Постановлением правительства России уволен директор Российской государственной библиотеки Игорь Филиппов. По статье, весьма необычной для чиновников такого ранга: "в связи с несоответствием с занимаемой должностью". Его подчиненные направили в Госдуму, Дом правительства и Кремль письма протеста (подписалось 702 сотрудника). Пресса отреагировала на события серией весьма противоречивых публикаций. 26 думцев из различных партий и объединений поддержали Филиппова в письме к Юрию Ярову. Очевидно, вопрос будет рассматриваться в Думе уже в ближайшее время. В общем, вся эта история разрастается в скандал, обретающий политическую окраску. Судя по тому, как развивались события конца прошлого года и начала нынешнего, мирного, тихого, взаимовыгодного исхода ожидать не приходится, хотя некоторые склонны считать, что конфликт между министерством культуры и библиотекой длится ровно столько, сколько последний ее директор занимает свое кресло.
Жильцы
В библиотеке чувствуется напряжение. Коллектив еще не совсем поделился на два лагеря — тех, кто "за" и тех, кто "против", — а пока лишь только на тех, кто в общем поддерживает директора (а за четыре года такой команды не могло не сложиться) и тех, кто наблюдает. Филиппов привел в РГБ свою команду. Каждый день поздно вечером в его кабинете собиралась "малая дирекция": главный бухгалтер Любовь Иванова, заместители Олег Бородин, Ольга Жигунова, Наталья Игумнова, Светлана Просекова, Владимир Кривошеев и Татьяна Ершова.
К моменту отставки Игорь Святославович испортил отношения со всеми бывшими соратниками.
Со скандалом, нарядом ОМОНа и опечатыванием дверей выдворили из РГБ главного бухгалтера. Светлану Просекову, проработавшую в РГБ тридцать лет, проводили на пенсию в день рождения. Летом 1995 года ушел Олег Бородин. Сразу за ним — Владимир Кривошеев. За четыре года сменилось три ученых секретаря. Уволилась преданная директору ученый секретарь Лютфия Арифулова.
Порой из РГБ несется шипение — Филиппов мелочен, завистлив, не любит конкурентов, постоянно интригует, увольняя одних и задаривая других заграничными поездками и премиями. Такое бывает в любом коллективе, тем более, в женском.
Пока же роскошный директорский кабинет на третьем этаже, декорированный в лучшем номенклатурном стиле, сочетающем одновременно и приметы недавнего тоталитарного прошлого, и далекой имперской старины, с редкими антикварными вещицами, оставшимися еще от коллекции "Румянцевского музеума", сейчас занимает один из заместителей Игоря Филиппова. Личные вещи директора, опечатанные, лежат в сейфе. Ему было предложено их забрать. Но он этого пока не сделал.
Соседям не разобраться
Сегодня, пожалуй, невозможно (да и не нужно) ни читателю газеты, ни рядовому пользователю библиотеки окончательно уяснить, какая из сторон лукавит больше, чьи аргументы правдивы, а чьи, соответственно, нет. Ситуация кажется настолько путаной, а высказывания обеих сторон столь часто противоречат друг другу, что вообще нет уверенности в том, можно ли добраться до первопричины конфликта. Игоря Филиппова, первого демократически избранного директора (хотя теперь и это опровергается, но пока именно такой образ его держится в общественном мнении), неприлично обвинять в том, что он не сделал для библиотеки ничего. Ведь именно при нем она стала общедоступной: теперь в нее может записаться любой, начиная с 18 лет, без каких-либо образовательных цензов — как это было раньше. Именно на время правления Филиппова пришлись одни из самых драматических сюжетов последних лет, в советское время по определению невозможные: всем памятная борьба с хасидами из-за древних рукописей, имущественные претензии со стороны Русской Православной Церкви, раскрытие трофейных коллекций, до сих пор вызывающие споры реституционные маневры, ремонт несчастного Пашкова Дома, да к тому же бесконечные беды с коммуникациями. И, надо сказать, все эти проблемы были разрешены. Впрочем, не только одним Филипповым.
Претензии
Суть же предъявляемых к Игорю Филиппову претензий такова: при нем библиотека полностью утратила все то, что некогда составляло ее честь и славу. Конечно же, с уникальными фондами РГБ ничего катастрофического не произошло. Хотя, как утверждают знатоки, и они страдают из-за технического несовершенства библиотеки (температурно-влажностный режим, недостаток площадей, отсутствие современных систем безопасности), а точнее, должной организации руководством работ по технике безопасности. Из 41-миллионного фонда библиотеки около 3 млн книг заштабелировано, то есть сложено в сплошные, друг к другу плотно прижатые, стопки, от пола до потолка (зрелище, действительно, впечатляющее любого — только не старого сотрудника "Ленинки"), и не подлежит какому-либо перемещению; более 15 млн изданий размещены со значительными нарушениями нормативов. Библиотечными кражами, в том числе и в РГБ, удивить кого-либо вообще трудно, а уж после скандального дела Якубовского — тем более. Самая же последняя на счету "Ленинки" — уже в этом году прямо из выставочной экспозиции исчезли два редкостных издания XVI века, Эразм Роттердамский и Пий VIII.
Что действительно плохо
Главная претензия к Филиппову — "Ленинка" перестала быть ведущей в отечественном библиотечном деле, оказавшись в самоизоляции. Хотя по "закону о библиотечном деле" и по положению о библиотеке 1993 года (за которое, кстати, сам Филиппов рьяно боролся с тогдашним парламентом), именно таковой она и должна оставаться. Ее официальные функции: комплектование, обеспечение сохранности национального фонда изданий, обеспечение доступности для пользователей, организация национальной библиографической работы, организация библиографического учета россики, научно-исследовательская работа в области библиотековедения, книговедения, издательская деятельность, методическая помощь библиотекам страны, наконец, лидерство в федеральной библиотечной политике. То есть задача РГБ — быть национальной библиотекой Российской федерации.
По этому поводу сам Филиппов замечает: "Когда меня обвиняют, что РБГ не ведет методическую работу с областными библиотеками, я вспоминаю анекдот: Марья Ивановна мне симпатична как женщина, но не как человек. У РГБ четыре основные функции: комплектование, каталогизация, хранение и обслуживание читателей. С ними мы справляемся. А нас заставляют быть не только 'человеком', но еще и 'женщиной': опекать и учить уму-разуму библиотекарей всей страны."
Судя же по заключениям одной из последних, самых внушительных, с участием ведущих российских библиотечных специалистов, экспертиз работы РГБ (а их за эти годы было больше десятка), следует, что она так и не стала национальным лидером, а каждое из перечисленных направлений деятельности существует в какой-то изуродованной форме. Приведенные факты и выводы, выглядящие порой просто устрашающе, способны заставить задуматься о профессиональной некомпетентности руководства библиотеки.
По-настоящему критическая ситуация сложилась с отделом рукописей, одним из самых крупных и значительных архивных хранилищ страны. Впрочем, он уже много лет пребывает в состоянии глубокого кризиса и об этом не раз писали. В течение 15 лет не было вообще проверки его фондов. Не было ее и при новом директоре. Хранилища, в которых размещены фонды, сами по себе представляют опасность для сохранности документов. Массу нареканий вызывает и обслуживание. Приостановлены выпуски ежегодного издания "Записки отдела рукописей" (в последний раз вышедшего в 1990 году), указателя "Воспоминания и дневники" (в последний раз — в 1978 году) и прочие. Ситуация усугубляется тем, что вот уже в течение полутора лет отдел не имеет заведующего. И совсем уж смешной пример с сектором рукописных книг: ввиду отсутствия заведующего сектором, а затем заведующего отделом, а затем еще и курирующего заместителя директора рядовой сотрудник может апеллировать не иначе, как только к директору.
С автоматизацией тоже все плохо. Несмотря на то что разработкой автоматизированной информационно-библиотечной системы (АИБС) в библиотеке занимаются вот уже более 20 лет, так и не существует не только работающей системы, отвечающей потребностям главной национальной библиотеки (автоматизированы только некоторые локальные участки, в частности, каталогизации новых поступлений зарубежных книг или же оформления подписки), но и даже самой концепции, утвержденной руководством. Проект же модернизации библиотеки при участии ЮНЕСКО из-за отсутствия должного руководства со стороны библиотеки вообще находится под угрозой срыва и давно уже назревает международный скандал.
Также не получили развития, как следует из документов, ни проект программы совершенствования системы обеспечения сохранности, ни предложения по сохранению отдела нотно-музыкальных изданий и звукозаписей. Комиссия же по сохранности фондов (без председателя и без положения о своей деятельности) практически не действует уже несколько лет. Подсчитано, что при сохранении существующей организации реставрационных работ на восстановление документов, нуждающихся в первую очередь (а таких около 25 млн экз.), потребуется как минимум 550 лет. Свернуты до минимума научная, методическая, издательская деятельность (из 79 запланированных в 1995 году изданий вышло 9). А если к этому еще добавить и несовершенную систему управления, отсутствие коллегиальности и координации в работе дирекции (из 4 "замов" осталось только двое: ученый, читательский, редакционно-издательский советы бездействуют), то перечень аргументов "против" выглядит более чем солидно.
То, что все-таки хорошо
Справедливости ради следовало бы отметить, что более или менее хорошо обстоят дела с комплектованием, доступностью фондов и с россикой. То, что не удается обеспечить всю полноту собрания — трудность объективная и общая для всех, закон об обязательном экземпляре не действует со времен перестройки. Правда, у РГБ нет и самой концепции комплектования, как, впрочем, и концепции развития национальной библиографии в целом. Благодаря же очевидной демократизации записи читателей число посещений действительно возросло, но зато изменился состав аудитории: почти вдвое сократилась доля читателей с высшим образованием. Что же касается россики (приобретение и изучение произведений отечественных авторов, опубликованных за рубежом, и иностранных публикаций о России), она всегда была одним из привилегированных направлений, как и любая прочая международная библиотечная деятельность. Ведь долгое время "Ленинка" была единственной советской библиотекой, которая выступала на мировой арене как представитель интересов библиотек всего Союза.
Деньги
Филиппов уверен, что в основе конфликта с министерством лежат финансовые вопросы, связанные с профессиональной деятельностью и с реконструкцией библиотеки. Иными словами, Филиппов считает, что его увольнение вписало новую страницу в старую, как бюрократия, историю конфликта ведомства и подчиненного учреждения, где второе пытается обрести определенное пространство для маневра ради защиты собственных интересов, а противоположная сторона — подмять под себя непокорную структуру, в частности, ее финансы.
Начало конфликта директора РГБ с патронами из Минкульта совпало с представлением акта независимой аудиторской проверки финансов библиотеки, проведенной по инициативе Филиппова. Приглашенная им фирма ("Конвелл аудит", российско-британское СП независимой группы экспертов) обнаружила ряд серьезных финансовых нарушений. Аудиторы рекомендовали дирекции внимательно разобраться в ее отношениях с "Народным коммерческим банком", где и находились счета РГБ. В частности, аудиторы выявили отсутствие полноценного договора между библиотекой и банком на расчетно-кассовое обслуживание (в результате банк не платил библиотеке по остаткам на счетах). Понятно, что такая дыра в финансах для библиотеки, испытывающей острую нехватку денег (с 1994 года, когда бюджет РГБ был включен в состав бюджета Минкультуры, кредитование стало неполным — в 1994 году на 84,6%, а 1995 году на 75,6%), была весьма чувствительной. Министерство, по свидетельству Филиппова, встретило акт аудиторской проверки в штыки, но не опротестовало. Тогда-то, его по словам, и прибыла в библиотеку первая ревизионная комиссия Минкульта, раскритиковавшая работу библиотеки и профессиональные качества директора. А первый пик неприятностей в отношениях директора с РГБ с чиновниками, по свидетельству Филиппова, совпал со сменой банка (он перевел средства библиотеки в Промрадтехбанк) и увольнением главбуха. Министерское руководство и начальник департамента культуры аппарата правительства Игорь Шабдурасулов, по словам Филиппова, настаивали на восстановлении status quo, угрожая директору РГБ немедленным увольнением.
Филиппов отказался, сконцентрировав свои усилия на персональном расследовании с целью установить, куда же ушли выделенные министерству на реконструкцию дома Пашкова госбюджетные средства. Выяснил, что деньги были переброшены "на другие объекты" (на какие, документально ему установить не удалось). А остаток в несколько миллиардов рублей, по словам Филиппова, завис в том самом "Народном коммерческом банке": как оказалось, отвечавшая за реконструкцию министерская фирма "Реновация" держала деньги именно там, а в ноябре 1995 года банк объявил себя неплатежеспособным. Во всей этой истории Филиппова особенно возмущает то обстоятельство, что министерская фирма держала свои счета там до последнего, хотя уже к концу 1994 года было ясно, что дела у банка идут неважно (правительство Москвы тогда свои счета оттуда изъяло). В итоге реконструкция Дома Пашкова началась с годовым опозданием: в ноябре 1994 года подрядчики "Реновации" — строители АО "Моспромстрой" — ушли с объекта, так как Министерство задолжало им 9 млрд рублей. (В 1995 году ответственность за реконструкцию была возложена на правительство Москвы, в лице фирмы АО "Москапстрой", которая теперь и выступает генеральным заказчиком. Работы возобновлены в ноябре 1995 года, когда Министерство погасило задолженность). Кстати, по словам Филиппова, строители и сейчас работают по доброй воле — авансом.
Безусловно, совпадения приступов недовольства Минкультуры и периодов повышения активности Игоря Святославовича в финансовой политике могут быть простой случайностью. Но Филиппов склонен усматривать в этом проявление закономерности. А вот что не подлежит сомнению. Несмотря на апокалиптические прогнозы экспертов и правительственные распоряжения (на время реконструкции старое здание по причине аварийного состояния планировали вовсе закрыть), библиотека работает.
Перестановка
На место Филиппова прочат или Екатерину Юрьевну Гениеву, директора Библиотеки иностранной литературы, или Бориса Родионовича Логинова, директора Медицинской библиотеки.
Первая знает, где достать внебюджетные деньги, второй — как компьютеризировать библиотечный процесс.
Кто же Филиппов — либо самоубийца (иначе он хоть что-то попытался бы сделать, чтобы не были столь очевидны провалы), либо же гениальный реформатор, оказавшийся незаслуженно непонятым. Конечно же, для самого директора было бы лучше, если бы этот затянувшийся конфликт больше походил на столкновение двух мировоззрений. Во всяком случае было бы не так обидно. "Сверху" от него требовали особой стратегии развития РГБ как национальной библиотеки России. Он же говорил о том, что РГБ — это большая самодостаточная, надо полагать, независимая, публичная библиотека, то есть комплектующаяся лучше всех и обслуживающая как можно больше читателей (впрочем, этого ему удалось добиться). Правда, все это он делал так неубедительно, что так и не стало ясно, против он "национальности" РГБ или нет.
Тем не менее для большинства очевидно, что нелепо оспаривать тот факт, что бывшая "Ленинка" не должна быть в центре всего библиотечного мира, единого организма. Она и раньше всегда задавала моду, правила игры для всего информационно-библиотечного сообщества. И при всех ее объективных трудностях оставалась одной из самых интеллектуальных и эффективно работающих библиотек в мире. Та система рухнула, а новой создать так и не удалось. В той системе был директор-диктатор, в новой должен был быть добровольно избранный и признанный лидер. Демократически избран директор был, но профессионалами не признан. Получается, что это конфликт и власти, и времени. Демократический эксперимент оказался неудачным. И больше там, "наверху", рисковать, кажется, не собираются.
"Дальнейшее покажет будущее"
То, что фигура директора такой библиотеки, как "Ленинка", и в прежние времена была фигурой идеологической, а значит, и политической — очевидно. Но после недавних историй с хасидами, реституцией и Якубовским она становится особенно заметной в жизни страны. И проиграв карту профессиональную, Филиппов, естественно, выкладывает на стол политический козырь. Отсюда туманные намеки на широкий круг покровителей в самых разных государственных сферах, неожиданное появление парламентских писем, обвинения в адрес Минкульта. Нетрудно было предвидеть, что найдутся желающие присоединиться к этой игре. В нынешней ситуации, когда только что избранный парламент уже готовится поставить на обсуждение вопрос о недоверии к правительству — недоверие руководства (хотя бы бывшего) крупнейшей библиотеки страны к Министерству культуры России (то есть все той же исполнительной власти) может оказаться очень кстати. Дальнейшее, как говорится, покажет будущее.
ЮРАТЕ Ъ-ГУРАУСКАЙТЕ,
ЛЮДМИЛА Ъ-ЛУНИНА,
ВАЛЕРИЯ Ъ-СЫЧЕВА