После смерти писателя мы узнаем, кому и чему он обязан даже самыми личными своими чертами,— и чем ближе эти открытия к центру авторской личности, тем чаще от этих открытий нам делается не по себе.
В первоначальной версии рассказа Реймонда Карвера "Начинающие" был такой пассаж: ""А Ник и я друг друга любим,— сказала Лаура.— Правда, Ник?" Она подтолкнула мое колено своим. "Ждем твоей реплики,— сказала она и повернулась ко мне, широко улыбаясь.— По-моему, мы живем очень хорошо. Мы любим чем-нибудь заниматься вместе, друг друга еще ни разу не побили, слава богу. Стучу по дереву. Я бы сказала, мы довольно-таки счастливы. По-моему, мы должны радоваться, как нам повезло"".
А вот какой вид приобрел этот же пассаж после правки Гордона Лиша — редактора в издательстве "Кнопф": ""А Ник и я знаем, что такое любовь",— сказала Лаура. "Для нас, я хочу сказать",— сказала Лаура. Она подтолкнула мое колено своим. "Ждем твоей реплики",— сказала Лаура и повернулась ко мне, улыбаясь".
В иных рассказах Лиш сократил 10% текста, в иных — 70%; менял названия (этот рассказ из "Начинающих" превратился в "Когда мы говорим о любви"); менял имена персонажей; безумные персонажи под редакторским пером превращались в здоровых; некурящие — в курильщиков; менял реплики, превращая "нет" в "да", менял концовки. Но важнее другое: краткость, повторы, умолчания, подразумевания, уточнения, музыкальность, которые и принято считать сутью карверовского стиля,— все это появилось в тексте только после редакторской правки.
Всю ночь на 8 июля 1980 года Карвер перечитывал правленную Лишем рукопись и утром написал ему отчаянное письмо: "Вы сделали многие рассказы лучше, гораздо лучше; но, когда выйдет книга, как я объясню тем, кто уже читал мои рассказы, что с ними за это время случилось? Если книга выйдет в отредактированном, как сейчас, виде, я, наверно, никогда уже не напишу ни одного рассказа. Если я не скажу вам это сейчас, и не скажу со всей откровенностью, и не остановлю печатание, то меня ждет страшное время. Демоны, с которыми я должен иметь дело чуть не каждый день или ночь, боюсь, просто восстанут и завладеют мной". Но через несколько дней Карвер смирился с правкой (видимо, после долгих телефонных уговоров) — и прославивший его сборник "Когда мы говорим о любви" вышел в 1981 году именно в том "минималистском" виде, какой придал ему Лиш,— и критики писали о "столь красноречивых умолчаниях м-ра Карвера". И хотя в следующем сборнике — "Соборе" (1983) Карвер вернулся к менее сухой манере (готовя его к изданию, он написал Лишу: "На этот раз я не соглашусь на хирургические ампутации и трансплантации"), но именно "минимализм" ранних рассказов, их стремление "срезать все лишнее не просто до кости, а до костного мозга" в глазах публики навсегда остались фирменным знаком Карвера.
Но после смерти Карвера в 1988 году его вдова Тэсс Галлахер начала борьбу с издательством "Кнопф" за "настоящего Карвера", то есть за право публикации всех рассказов сборника в первоначальном, свободном от редакторской правки виде — и в два раза более длинном (двести страниц вместо ста). "Критики не читали настоящего Карвера. На самом деле он не любил, когда его называли минималистом",— говорила она. На что сотрудник "Кнопфа" и друг Карвера Гэри Фискетджон отвечал: "Это то же самое, что вырыть Карвера из могилы. Не понимаю, зачем Тэсс это делает. Я в ужасе". Представители издательства напоминали, что, согласившись на правку вначале и впоследствии не восстановив свою версию большинства рассказов (из семнадцати рассказов сборника "Когда мы говорим о любви" он лишь пять рассказов потом издал в первоначальной версии), Карвер сам санкционировал свой "минималистский" облик, подписался под ним. Но Тэсс Галлахер спрашивала в ответ: "А что бы вы сделали, если бы ваш сборник имел такой успех? Как тут объяснить публике, что его вам навязали? Ему пришлось смириться. Отречься от книги он не мог. Сделать это значило бы публично поссориться с Гордоном Лишем, а Карвер был не борец. Он избегал конфликтов, потому что конфликты вернули бы его к алкоголю".
Требования вдовы поддерживали два литературоведа — Сталл и Кэролл, они-то, когда "Кнопф" наконец уступил, этим летом и издали полное собрание рассказов. И теперь, как гласит издательская аннотация, "читатели впервые смогут прочесть и рукописную, и печатную версии сборника, который принес Карверу репутацию крупного американского писателя; приоткрывая увлекательную картину сложных отношений между писателем и редактором, "Начинающие" расширяют наше представление о Карвере".
Но эта картина кажется не столько "увлекательной", сколько раздражающей и даже шокирующей. К тому, что поп-певец или сочинительница женских романов не вполне самостоятельные фигуры, а сами являются произведением продюсеров, агентов, издателей, пластических и непластических хирургов,— к этому все давно привыкли, это входит в "правила игры" массовой культуры. Но авторы "высокой литературы" и особенно та самая неотчуждаемая авторская черта, какой мы считаем стиль ("стиль — это человек" и т. п.), остаются для нас то ли символом, то ли последним бастионом человеческой незаменимости и уникальности. Поэтому нас так шокируют чужая рука, чужое присутствие в этом святая святых, когда о них становится известно. Мы хотим верить в одинокого, без помощников и советчиков автора, из глубины души или ниоткуда извлекающего свою манеру, именно потому, что эта фигура позволяет нам верить в личность без ампутаций и трансплантаций, без продюсерских указаний и редакторской правки.
 Collected Stories Edited by William L. Stull and Maureen P. Carroll. Library of America, 2009 |
|
Если спросишь, где я М.: Б.С.Г.-Пресс, 2007 |
|
Собор М.: Известия, 1987 |