Сколько времени нам отпущено на любовь — год, 50 лет, до весны? Или вечность?
Он долго и тяжело болел, поэтому так торопился закончить мемуары. "Время моей жизни" — это не только главная песня из самого, пожалуй, популярного фильма Патрика Суэйзи, "Грязных танцев", но теперь и название его книги, которая через две недели после смерти актера выходит в США. Она о его детстве, о карьере, о друзьях. Но главное — она о любви. Это признание. Благодарность мужчины. Последнее "спасибо" той, которая была с ним 24 года, супруге Лизе: "Я знаю, благодаря тебе я обрел дух. Я стал тем человеком, каким хотел быть. Ты моя женщина, любовь всей жизни, мой друг и моя леди. Я всегда любил тебя, моя любовь не угасла и теперь, и я вечно буду любить тебя еще больше и сильнее".
Где сейчас Патрик, ушел ли он навсегда в темноту вечности, которая всех нас отпускает в этот свет всего-то лишь на миг, или он пока еще рядом с Лизой, как герой из другого его фильма, "Привидение"? Как бы там ни было, он наверняка хотел бы сейчас утешить ее. Обнять, прикоснуться, прошептать: "Не плачь". Да, они знали, что расстанутся. Но надеялись, что побудут вместе чуть дольше. Может быть, до весны.
"Я прочла вашу колонку о женщине, потерявшей своего мужа. Меня это зацепило". Почему-то в последнее время читатели стали чаще присылать мне письма-исповеди. Достаточно было один раз упомянуть в журнальной колонке подобное послание, и вот они уже приходят каждый день. Особенно часто — от тех, кто теряет близких или боится их потерять. Как Патрик Суэйзи в растиражированной книге, всему миру торопился рассказать о своих чувствах к жене, так и эти люди пишут незнакомой журналистке в надежде, что она опубликует хоть кусочек их истории. "Вы можете указать мое имя — Асият Сутеева... Как рассказать своему мужу о том, что любишь так, что дух захватывает, я поняла только сейчас, когда стало известно о его диагнозе — астроцитома, опухоль головного мозга. Неоперабельно".
Люблю. Зачем, почему люди не хотят уходить или отпускать родных без этих слов? Для себя они это говорят или для них? Что это меняет? Не больнее ли так? И почему это вообще случилось?
"Из своих 38 лет я Диму знаю 35. Сейчас сижу на работе и перебираю воспоминания: вот, мы пошли подавать заявления в загс и не нашли его. Просто морок какой-то — прошли мимо здания раза три и не нашли. Вот мне 4 года, а ему 6 — и он хвастается передо мной, что Кремль на подготовишке нарисовал. Вот я бегу беременная за автобусом, а он за мной. Вот он дочку нашу купает. Вот мы выяснили, что для счастья нужна сумма в 25 рублей: на нее было куплено два мороженых и чупа-чупс ребенку — Настя сидела у него на шее и чего-то там пела. У нас был момент абсолютного счастья, я его так помню, даже запахи помню... Вот я ору на него, а он на меня, и убить готовы друг друга, а потом все равно миримся и даже не знаем, из-за чего так бушевали. Все было. И он был всегда".
Лиза и Патрик. Они думали, что состарятся вместе. Асият и Дима думают так и сейчас. "Химия или лучи помогут. И денег мы нашли на эту биопсию. И вдруг ремиссия будет долгой. Ну, пусть даже год, или три, или пять. Только бы с ним. "Дима! — обычно я воплю. — Дима, не забывай, ты еще должен выдать замуж дочь". А ей всего 12".
А может, это громкое публичное признание — заклинание, которое надо обязательно успеть произнести?.. Я люблю, не уходи!