Председатель комитета Госдумы по финансовому рынку Владислав Резник в интервью спецкорреспонденту "Денег" Петру Рушайло рассказал, что некоторые законы, принятые в период кризиса и заметно расширившие полномочия Центробанка, носят нерыночный характер и со временем они должны быть отменены. Закон же, позволяющий банкам вводить депозитные вклады без права досрочного отзыва, нарушает основные права граждан, и депутатам следует его отклонить.
"Это то, что я называю "включили денежный брандспойт""
Какие наиболее важные, с вашей точки зрения, законы уже приняты в связи с кризисом осенью 2008 — весной 2009-го?
— Не хотел бы заниматься перечислением, их было в общей сложности 11. Это был антикризисный пакет, который позволил в значительной степени смягчить кризис. Если говорить об общей сути мер — это то, что я называю "включили денежный брандспойт".
Это в основном бюджетные вливания?
— Не только бюджетные, все это — вливание денег. Потому что когда на рынок идут средства ЦБ, то это не бюджетные вливания. А по Центробанку было принято многое — это и возможность предоставления им беззалоговых кредитов, возможность для ЦБ не лишать банки права работать с физическими лицами при нарушении отдельных нормативов. В основном все законы, касавшиеся ЦБ, которые проходили через финансовый комитет Госдумы, являлись антикризисными. Не могу выделить, какой из них более важен или менее. Хотя, с моей точки зрения, многие из них носили в значительной степени нерыночный характер и мне не очень нравились.
Какие именно?
— Да хотя бы взять те же самые разрешения Центробанку выдавать беззалоговые кредиты или регулировать банковские ставки. Или столь усиленная поддержка банков с государственным участием по сравнению с другими банками. Все это не очень разумно в стратегическом плане.
Почему же Госдума на это пошла?
— Потому что на тот момент это было необходимо.
А почему необходимо было поддерживать именно банки с госучастием?
— Иначе было не запустить массовое кредитование. А с другой стороны, абсолютное большинство вкладов физических лиц находится в очень малом количестве банков, в основном именно в банках с госучастием.
Вы считаете, что массовое кредитование запустилось?
— Стало лучше. Но мне не нравился волевой порядок, когда от банков, получивших господдержку, требовали ежемесячно увеличивать на 2% объем выдачи кредитов. Возникал вопрос: кто будет отвечать за качество выданных кредитов, если пойдут невозвраты? Кто возьмет на себя ответственность за такую политику? Руководство ЦБ? И чем они могут отвечать, кроме как своей должностью?
Не нравилась мне и идея с "комиссарами" — уполномоченными лицами ЦБ в банках, получивших господдержку. И еще достаточно многие вещи, связанные с чисто административными механизмами стимулирования экономики. С моей точки зрения, лучше было бы стимулировать конечный спрос, то есть потребителя, и деньги давать потребителю.
Конечный спрос тоже был простимулирован, тем же увеличением зарплат и пенсий, но эти деньги на рынок как-то не особо попали.
— В некоторой степени, да, согласен. Но по-моему, еще бессмысленнее давать деньги, например, конкретному автозаводу. Если у него на складе вместо 10 тыс. нереализованных автомобилей будет стоять 200 тыс., что принципиально изменится? Реализации-то нет. Поэтому нужны такие меры, как поддержка конечного потребителя. Например, поддерживать банковские ипотечные программы, то есть за счет госсредств компенсировать потребителю разницу между ставкой по ипотеке и рыночной ставкой кредитования. Либо находить иные меры, интересные для рефинансирования банков, и направлять эти средства на ипотеку.
Почему именно на ипотеку?
— Ипотека хороша тем, что 1 руб., инвестированный в строительство, означает примерно 15 руб. роста спроса в экономике. Ведь если вы начинаете строить жилье, вам надо выпускать металл, провода, отделочные материалы и т. д. Таким образом, получается очень хороший мультипликативный эффект.
"У ЦБ и без того масса возможностей повлиять на любой банк"
Вернемся к экстренным мерам. Насколько я помню, недавно глава ЦБ Сергей Игнатьев попросил Госдуму продлить срок действия некоторых из них. Как к этому относятся в Госдуме?
— Игнатьев назвал четыре меры. Первая — продлить на год срок, в течение которого ЦБ может выдавать беззалоговые кредиты. Вторая — продлить на год право ЦБ ограничивать ставки по депозитам коммерческих банков. Третья мера — дать возможность кредитным организациям выпускать облигации на сумму больше их уставного капитала. И четвертая — ввести депозитные вклады без права досрочного отзыва.
Теперь о нашей реакции. По беззалоговым кредитам — очевидно, надо поддержать. Это хороший способ поддержки ликвидности банковской системы в условиях кризиса. Вторая мера производит двойственное впечатление, это спорный вопрос. Изначально я вообще не очень хотел, чтобы у ЦБ была возможность ограничивать процентные ставки по депозитам, это нерыночный механизм, это может ограничивать конкуренцию. Год назад мы одобрили такое право ЦБ, но Центробанк, к чести своей, им ни разу не воспользовался.
Если право есть, возможностью его применения можно просто угрожать...
— С моей точки зрения, у ЦБ и без того масса возможностей повлиять на любой коммерческий банк. ЦБ их с каждым годом все реже и реже использует, но возможности такие есть, и с этим никто спорить не будет.
Кроме того, мне кажется, что в большинстве случаев банки объявляют высокие ставки в чисто рекламных целях, чтобы заманить клиента в офис, реальные ставки по депозитам у них гораздо ниже. Тогда это вопрос регулирования не ставок, а, скажем, недобросовестной рекламы.
Если же банк на самом деле привлекает средства, скажем, под 20% годовых, то, я думаю, после анализа его финансового состояния найдется пара десятков причин для отзыва у него лицензии. Поэтому не очень мне нравится давать право ЦБ регулировать депозитные ставки. Но в принципе, поскольку они не применяют эту меру, может быть, и можно им оставить данное право — на год или полгода, но не навечно.
Что касается права выпуска облигаций на сумму, превышающую капитал, я считаю, что такую норму надо вводить для всех эмитентов, не только для кредитных организаций. Мы уже давно внесли в Госдуму соответствующий законопроект. Но с этим жестко не согласен комитет ГД по законодательству — они полагают, что подобное послабление позволит создавать финансовые пирамиды.
Ясно. Четвертая мера — это депозитные вклады без права досрочного отзыва.
— А вот это предложение ЦБ мне очень не нравится. Я не очень понимаю ситуацию с житейской точки зрения. Я или вы дали банку деньги, собственные, а забрать вы их не можете. Совершенно непонятно почему.
ЦБ давно это предлагает, говорит, что это такой особый вид контракта.
— Считаю, что надо всегда иметь возможность распоряжаться собственными средствами. Я понимаю, что можно заключить договор, при котором я лишусь процентов, заработанных на этих деньгах. Но деньги-то свои я должен иметь право забрать в любой момент. Вот вы лично хотели бы попасть в ситуацию, при которой собственные средства не могли бы забрать в случае необходимости?
Смотря насколько больший процент относительно обычного депозита я буду получать по такому вкладу. Это же свобода выбора каждого человека.
— Я не очень верю, что вам будут платить большие проценты. Проценты будут те же самые, просто на практике подобные вклады постепенно вытеснят все иные.
А зачем понадобился совсем недавно принятый закон, заметно смягчающий требования к банкам, имеющим право на работу с физлицами?
— Там не совсем такой смысл, как вы говорите. Этот закон говорит о том, что при нарушении определенных нормативов ЦБ теперь не будет обязан вводить запрет на работу банка с физическими лицами. Но у ЦБ все равно остается обязанность в случае угрозы кредиторам и вкладчикам отозвать лицензию этого банка. Таким образом, мы не ухудшим ситуацию для вкладчиков. А для банков с учетом кризиса сильно улучшим. Например, не отвечает банк требованиям по доходности, даже показывает в нынешних условиях убытки. Но он стабильный, ничего ему не угрожает. Зачем же вводить запрет на работу с физлицами? Понятно, что на практике, если такой запрет будет введен, завтра же все клиенты в этот банк прибегут за деньгами, и он рухнет.
Зачем же тогда было принимать закон, обязывающий ЦБ вводить запрет на работу с физлицами?
— Тогда не было кризиса. А потом, банковская система была очень грязной. Этот закон при всех его недостатках дал возможность почистить банковскую систему.
А вообще насколько сейчас, по-вашему, надежна банковская система с точки зрения защиты интересов вкладчиков? За последний год произошла значительная докапитализация Агентства по страхованию вкладов; хватает ли там сейчас денег для компенсаций вкладчикам?
— Докапитализация была проведена не в целях пополнения гарантийного фонда — эти деньги пошли на санацию ряда банков.
Хорошо, а в гарантийном фонде денег достаточно?
— В условиях кризиса — недостаточно.
Есть ли какие-то механизмы, позволяющие в случае необходимости быстро его пополнить? Это же бюджет переделывать надо.
— А в этом на данный момент нет необходимости. Просто не совсем правильно сравнивать размер гарантийного фонда с общим объемом обязательств банков перед населением. Дело в том, что подавляющее большинство вкладов находится в том небольшом количестве банков, которые получили огромную государственную поддержку. Поэтому рисков здесь я не вижу.
"Риск социальных проблем может привести к тому, что будет не до экономики"
Кстати, о бюджете. Сейчас он принят с большим дефицитом, причем дефицит этот — на несколько ближайших лет. Насколько долго экономика может выдерживать такой режим существования?
— Я думаю, несколько лет выдержит. Но надо понимать, что это политическое решение. Мы пошли по очень трудному пути. Мы сохранили все социальные обязательства.
А с чисто экономической точки зрения?
— Бывают моменты, когда на самом деле трудно взвесить, что важней. Может быть, экономические риски становятся больше. Но риск социальных проблем может привести к тому, что не до экономики будет.
У нас что, так резко возросли социальные проблемы?
— Конечно, кризис же... Представляете, что было бы, если бы взяли и обрезали социальные обязательства бюджета в условиях кризиса? Я думаю, что здесь, в Москве, мы, может быть, в первый момент и не очень почувствовали бы это. Но население регионов почувствовало бы это очень серьезно.
Зачем же было набирать столько обязательств?
— Не предвидели кризиса. Но наши действия основывались на достаточно серьезных соображениях. Ведь сколько лет люди мечтали об этих возможностях — очень долго, с начала 1990-х. И в условиях хорошей конъюнктуры последних почти десяти лет, наверное, хотелось, чтобы не только резервы были, но и чтобы людям жизнь облегчить. Помните, средняя зарплата в 1999 году была чуть больше 600 руб.? Трудно представить себе сейчас такую жизнь.
Но последние решения, о повышении пенсий например, были приняты уже в разгар кризиса.
— Об этом объявлялось заранее. Говорили, что мы увеличим, проиндексируем пенсии. Это выполнение тех обязательств, которые брали на себя ранее.
Но это же чем-то нужно компенсировать. Из того же резервного фонда, который заканчивается в следующем году...
— Абсолютно верно. Значит, дальше будем какое-то время заимствовать.
Это, по-вашему, политически неопасно? В 1990-х огромные бюджетные заимствования как раз и привели к кризису — как к экономическому, так и к политическому.
— Надо все делать разумно. Пока бюджет выдерживает заложенный объем заимствований. Вопросы на самом деле не в объеме заимствований, главное — добиться эффективности трат бюджета.
И как это сделать?
— У нас в правительстве есть целая комиссия по данному вопросу.
То есть это закачивание денег в банки с госучастием?
— Я не считаю, что это неэффективный способ. Надо смотреть на результат. Вопрос эффективности — это не некая работа по смете, как это сейчас происходит. Надо больше работать над тем, чтобы обеспечить финансирование конечных получателей выделяемых сумм.