Выставка фото
В Историческом музее проходит выставка "Последние дни Романовых. Фотографии Пьера Жильяра". Любительские снимки гувернера семьи Романовых рассматривал ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
На выставке порядка 30 небольших снимков, сделанных в период с 1914 по 1917 год. Пьер Жильяр, швейцарец, учитель французского дочерей Николая II и гувернер царевича Алексея, был отлучен от императорской семьи в Екатеринбурге, в 1920 году покинул Россию и стал профессором французского в университете Лозанны, которому завещал свой архив, в том числе негативы. Выставка фотографий Жильяра сначала проходила в Швейцарии и Франции, теперь — в Историческом музее в Москве.
Отношение к ней — едва что не ажиотаж. Хотя дефицита на невинноубиенных в нашей истории нет и люди относятся к этому с пониманием, как к делу более или менее сопутствующему эффективному госменеджменту, но все ж таки царь. Канва реакций примерно одинакова: поскольку Пьер Жильяр фотографировал жизнь семейную, то в основном реакции на выставку сводятся к претензии властям за разрушение такой хорошей многодетной семьи. Мысли о том, что это мы, граждане России, убили эту семью и стоило бы национально покаяться, не возникает. Что, вероятно, является небезынтересным культурологическим комментарием к ограниченной способности наших руководителей извиняться за эксцессы советской власти вроде расстрела польских офицеров или голодомора.
Выставка расположена на антресолях 8-го зала Исторического музея, там сделан такой модный швейцарский дизайн, что как бы к стенам прислонен забор из крупного штакетника, а уж к нему приделаны фотографии. Этикетаж отличается великосветской изысканностью — подписи к фотографиям звучат примерно так: "Могилев, 1914", "Царское Село, 1917", то есть молчаливо предполагается, что зритель сам, разумеется, знает, кто на фотографии. Приятно сознавать: кураторы выставки считают тебя настолько вхожим в круг царской семьи, что ты запросто отличаешь на размытых ч/б снимках великих княжон Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию, а также каких-то посторонних женщин, офицеров и разных других людей. Сегодня под совместной фотографией президентов Медведева и Чавеса не принято писать, кто слева, кто справа, так чем императорская семья хуже? Не будем писать, и все тут. "А имена их, Господи, ты сам ведаешь",— написано в поминальнике Ивана Грозного по поводу тех казненных им, которых он запамятовал, как звать. Так и тут — а кто есть кто, ты сам знаешь.
Что же касается самих фотографий, то мне кажется, император Николай II должен был симпатизировать Пьеру Жильяру. Сравнительно недавно показывали фотографии, сделанные самим императором, и казалось, что хуже некуда, но Пьер Жильяр доказывает, что есть. Не могу понять, чем он снимал,— вроде как в 1914 году иначе как большой камерой со штативом было и нечем, а вид у этих фотографий такой, будто это снято с руки на узкую пленку дешевым объективом с мутными китайскими стеклами. То бишь все не вполне в фокусе, все кадры невыстроенные, две трети с заваленным горизонтом, все как-то не получилось, но вместе — интересный исторический документ.
У Жильяра есть своя тема, и она создает известную перевернутость сюжета. Он снимал частные события в жизни семьи. Слово "события" тут ключевое. Более или менее понятно, что фотоаппарат он брал тогда, когда готовилось что-то необычное. Ну не обучение французскому, не чтение, не музыка, не обеды и не балы — тут как бы нечего снимать, обычная жизнь. А вот когда наследник пошел косить траву серпом, это, конечно, достойно съемки. Надо полагать, что мальчику с несвертываемостью крови серп в руки давали нечасто. Или когда великие княжны пошли по грибы в Беловежской пуще — вряд ли это было обыденным мероприятием по обеспечению семейного рациона. Или когда вся семья в 1917 году вышла поработать на огороде. Все эти экзотические для царской семьи занятия, очевидно, были столь интересны, что именно поэтому Жильяр их фотографировал, но дальше возник образ-перевертыш.
Поскольку фотографии как-то уж совсем неумелы, у сегодняшнего зрителя они вызывают ощущение повседневной обыденности. И кажется, что царская семья так и жила — по весне сажали огород, дети косили, неловко, но старались, собирали грибы, ловили рыбу, иногда приезжал папа, все ходили купаться. То бишь обычная дачная жизнь, а сосед, скажем, дядя Жора щелкал фотиком, и вот осталось. Если почитать письма великих княжон к отцу, то легко обнаружить, что вообще-то они жили ну совсем не так, это были страшно занятые девочки. Их не только все время чему-то учили — им постоянно приходилось где-то присутствовать: то на молебнах, то в госпиталях, то на дипломатических приемах — день расписан поминутно. Но тут происходит диковатый визуальный кульбит — экзотика становится повседневностью, да еще со статусом исторического документа.
Вопрос о канонизации царской семьи не вызывает большого согласия в нашем обществе, Николаю II ставится в вину редкостная неспособность управлять государством и грех отречения от престола. Что правда, то правда — он не большой исторический деятель. Но когда смотришь на эти фотографии, то вдруг понимаешь, что речь вообще не об этом, истории тут вообще не ночевало. Он и его семья просто предстательствуют за всех казненных любезным отечеством ни с того ни с сего и ни за что ни про что. Правда, непонятно, за кого они должны молить. За невинноубиенных? Они на небесах. За палачей и их потомков? Они не способны к покаянию. Я тут на "Яндексе" прелестный сувенир нашел. "Матрешки "Николай II c семьей"". 450 рублей с доставкой. Всем рекомендую.