Актеры, режиссеры, писатели, ученые, туристы — кого только из российских граждан не встретишь в Израиле. Но вот российских финансистов там до последнего времени встретить было почти невозможно. Да и что, собственно, им там делать? Задавшись этим вопросом, корреспондент Ъ и отправился в Израиль.
Чувство оптимизма
Свое первое путешествие в Израиль я совершила еще во времена СССР. С помощью представлявшего тогда интересы Израиля голландского консула, который и выдал мне визу. С тех пор я приезжала в Израиль не раз. Видела войну в Заливе (до сих пор вспоминаю противогаз и гостиничное бомбоубежище, в котором послушно отсиживалась вместе с арабским обслуживающим персоналом). Видела оккупированные территории, когда они принадлежали еще Израилю. Видела даже снег в Иерусалиме (такое случается раз в пятьдесят лет) — он тает, едва касаясь земли, и образует в низинах водяной слой в полметра, в котором буквально плавают автомобили... Но чего я в Израиле не видела никогда, так это российских финансовых структур.
На сей раз я прилетела в Израиль именно ради них. Повод был весьма подходящий. В конце января этого года в Тель-Авиве прошла презентация Первой российско-израильской финансовой компании, созданной израильским гражданином Цви Бен Ари и Промстройбанком России. Событие отмечалось с размахом. Достаточно сказать, что на презентации помимо, естественно, руководства Промстройбанка присутствовали зампреды ЦБ Александр Хандруев и Константин Лубенченко, академики Абалкин и Петраков, политолог Александр Яковлев, представители Минфина. А Виктор Черномырдин в своем приветственном письме отметил, что создание новой совместной финансовой структуры "правительство России воспринимает с чувством оптимизма".
Конечно, нельзя сказать, что российский финансовый капитал до этого не был представлен в Израиле. Напротив, многие крупные банки России имеют корсчета в израильских. А, скажем, банк "Российский кредит" даже открыл там свое представительство. Но оно почти бездействует, а корсчета либо пусты, либо по ним нет никаких операций.
Между тем попытки активизировать свое присутствие на израильском рынке российские банки предпринимали не раз. Как сказали мне в центральном банке Израиля, с просьбой об открытии филиала к нему обращались Мост-банк, Альфа-банк, тот же "Российский кредит". Но пока безрезультатно. Израильская финансовая система чрезвычайно замкнута. Вот почему регистрация в Израиле даже не банка, а всего лишь финансовой компании с российским участием была расценена как прорыв. Во многом он стал возможен благодаря тому, что в Израиле неукоснительно соблюдается принцип "разрешено все, что не запрещено". Так случилось, что формальных предлогов для отказа в регистрации компании у центрального банка Израиля не нашлось, и после всего лишь трех лет блуждания бумаг по бюрократическим инстанциям ей была выдана лицензия.
Еще более случайным оказалось участие в капитале компании именно Промстройбанка. Вопрос о выборе российского партнера для израильских финансистов встал не до, а после ее регистрации в ЦБ Израиля. Получив лицензию, они направили письма в несколько российских банков и нефтяных компаний. Промстройбанк оказался самым расторопным. В состав акционеров он вошел через свою дочернюю компанию в Швейцарии, избежав таким образом необходимости получать в ЦБ России разрешение на вывоз капитала и сильно выиграв во времени. Как говорят, от момента первого контакта с израильской стороной до начала работы компании прошло менее трех месяцев.
Однако отношение израильских финансистов к "чужакам" с образованием компании никак не изменилось. К появлению русских банкиров израильский финансовый истеблишмент и на сей раз отнесся с нескрываемым раздражением. А, собственно, почему?
Чувство всесильности
Простые ответы на этот вопрос (с которых всегда начинали мои собеседники) — что, мол, к российскому капиталу Израиль относится с предубеждением — ничего не объясняют. Во-первых, с таким же предубеждением российские банки сталкиваются во многих других странах, но мало-помалу их зарубежная сеть расширяется. А во-вторых, точно так же Израиль ведет себя и по отношению к банкам других стран. Во всяком случае в Израиле нет ни одного филиала или отделения крупного иностранного банка (кроме, разве что, польского банка PKO, который появился в стране еще в 30-е годы и с тех пор влачит достаточно жалкое существование). Исключение не делается даже для США, хотя израильтяне сами часто в шутку говорят, что живут в 52-м американском штате. Например, Citibank удалось открыть в Израиле лишь свое представительство и достигнуть принципиальной договоренности о создании в будущем израильской дочерней структуры.
Между тем, хотя ряд представителей израильских официальных кругов и утверждает, что западные банки сами не рвутся сюда из-за нестабильности в регионе, интерес к Израилю достаточно высок. Огромные американские инвестиции и пожертвования диаспоры на абсорбцию и развитие; средства, которые привезла алия (а репатрианты, в отличие от коренных жителей, могут иметь валютный счет в течение 25 лет); близость к арабским странам — все это не может не привлекать финансистов.
Короче, дело не в России и не в Америке. Дело в самом Израиле. Точнее, в специфике его банковской системы. С самого начала она строилась с учетом национального признака. Так, стараясь во что бы то ни стало вытащить принадлежащие евреям средства, которые были заморожены в фашистской Германии, Израиль принял положение, согласно которому любой еврей, где бы он ни жил, может открыть счет в израильском банке, и никто не станет интересоваться происхождением его капитала. Из-за этого, кстати, к Израилю теперь предъявляются претензии по поводу "отмывания денег". Но соответствующий закон, который сейчас лежит на рассмотрении в кнессете, как говорят, будет принят едва ли раньше, чем через год.
Сейчас израильская банковская система стоит на четырех китах — банках "Хапоалим" (что в переводе с иврита означает "народный"), "Леуми" ("национальный"), "Дисконт" ("учетный") и "Мизрахи" ("восточный"). В мировых рейтингах все эти банки стоят в первой полусотне. До 1983 года израильские банки были частными. Но в 1983-м они переусердствовали со строительством биржевых пирамид, в стране произошел грандиозный кризис, и государство вынуждено было компенсировать потери вкладчикам, взамен скупив за бесценок контрольные пакеты акций банков. Они в то время действительно не стоили ничего — инфляция была столь высока, что многие банки просто простили своим клиентам долги по ссудам, поскольку плата клиентов за проезд на общественном транспорте от дома до банка превышала сумму процентов, которые они должны были уплатить по кредитам. Теперь эти акции государству, в общем-то, ни к чему, но как от них избавиться, оно не знает: банки не очень торопятся выходить из-под государственной опеки. В результате Израиль оказался чуть ли не единственной в мире страной, где все банковские вклады гарантированы государством.
И вот тогда банки в Израиле стали больше чем просто банками. Они стали всесильными. Они контролируют страну. Они пристально отслеживают не только доходы и расходы своих клиентов, но даже их передвижение — выехать из страны, не погасив взятую в банке ссуду или, на худой конец, не предоставив гаранта для ее погашения, почти невозможно. Они контролируют даже те средства, которые не попадают на банковские счета. Если кто-то, скажем, получив крупную сумму от родственников за границей, в течение нескольких месяцев не прикасается к зарплате на своем счете, его обязательно спросят, с чего это он вдруг так разбогател. В большую зависимость от банков ставит и система машкант — дешевых ипотечных ссуд, выплата которых растягивается на десятилетия. Наконец, за счет многомиллиардных кредитов банки полностью контролируют киббуцы, основных производителей сельскохозяйственной продукции в стране.
Чувство времени
Государственная опека, понятное дело, не стимулирует конкуренцию между банками. Отсюда и чрезвычайная неторопливость, степенность банковской жизни в Израиле. Когда мне, например, понадобилось поменять валюту, в банке, куда я зашла, сначала долго разыскивали какую-то Бат-Шеву, которая как раз отвечает за работу с иностранцами. Не найдя ее и переругавшись между собой по поводу того, кому-таки придется делать Бат-Шевину работу, сотрудники банка позвали наконец неторопливого кассира Пинхаса. Тот потер пальцем мои доллары, посмотрел их на просвет, а потом с подозрением взял мой паспорт: "Что он у вас — по-русски написан?" Латинские буквы, он, впрочем, со второго раза все-таки обнаружил.
И после этого протянул мне бланк, в который нужно было вписать паспортные данные (бланк, разумеется, на иврите). Туда же он аккуратно записал номиналы и количество выданных мне купюр (признаюсь, от вопроса, не хочется ли ему переписать номера банкнот, я в тот момент удержалась с большим трудом). Потом так же тщательно отсчитал монетки — агоры и шекели от одного до десяти. Все, можно идти.
Процедура заняла восемнадцать минут. Я попробовала было возмутиться. Но мне посоветовали принимать все "леат-леат" (потихоньку) и иметь побольше "савланута" (терпения). Говорят, это первые слова, которые учат репатрианты.
В общем, борьба за клиентуру носит у израильских банков чисто символический характер. Качественно нового ничего не предлагается, и конкуренция затрагивает в основном виды вкладов — "молодежные накопительные", "золотой возраст" (для пенсионеров), лотереи среди вкладчиков, льготы для солдат и т. п. Очень развито "социалистическое соревнование" между отделениями и операционистами под девизом "кто больше откроет счетов и проведет трансакций". Правда, недавно в банке "Хапоалим" появился отдел по работе с иностранными инвесторами, но особой прытью он также не отличается.
Чувство ненужности
Сведя воедино рассказы моих собеседников и собственные впечатления, я наконец смогла ответить на свой вопрос: "Почему в Израиле нет иностранных банков?" Просто потому, что израильская банковская система самодостаточна и уникальна. Банки чрезвычайно тесно связаны с государством и выполняют ряд функций, присущих только ему (полицейские, например). Чужакам в системе, по большому счету, нет места.
Что же касается российских банков, то у них, кроме всего прочего, на израильском финансовом рынке сильно ограничено поле деятельности. Крупных российских клиентов, бизнес которых следовало бы сопровождать банкам, в Израиле нет. Большого торгового оборота с Россией тоже. И, пожалуй, лишь в области обеспечения расчетов туристов и потенциальных эмигрантов они могли бы найти свою нишу. Кстати, это сейчас и пытаются сделать Столичный банкъ сбережений и Оптимум-банк, по пластиковым карточкам которых в Израиле можно получить наличные и купить кое-какие товары. На средства репатриантов ориентируется и Первая российско-израильская финансовая компания. Разница в том, что в данном случае средства эмигрантов будут привлекаться для вложений в Россию. Но как бы то ни было, о конкуренции между израильскими и российскими банками не может быть и речи. Во всяком случае пока.
Чувство кастовости
Все это, конечно, так. Но если мы будем рассматривать Израиль только как одну из стран, где российские финансисты ищут новые возможности, мы рискуем не понять самого главного. А главное состоит в том, что "банкир-еврей" — понятие международное. В отличие, скажем, от понятий "банкир-японец", "банкир-американец" или "русский банкир". И дело здесь не просто в том, что в мире большинство банкиров — евреи, а в том, что существуют закрытые клубы, их объединяющие. Иными словами, израильская банковская система — это одно, а еврейские финансовые организации — совсем другое. Клубы финансистов еврейского происхождения не ограничены рамками лишь Израиля, просто именно в этой стране можно найти дверь в эти клубы.
Тема теснейших связей Израиля с финансовыми клубами мира никогда не обсуждается широко. Мне вспоминаются лишь обрывки давних разговоров и полунамеков некоторых знакомых финансистов. Оно и понятно. Членство в таких клубах изначально предполагает принадлежность к некоей касте. Равно как и строгое соблюдение своего рода обета молчания (случайно или нет, но многие из моих собеседников предпочли, чтобы их имена не назывались).
Привести названия этих клубов не представляется возможным. Не столько из-за их закрытости, сколько по той причине, что они практически никак не оформлены. Речь в данном случае идет просто об очень тесных личных связях известнейших банкиров и финансистов, принадлежащих к еврейской диаспоре. А таких довольно много.
Взять хотя бы одну из самых известных банкирских семей мира — династию Ротшильдов. Ее основатель Майер Амшель Ротшильд оставил пять сыновей (потому на фамильном гербе Ротшильдов пять стрел), которые разъехались по европейским городам: один — в Париж, другой — в Вену, третий — во Франкфурт, четвертый — в Лондон, пятый — в Неаполь.
Так начала строиться мировая империя Ротшильдов. Сегодня в нее входят банки и компании более чем 20 стран, главными из которых являются лондонский N. M. Rothschild & Sons, швейцарский Rothschild Bank и парижский Banque Rothschild S. A. Капитал, контролируемый кланом Ротшильдов, оценивается в $15-20 млрд. При этом наследники Ротшильда принимают весьма деятельное участие в жизни еврейской диаспоры. Например, лорд Джекоб Ротшильд возглавляет Institute of Jewish Affairs — крупнейший за пределами Израиля еврейский научно-исследовательский институт, изучающий природу антисемитизма.
Не по голливудским фильмам знает о холокосте и другой известнейший финансист — венгр Дьердь Шорош. Сегодня венгерский эмигрант Джордж Сорос владеет семьей фондов, действующей по всему миру и управляющей более чем $10 млрд.
Вообще, крупные еврейские финансовые организации есть практически везде — в Америке, Австралии, Западной и Восточной Европе. Все они принимают активное участие в делах диаспоры, оказывая финансовую помощь в любых проектах, связанных с еврейской культурой. И все они поддерживают более или менее тесные связи с Израилем. Финансовые кулуары мира — сфера в высшей степени закрытая. Однако иногда и оттуда просачиваются сведения об огромных финансовых потоках, проходящих через Израиль или управляемых из этой страны.
Шестое чувство
О существовании еврейских финансовых клубов, могущество которых порождает легенды, разумеется, знают и российские банкиры. И стараются с ними сблизиться. Не ради денег, нет. Ради установления личных контактов с крупнейшими финансистами мира.
С этой точки зрения весьма эффективным представляется деятельное участие известных российских банкиров в учреждении Российского еврейского конгресса (через который тянется нить к Всемирному еврейскому конгрессу). Президентом РЕК, как известно, стал глава Мост-банка Владимир Гусинский (в этом банке, кстати, держат свои счета российские представительства еврейского агентства "Сохнут" и американского еврейского "Туро-Колледжа"). А президенты банков "Российский кредит" Виталий Малкин и Альфа-банка Михаил Фридман стали вице-президентами Российского еврейского конгресса.
Можно считать, что эти банкиры получили возможность на равных разговаривать со своими зарубежными коллегами еврейского происхождения. Последние, как уже говорилось, обычно в жизни своих еврейских общин принимают активное материальное участие. Насколько мне известно, Владимир Гусинский, Виталий Малкин и Михаил Фридман также сделали крупные пожертвования на нужды Российского еврейского конгресса. Это, кстати, обусловлено еврейской традицией: само слово "цдака", означающее "благотворительность", имеет общий корень со словом "справедливость".
ЮЛИЯ ПЕЛЕХОВА
Банки в Израиле нередко подменяют государство
Финансисты-евреи объединены в закрытые клубы
Подпись
Руководитель финансового комитета кнессета Гидеон Саги был единственным представителем израильского банковского истэблишмента, который поздравил Цви Бен Ари с открытием компании