Новые исламские

Восприятие исламского мира на Западе, да и в России определялось в последние годы теорией столкновения цивилизаций. Действительно ли "Запад есть Запад, Восток есть Восток", или исламский мир также способен меняться, разбирался обозреватель "Власти" Игорь Федюкин.

Известно, что изучение стволовых клеток, с которым специалисты связывают надежды на самые разные медицинские чудеса, вызывает в США ожесточенные политические споры. С точки зрения консерваторов, исследования эти аморальны, так как материалом для них иногда служат человеческие эмбрионы. Не так широко известно, что исследовательский фонд Iran`s Cord Blood Bank, созданный в 2003 году в Иране с благословения духовного лидера страны, выделил на изучение стволовых клеток $2,5 млрд. Дело в том, что, согласно нормам шариата, на протяжении первых трех месяцев после зачатия эмбрион не считается человеком.

Американо-иранский политолог Вали Наср приводит в своей последней книге "Судьбоносные силы: развитие нового исламского среднего класса и что это будет означать для нашего мира" этот пример для того, чтобы подчеркнуть поверхностность общих рассуждений. Дескать, та или иная цивилизация, религия или культура способствует или не способствует формированию капитализма, демократии и общественному развитию в целом. На самом деле любая культура содержит массу самых разных, часто противоречащих друг другу элементов, и предсказать, какой из них окажется востребован в будущем, невозможно. Наср напоминает: современный Запад с его демократией и капитализмом начал формироваться в эпоху Реформации, а европейцы той поры вовсе не отличались религиозной терпимостью. Германию, Англию, Шотландию и Ирландию опустошали кровавые религиозные войны. Североамериканские колонии в первые десятилетия своего существования, не говоря уже о швейцарской Женеве, оплоте кальвинизма, были самыми настоящими теократическими государствами, по своим порядкам напоминавшими даже не Иран, а Афганистан во времена талибов. Тем не менее именно Англия, Нидерланды, Швейцария и новоанглийские колонии довольно быстро превратились в самые толерантные, демократические и открытые страны Запада. Все дело в том, полагает Наср, что именно там бурно развивался капитализм, который и предопределил эволюцию господствовавших в этих обществах норм. Принято считать, что развитие капитализма и стало возможно благодаря торжеству в этих странах особой протестантской этики — уникальной системы ценностей, поощрявшей трудолюбие и предприимчивость. Именно нехваткой этих ценностей часто объясняется замедленное развитие капитализма в католических Испании и Италии, не говоря уже о православной России или мусульманском Востоке. Но подобные обобщения будут заведомо односторонними. Так, в исламе, собственно, нет ничего принципиально несовместимого с капитализмом и демократическими свободами.

Наср полагает, что сейчас многие мусульманские страны переживают трансформацию, подобную той, что произошла в Европе в XVII-XVIII веках: здесь быстрыми темпами развивается капиталистическая экономика и формируется средний класс. Примечательно, что эта ситуация не является следствием попыток модернизировать мусульманские страны. Ведь раньше происходили изменения "сверху", по приказу шаха или диктатора; в результате возникла тонкая прослойка прозападной интеллигенции, но общество в целом не менялось. Сейчас же трансформация идет "снизу" и затрагивает широкие массы населения: средней руки бизнесмен где-нибудь в турецкой провинции может быть вполне религиозным мусульманином, но при этом сотрудничать с европейскими компаниями. Он заинтересован в развитии этих связей, а не в изоляции своей страны. По мнению Насра, именно развитие массового капитализма и формирование среднего класса в ближайшие годы коренным образом изменят исламский мир. Главное же препятствие для дальнейшей эволюции мусульманских стран — это не ислам, а коррупция и чрезмерное присутствие государства в экономике.

Другое дело, что капитализм и демократия эти будут, конечно, с исламской спецификой. Наср обращает внимание, в частности, на быстрый рост "исламских финансов" — банков и инвестиционных компаний, ведущих бизнес в соответствии с законами шариата. При этом правоверный мусульманин не рискует нарушить запрет на ростовщичество или оказаться в ситуации, когда его деньги будут инвестированы во что-нибудь непристойное вроде производства алкоголя или строительства казино. Этот рынок, по данным Насра, рос в последнее время на 15-20% в год, и к 2010 году "исламский финансовый сектор", по оценке McKinsey & Co, которую приводит автор, достигнет $1 трлн. В Иране "исламские" (отвечающие требованиям шариата) финансовые активы достигали в 2007 году $155 млрд, в Саудовской Аравии и Малайзии — $69 млрд и $65 млрд соответственно. Глобальный финансовый кризис может даже еще больше подтолкнуть рост этого рынка, если инвесторы-мусульмане предпочтут вкладывать свои средства в более надежные активы, чем прогнившие западные банки. Но дело не ограничивается "исламскими финансами": бурно развиваются исламская мода, специальные курорты для религиозных мусульман, телевидение. Каир — мусульманский Голливуд — снабжает кинофильмами и мыльными операми весь регион. При этом, полагает Наср, законы капитализма неизбежно подтачивают суровые требования религии. Например, автосалоны, конечно, могут объявлять себя "исламскими", но прибыль получать они тоже должны. Поэтому вместо того, чтобы кредитовать покупателей, как это делают их коллеги на Западе, они продают машину в рассрочку, но увеличивают ее цену на сумму, которую они в других условиях получили бы в качестве процента по кредиту.

Самый интересный вопрос, конечно, в том, можно ли построить по аналогии с "исламской экономикой" и "исламскую демократию". Данные опросов общественного мнения в десяти мусульманских странах, опубликованные в прошлом году в специальной книге компанией Gallup, показывают, что сами мусульмане считают это вполне возможным. Так, значительная часть опрошенных не только назвали демократию одной из самых привлекательных черт западного общества, но и выступили за введение демократии у себя на родине. Примечательно, что радикалы (по определению Gallup, это те, кто считает теракты 11 сентября 2001 года полностью оправданными и отрицательно относится к США) поддерживают демократию даже сильнее, чем умеренные мусульмане. 50% опрошенных радикалов согласились с утверждением, что "движение к демократии поможет развитию арабских/мусульманских обществ", а из умеренных мусульман — лишь 35%.

Но речь идет о демократии особого рода — основанной на законах шариата. Так, в Египте и Пакистане более 60% респондентов заявили, что шариат должен быть единственным источником права, а около 20% — что он должен быть одним из таких источников. Вместе с тем признание шариата в качестве ведущего источника права не представляется равнозначным отрицанию основных свобод. Например, 94% опрошенных в Египте и 93% в Иране заявили, что, будь на то их воля, они включили бы в новую конституцию своей страны гарантии свободы слова, то есть "права всех граждан выражать свое мнение по текущим политическим, социальным и экономическим вопросам". В большинстве стран, где проводился опрос, значительная доля респондентов поддержали также такие принципы, как свобода собраний и даже религиозных убеждений.

Сбудутся ли прогнозы Насра, действительно ли развитие капитализма и формирование среднего класса преобразят исламский мир? Сегодня, конечно, на этот вопрос ответить нельзя. В принципе все возможно: как подчеркивают эксперты Gallup, религиозность едва ли несовместима с демократией. Для сравнения: в США в 2006 году 46% граждан полагали, что Библия должна быть одним из источников права, а 9% считали, что она должна быть единственным его источником. 42% опрошенных в США — почти столько же, сколько и в Иране,— заявили, что религиозные деятели должны принимать прямое участие в выработке конституционных принципов. Другое дело, что концепция, подобная той, которую изложил Наср, уже выдвигалась применительно к Китаю и России. Средний класс в обеих этих странах, кажется, сформировался, а демократии пока не видно; но, возможно, это вопрос времени. Пока же важно, что из тезиса Насра прямо следует необходимость для США отказаться от конфронтационного подхода в отношениях с исламским миром. Реагировать на конкретные вызовы и угрозы, конечно, надо, но Наср прямо пишет, что политика сдерживания в отношении ислама (по аналогии с политикой сдерживания в отношении коммунизма) неуместна. Наср, заметим, был недавно назначен старшим советником специального представителя Белого дома в Афганистане и Пакистане Ричарда Холбрука.