Развели на царство

"Царь" Павла Лунгина вышел в прокат

В День народного единства и согласия в прокат вышел фильм Павла Лунгина "Царь", посвященный конфликту самодержавия, воплощенного в фигуре Ивана Грозного (Петр Мамонов), и православия (митрополит Филипп — прощальная роль Олега Янковского), протекающему при полном молчании третьей составляющей известной триады — народности. МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ тщетно пытался испытать во время просмотра хоть какие-нибудь эмоции.

Хорошая новость: к новому празднику фильм никакого отношения не имеет. Павел Лунгин госзаказа на прославление "симфонии власти и церкви" не выполнял. Просто и честно снял историческое кино о том, как в угаре опричнины параноик Иван IV возвел в митрополиты благородного и мудрого Филиппа. Когда же тот возвысил голос против террора, заточил его в монастырь, а потом умертвил. К спорам о судьбах России фильм не располагает, что хорошо: в спорах о прошлом всегда ощутимо психическое нездоровье. Режиссер избегает искуса осовременить средневековье. Разве что воеводы каются в измене, как подсудимые на московских процессах 1930-х годов: ради интересов, правда, не государства, а царя.

Разочаровывает другое. Со времен "Такси-блюза" (1990) у Павла Лунгина стойкая репутация "неоварвара". Это можно понимать как витальность, дефицит вкуса или работу на западную аудиторию, но его фильмы всегда гарантировали всплеск эмоций. В "Царе" за витальность отдувается шут Вассиан (Иван Охлобыстин), бьющийся в монотонной истерике. Государь истерики не выдержит и шута сожжет.

Конечно, и Олег Янковский, и Петр Мамонов как актеры на высоте, а как иначе. Но их эмоции тоже приглушены, сглажены. Даже когда узник Филипп обретает дар чудотворца, сбрасывает оковы и исцеляет слепого, это не вызывает оторопи: типа, бывает. Словно главу из учебника истории зачитали с экрана. В "Царе" нет дурного вкуса, он просто вкуса не имеет.

Возможно, проблема в том, что нельзя быть одновременно "немного Тарковским" и "немного Пазолини". "Андрей Рублев" вспоминается, когда Филипп обнаруживает знакомство с чертежами Леонардо, оказываясь единственным человеком Возрождения в темном царстве. А "120 дней Содома" — когда царица-садистка Мария Темрюковна (Рамиля Искандер) заливисто хохочет, глядя на публичные казни, Федька Басманов (Александр Ильин) с оскалом педофила гоняется за 10-летней Машей (Анастасия Донцова), а легко одетых боярских дочерей зачем-то впрягают в царскую повозку и хлещут кнутами.

Но хлещут тоже слегка, как игрушечной плеткой из секс-шопа. Казалось бы, в сценах мучительства Павел Лунгин и должен был бы подтвердить репутацию "неоварвара". Но ни пытка на дыбе, ни отсечение головы не ужасают. А сцены в застенках пробуждают сочувствие к Малюте Скуратову (Юрий Кузнецов), которому не поспеть ни изменников попытать всласть, ни уследить за колченогим сыночком.

Малюте катастрофически не хватает подручных. Понятно, что Москва в середине 1560-х годов была по численности населения как современный райцентр, но не до такой же степени. Массовки тоже не бывает немного, как в "Царе". Если не хватает статистов, можно снять психологическую дуэль Ивана с Филиппом, как дуэль Генриха II и архиепископа Бекета в знаменитой пьесе Жана Ануя. Иначе, как в "Царе", ни террору, ни разорительной Ливонской войне не хватает масштаба. И финальный вопрос Ивана: "Где мой народ?" — звучит не трагически, как пушкинское безмолвие народа, а почти пародийно. Да вы же сами, батюшка, одного сожгли, одного обезглавили, еще двоих повесили, вот народ весь и вышел.

Одна лишь сюжетная линия напоминает о прежних фильмах Павла Лунгина, но стоит она всех остальных. Блаженная Маша бродит по лесам с иконой Богоматери. Присутствуя при рубке русских и поляков за стратегический мостик, спускает икону на воду, и та, что торпеда, обрушивает опору моста. Тут бы и уличить режиссера в кликушестве, вспомнить молитвы из фильма "Адмирал", отводящие от кораблей мины. Но Павел Лунгин остроумно и цинично выворачивает новый православный дискурс. Икона способна усмирять диких медведей. Но, когда Маша тычет ею в морду медведю, терзающему жертв Ивана, он икону надкусывает, а девочку буквально пришлепывает, как муху. Дескать, хватит в меня иконой тыкать, тут звери делом занимаются.

Картина дня

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...