каким будет механизм распределения. Крупные кредиторы до сих пор еще не организовались в клуб и предлагают несколько моделей. Кто стоит там с 1 января, говорит — давайте по очереди, а кто-то говорит — это нечестно, давайте пропорционально. Поэтому, пока какое-то решение выбирается, все на всякий случай в эту очередь выстроились. Если очереди нет, расчеты возобновились — снимаются заявки, снимаются те расходные ордера, где требования оплаты, сделанные фирмой в свою пользу, а не в пользу клиента. Есть сейчас ордера, когда фирма приходит и говорит: клиент срочно требует деньги, перечислите ему. Есть фирмы, которые говорят: перечислите из палаты мне на собственный счет. Либо есть расходные ордера о перечислении в клиринговую палату Российской биржи. Это все начинает отпадать и перестает давить на рынок. То есть эта дебиторская задолженность понижается. Плюс фирмы друг у друга сейчас подвыкупили обязательства с дисконтом. Это значит, что условно уже сейчас, грубо говоря, эта сумма на треть не так горит. Потому что она переоформлена — реальными деньгами расплатились, а электронные еще висят. Фирмы понимают, что эти обязательства будут погашены, но не так быстро — через несколько месяцев, через полгода.
Наконец, самое главное. Если возвращаются клиенты, то это — новые активы. Во-первых, быстро компенсируется размер стабилизационного фонда, во-вторых, снова загоняется эта дыра под баланс. Ведь мы полгода стабильно работали, потому что общая сумма активов была больше дыры. Только когда пошел в конце года бешеный темп, каждый день мы отдавали по несколько миллиардов рублей, тогда эта дыра всплыла. Восстановление активов и приток новых средств снова сделают дыру незаметной. Расчеты будут свободно проходить по верхнему слою, не касаясь этой дырки. Гарантами выступают уже серьезные банки, что внушает доверие клиентам, и они восстанавливают все свои операции на торговой площадке.
Мы хотим и более правильно построить в этом случае отношения торговой площадки и расчетной системы, договорившись, что одна другой должна давать компенсационные платежи. Если, например, обороты и биржевой сбор маленькие, но зато большая сумма открытых позиций держится — расчетная палата помогает бирже. А может быть другая ситуация — огромное число сделок, идет очень много спекуляций, скальпов, а на каждый день свободные средства никто не держит, то есть только в залоге, потому что выгоднее их, скажем, вложить в какую-то ценную бумагу. Тогда из палаты будет отток средств, управлять почти нечем, и тогда биржа может помочь палате.
Естественно, мы обсуждаем, что, может быть, торговую систему сделать в нескольких режимах и обеспечить единое расчетное обслуживание. Но членами расчетной палаты в этом случае должны быть фирмы, у которых легальные большие балансы с крупными размерами собственных средств и для которых ответственность за клиентов будет что-то значить.
Таким образом, первое стратегическое направление — сделать так, чтобы расчеты запустились, пока не сколлапсировала торговая система. Мы можем не успеть, потому что банки, которые приглашены в этом участвовать, думают, обсуждают, смотрят. Но есть и политическая нестабильность, и собственные проблемы банков. В принципе, они понимают, что фьючерсный рынок нужен, но как бы не до того. Они могут не успеть, поэтому я им сказал: если пойдет здесь дальше закрытие позиций, чтобы высвободить ресурсы и встать в очередь, то торговая система тоже прекратит свою работу. Восстанавливать потом и торговую систему, и расчеты будет гораздо сложнее. Поэтому можно не успеть. Этот план может не реализоваться, но пока мы ведем переговоры.
Второе направление — реструктуризация задолженностей старой палаты. Мы заняты таким крайне увлекательным делом, как удовлетворение потребностей кредиторов. Мы не быстро, но двигаемся. Внутренние аудиторы занялись восстановлением операционного баланса с октября 1992 года, чтобы выяснить все так называемые ошибки расчетного бюро — в чью пользу были сделаны эти записи и кто ими воспользовался.
Если все закроют все позиции, обнаружится 27 млрд. Против этих 27 стоит 20 млрд задолженностей банков и около 9 млрд задолженностей расчетных фирм. Недостающие 2 млрд — это стабилизационный кредит, который мы взяли в "Якиманке". Весь этот рынок все три года работал в кредит, на доверии. Ты сегодня открываешь позиции, кто-то получил вариационку, а ты еще не внес средства. Значит, палата тебя прокредитовала. И за три года мы имеем просроченной дебиторской задолженности порядка 9 млрд — это удивительный для этой страны эффект рынка, где расчетные фирмы, которые я как только не обзывал, в целом демонстрировали очень высокую корпоративную ответственность, понимая, что если обманывать массово, рынок разрушится в считанные дни.