В Москве завершился первый международный фестиваль "Лики любви". Новый проект Марка Рудинштейна был организован с размахом. Отборочная команда постаралась вовсю: российские премьеры фильмов "Взгляд Улисса" Тео Ангелопулоса и "Свидания в Париже" Эрика Ромера, торжественная презентация "Над облаками" Микеланджело Антониони, чествования Джины Лоллобриджиды, Барбары Брыльской и любимицы "Кинотавра" Сильвии Кристель. В ретроспективной антологии "Великие любовники немого кино" на экране любили и страдали Рудольфо Валентино, Грета Гарбо и Алла Назимова. Программа русских фильмов о любви 1993-1995 годов убеждала маловеров в том, что за последние два года и в нашем отечестве сделано немало чувствительных историй.
Как ни странно, но на этом фоне скромнее всего выглядел собственно конкурс, претендующий собрать вместе старые добрые love stories и показать, что в жизни и на экране еще есть место чистому чувству. "Love is all you need" — этими словами классического битловского шлягера предварялся каталог. Фестивальная кинозаставка шла под мелодию из лелушевской "Мужчины и женщины" — не менее классическую "ша-бу-да-бу-да", под которую влюблялось не одно советское поколение. И все-таки чувства прятались, исчезали, заставляя скептиков все чаще вспоминать о затопивших кинематограф конца тысячелетия "новой эротике и новом насилии" и вообще о том, что "у любви неженское лицо".
Как бы то ни было, но за десять фестивальных дней не раз предоставлялась возможность убедиться, что происходит с мужчинами и женщинами много лет спустя. Любовь часто являлась из прошлого, как в вычурной картине голландки Ирмы Ахтен "Белле" (Belle) или снятой в подчеркнуто обытовленной стилистике нового французского кино ленте Тони Маршаля "Не слишком правоверная" (Pas tres catholique). В первом случае героиня находила затаенную некогда страсть в открыточных снах и заимствованных у Лени Рифеншталь ледяных пейзажах. Во втором пожилая хулиганка, от нужды переквалифицировавшаяся в частного сыщика, находила компромат на бывшего мужа. В изящной португальской картине "Спокойствие" культура чувств остроумно преломилась в игру между Старым и Новым Светом. Сумасбродная американочка (Аманда Пламмер явно доигрывала свою роль из Pulp Fiction) бродила по Лиссабону в компании старой уличной проститутки (Изабель Рут). Воспетая американцами готика ночного мегаполиса прививалась на европейскую почву, а трогательные отношения между ясноглазой заокеанской рейвершей и умудренной путаной выглядели ироничной отсылкой к угасающей классической формуле отцов и детей.
В фестивальном конкурсе отразилась и такая вечная тема, как Пигмалион и Галатея, — любовь и искусство. Австрийский режиссер Никки Лист показал свой фильм "Принцесса поэта" (Der Schatten des Schreibers) — постмодернистскую фантазию на темы сочинителя и явившейся ему во плоти героини. Поразительно, впрочем, что нарочитый постмодернизм, уже отмененный во всем мире и лишь слабо тлеющий в кинематографической провинции, оказался куда чувствительнее и ближе классической формуле любви, чем, например, колючий и отчаянный испанский "Прыжок в пустоту", претендующий поведать правду о страстях, сокрушающих "икс-генерацию". В поисках той же формулы живой классик Анджей Вайда отправился на Восток, чтобы экранизировать "Идиота" со знаменитым актером театра кабуки Тамасабуро Бандо в двойной роли князя Мышкина и Настасьи Филипповны, а другой польский мэтр Анджей Кондратюк назвал свою автобиографическую сказку "Колесо времени", замкнув круг на синефильских грезах.
Гран-при фестиваля заслуженно достался голландской картине "Весна никогда не наступит". Роман между писательницей и преуспевающим издателем, разыгранный по законам страсти, вероятно ближе всего соответствовал привычному "лику любви". Однако изменения этого лика, столь прихотливо запечатленные в конкурсных фильмах, отчетливее всего проступили в тайваньской картине "Настоящие мужчины, настоящие женщины" (Good Men, Good Women, реж. Ху Сяосен). Фирменный знак восточного кино — развернутость во времени и историческая повествовательность — наложился на сугубо европейскую саморефлексию. Действие то и дело становится "фильмом в фильме", современные актеры разыгрывают перед камерой реальную судьбу участников антияпонского сопротивления 40-х годов, попутно убеждаясь, насколько их собственные чувства деградировали по отношению к идеалам предшественников. Именно эта, в высшей степени странная помесь "Молодой гвардии" и "Женщины французского лейтенанта" с обескураживающей простотой договорила все до конца. Мир не становится лучше и его самые выраженные черты постепенно размываются в зеркале времени.
Об этом же свидетельствовало и главное событие фестиваля — картина Тео Ангелопулоса "Взгляд Улисса", только что награжденная в Каннах и лично привезенная режиссером в Москву. Рядом с ней померкла даже гипнотическая каллиграфия Антониони, в очередной раз доказавшего свою шаманскую пространственную одаренность. Ангелопулос снял фильм о конце света, о последней силе любви и отчаяния, которые хранит в себе современный Одиссей, принявший облик американского режиссера, разыскивающего на Балканах архивную кинопленку. В мире, где разрушено все, любовь вновь обрела мощь древнего мифа... Для того чтобы показать это, знаменитому греческому режиссеру стоило первый раз в жизни приехать в Россию. А в России стоило организовать фестиваль под названием "Лики любви".
СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ