Завтра в Роттердаме стартует 25-й международный кинофестиваль. Годовщина обычно предполагает проведение ретроспективы, где показываются лучшие фильмы, открытые фестивалем за четверть века. Но на сей раз организаторы выбрали принципиально другое решение: они задумали целиком реконструировать I фестиваль, проведенный в Роттердаме в 1972 году.
В современной кинокультуре широко распространены римейки — новые версии классических фильмов, снятые с новыми актерами и зачастую в других странах: например, Голливуд обожает переиначивать на свой лад наиболее популярные французские ленты. Подобные постмодернистские опыты, когда целиком цитируется целый фильм, давно не новость. Однако процитировать в полном объеме фестиваль, скомпонованный ни много ни мало из 40 фильмов, не приходило доселе никому в голову.
Основателем Роттердамского фестиваля был Хуберт Балс — историк кино, напряженно размышлявший о его тенденциях и перспективах. Именно ему принадлежит инициатива проведения в рамках фестиваля знаменитого опроса "Режиссеры будущего", который затем стал варьироваться в разных киноизданиях. Но прежде чем провести такой опрос, Балс создал свою формулу фестиваля, ориентированного не на звезд и продюсеров, а на авторов-режиссеров. Вместе с берлинским Форумом молодого кино и каннским Двухнедельником режиссеров фестиваль в Роттердаме стал отдушиной для мирового альтернативного кино в 70-80-е годы.
Достаточно назвать имена, представленные в программе 25-летней давности и вновь звучащие в этом году в Роттердаме: Вим Вендерс и Питер Богданович, Стивен Двоскин и Филипп Гарель. Некоторых, как Райнера Вернера Фасбиндера или уникального венгерского киноавтора Золтана Хусарика, уже нет в живых. "Переиздание" Первого фестиваля, однако, не просто дань памяти или юбилейный жест. Эта акция наглядно демонстрирует, в какой ситуации находились и сам кинематограф, и фестивальное движение на рубеже 60-70-х годов и что происходит с ними в наше время.
Тот же смотр в Роттердаме немыслимо разросся, в результате чего римейк первого фестиваля занимает лишь скромную часть всей программы нынешнего года. Желая или не желая того, организаторы вот уже несколько лет как вынуждены были пойти на привлечение продюсеров и дистрибуторов, на введение в рамках непризового фестиваля спонсорских "Тигровых наград", на создание Синемарта — рынка сценарных идей — и на другие проекты, призванные практически заинтересовать кинематографистов. Идея романтической альтернативы и культа автора в кино столкнулась с прозой жизни и вынуждена была уступить некоторые свои позиции.
Однако главное было сохранено: Роттердам остается одним из самых оживленных и неформальных фестивалей Европы. Он не законсервировался и не зачах, его пульс бьется энергично. Здесь сформировалась замечательная публика, которая собирается со всей Голландии и штурмует залы, готовая смотреть кино даже ночью. Авторитет фестиваля столь высок, что ему по-прежнему не нужно признание ФИАПФ — Международной ассоциации кинопродюсеров, чтобы получать лучшие фильмы со всего мира.
Не менее важно, что фестиваль в Роттердаме сохранил свой нонконформистский дух. С самого начала он ориентировался на "идиосинкразические" фильмы, способные раздражать и провоцировать. Темы могли быть разными: политическими, сексуальными или сугубо авангардными, но эстетически эти фильмы противостояли коммерческому "мэйнстриму", даже если сами могли претендовать на кассовый успех.
И последнее: Роттердам — крупнейший в мире порт — открыл двери для кинематографий всех континентов; здешний фестиваль по справедливости считается мультикультурным в своей исходной концепции. Уже 25 лет назад тут показывались японские, аргентинские и иранские фильмы — причем отнюдь не для "широты представительства": они художественно корреспондировались с основным сюжетом фестиваля. В этом году фестивальной публике предстоит знакомство с новым бразильским кино и "фильмами с реки Меконг", то есть таиландскими, вьетнамскими, камбоджийскими и лаосскими.
Будет в Роттердаме и российское кино — правда, как никогда скупо. "Особенности национальной охоты" Александра Рогожкина и "Деревянная комната" Евгения Юфита представят два полюса "ленинградской школы", которой некогда, в разгар перестройки, посвящались здесь специальные огромные программы и о которой делались книжки и каталоги. Впрочем, на первом Роттердамском вообще не было русских фильмов — все меняется в киномире, а спираль, подобная роттердамской, лишь указывает на динамизм процесса.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ