В четверг на этой неделе Павел Медведев, возглавлявший в Думе банковский подкомитет и прошедший на недавних выборах в новый состав парламента, направил письмо председателю Центробанка Сергею Дубинину (ниже письмо публикуется с незначительными сокращениями). В своем послании депутат Медведев предлагает руководителю ЦБ, не дожидаясь подписания президентом федерального закона "О банках и банковской деятельности", принять меры по регулированию деятельности в России иностранных банков, оказавшихся "без присмотра" после окончания 1 января 1996 года срока действия положений "ограничительного" указа президента от 17 ноября 1993 года.
Разрешить, запретить, разрешить... Разрешить?
История приключений иностранных банков в России напоминает, прошу простить за избитое сравнение, "американские горки". Сначала в 1992-1993 годах Банк России, который возглавлял тогда "западник" Виктор Геращенко, выдал ряду крупных европейских, американских и азиатских банков (числом более десяти) лицензии на открытие в России дочерних банков. В подавляющем большинстве случаев это должны были быть банки со 100-процентным иностранным капиталом. Круг операций иностранных банков, а точнее, российских банков с иностранным капиталом, не ограничивался.
Правда, тогда же, в 1993 году, ЦБ ввел ограничение иного рода — была установлена предельная доля суммарного капитала инобанков в совокупном капитале российских банков (12%). Несмотря на это допуск в страну иностранных банков вызвал тревогу среди российских банкиров, опасавшихся конкуренции со стороны иностранцев. Выразителем позиции элиты отечественного банковского сообщества стала Ассоциация российских банков (АРБ), выступившая за введение ограничений на деятельность инобанков в России. Осложнение политической обстановки осенью 1993 года неожиданным образом сыграло на руку российским банкам. Накануне выборов в Думу Борис Ельцин, заинтересованный в поддержке национальным финансовым капиталом пропрезидентских сил, подписал знаменитый указ #1924 от 17 ноября 1993 года. В соответствии с этим указом инобанкам, не приступившим к обслуживанию клиентов-резидентов до 15 ноября 1993 года, а также всем банкам, которые могли быть созданы после 15 ноября, разрешалось работать только с нерезидентами. К указанному сроку успели "проскочить" только два банка — дочерние банки Credit Lyonnais и BNP/Dresdner Bank. Указанные ограничения должны были действовать до 1 января 1996 года. Многие наши банкиры были довольны. Многие, но не все.
Уже тогда обнаружилось, что среди российских банков нет единства в вопросе о допуске в страну зарубежного банковского капитала. В России были банки, которые имели хорошие связи с западными банковскими кругами и международными финансовыми организациями и объективно не были заинтересованы в том, чтобы портить отношения с инобанками. Через несколько дней после подписания указа #1924 четыре российских банка (Международный Московский банк, Токобанк, "Возрождение" и "Оптимум") выступили с заявлением, в котором осудили дискриминационные меры в отношении инобанков. Однако голос их тогда не был услышан. Большинство отечественных банков иностранцев в то время не хотело, так как рассматривало их исключительно как конкурентов, а не как потенциальных партнеров и доноров.
Правда, сохранить ограничения на деятельность инобанков, уже получивших лицензии ЦБ, не удалось. Россия, заинтересованная в поддержании хороших отношений с ЕС, уже через семь месяцев — в июне 1994 года — сняла ограничения на деятельность европейских банков. Позднее были "амнистированы" и американские банки. Однако запрет на работу с резидентами сохранялся для еще не рожденных иностранных банков (кстати, это было одной из причин, почему в последние два года новые банки со 100-процентным иностранным капиталом в России не создавались).
В июле 1995 года Государственная дума приняла в новой редакции закон "О банках и банковской деятельности". Закон предусматривал необходимость регулирования (читай, ограничения) деятельности инобанков в стране, в частности сохранение для указанных банков квоты в совокупном капитале российских банков, и должен был заменить собой указ 1993 года, срок действия которого истекал в 1995 году. Однако президент закон не подписал, и поэтому в силу он пока не вступил. Тем временем пришел год 1996-й. Срок действия ограничений, введенных указом от 17 ноября 1993 года, истек, и получилось так, что вот уже почти три недели инобанки являются "равноправными участниками российской банковской системы". Непорядок. И депутат Павел Медведев решил напомнить председателю ЦБ, что негоже инобанкам болтаться без присмотра.
АРБ — бывший враг, а ныне друг иностранных банков
Можно было бы и не описывать всю историю так подробно, если бы не одно обстоятельство. На протяжении практически всего периода 1993-1995 годов парламентарии, российская банковская элита и выражавшая интересы отечественных банков АРБ выступали единым фронтом за ограничение деятельности инобанков в России. И вдруг в ноябре 1995 года президент АРБ Сергей Егоров во время проходившего в Москве международного финансового симпозиума сделал совершенно сенсационное заявление: АРБ больше не выступает против присутствия иностранных банков в России. "Искусственно не допускать иностранные банки на российский финансовый рынок в настоящее время глупо", — сказал Сергей Егоров.
Чем же объяснить столь радикальную перемену во взглядах организации, еще недавно бывшей одной из наиболее последовательных противниц прихода иностранных банков? Сам г-н Егоров объяснил это вполне в библейском духе — мол, есть время собирать камни и есть время разбрасывать их; было время защищать неокрепшую национальную банковскую систему, а наступило "время для плодотворного сотрудничества с иностранными банками на российском рынке". Попробуем взглянуть на проблему глубже.
Действительно, противники допуска иностранных банков в Россию аргументировали свою точку зрения тем, что национальные банки еще слишком слабы, чтобы на равных конкурировать с мировыми гигантами. Если следовать этой логике, то получается, что раз пришло "время плодотворного сотрудничества", то, значит, ведущие российские банки усилились настолько, что иностранные конкуренты им больше не страшны. Однако такая постановка вопроса совершенно несерьезна. Год 1995-й никак нельзя назвать годом укрепления российской банковской системы. Катастрофический кризис, потрясший отечественные банки в августе-сентябре, поставил под сомнение будущее даже тех банков, чье положение еще совсем недавно казалось незыблемым. Иностранная "конкуренция" в этой ситуации по-прежнему была бы очень некстати. Очевидно, дело не в гипотетической конкуренции, а в чем-то другом.
Нельзя отталкивать руку дающую, даже если очень хочется
Здесь мы прервем наши рассуждения и вспомним недавние события, казалось бы, совсем из другой оперы. Первое — в ходе шумного скандала вокруг залогового аукциона акций нефтяной компании ЮКОС выяснилось, что один из претендентов — Альфа-банк — намеревался перепродать эти бумаги неназванной иностранной компании. Второе — на состоявшейся в ноябре пресс-конференции руководители Инкомбанка сообщили, что предстоит увеличение уставного фонда банка, причем крупный пакет акций (до 20%) предполагается продать двум немецким банкам. Кроме того, Инкомбанк планирует выпуск ADR на свои акции, а также еврооблигаций. Третье — "Российский кредит" в декабре-январе разместил через французский банк Indosuez свои облигации на западном рынке на сумму свыше $30 млн и подготовил второй выпуск почти на такую же сумму. Четвертое — Мосбизнесбанк получил от консорциума западных банков во главе со знаменитым швейцарским Union Bank of Switzerland кредит на сумму $20 млн. Что общего между всеми этими событиями? Ответ: российские банки получили или надеются получить деньги с Запада.
Действительно, в условиях жесточайшего финансового кризиса отечественным банкам, даже ведущим, образно говоря, перестало хватать "кислорода". Выхода два: первый — теснее сплотить ряды вокруг российского государства и подпитываться за счет бюджетных и иных государственных средств; второй — раздобыть денег за рубежом. Разумеется, нет ни одного банка, который выбрал бы только первый или второй путь, — банки с разной степенью успеха ищут деньги и там, и там. Сейчас для нас важнее другое.
Раз иностранные банки могут стать для российских "кредиторами последней надежды", то плевать им теперь в лицо, вводя всякие дискриминационные меры, как-то неловко. Наступило время "плодотворного сотрудничества". Постепенно вопрос выхода на международные рынки перестает быть для российских банков вопросом престижа и превращается в вопрос жизни и смерти. Очевидно, именно это изменение в отношении российских банков к внешнему миру и отражает новая позиция АРБ. Тем более что некоторые из упомянутых выше банков пользуются в ассоциации серьезным влиянием.
Ergo, казалось бы, рутинное письмо парламентария к председателю ЦБ затрагивает на самом деле чрезвычайно деликатную проблему, от решения которой может в известной степени зависеть и состояние отечественной банковской системы. В этой ситуации предложения о дополнительных требованиях к филиалам иностранных банков (пусть даже ради соблюдения правила взаимности) могут оказаться не совсем уместными. Недаром в ходе уже упоминавшегося выступления президент АРБ обронил примечательную фразу о том, что теперь вопрос об ограничении или запрете на деятельность иностранных банков будет поставлен политиками, а никак не АРБ.
МИХАИЛ Ъ-ЛОГИНОВ