Прошел век, с тех пор как было составлено завещание Альфреда Нобеля. Об изобретении динамита, с которым, казалось бы, шведский промышленник и ученый должен был войти в историю, помнят лишь специалисты, а о Нобелевских премиях знают все. Хотя гонорары за право экранизации произведений давно уже превышают щедрые дары Шведской академии (достигшие в этом году $1 млн), именно Нобелевская премия порождала и будет порождать самые сильные страсти в литературном мире.
Существует несколько версий того, как шведскому промышленнику пришла в голову эта идея. Самая эффектная такова: в 1888 году он прочел в газете сообщение о собственной смерти. Репортер перепутал имена: умер брат Альфреда — Людвиг. Альфред, человек впечатлительный, очень болезненный и маниакально боявшийся быть погребенным заживо (в заключении его знаменитого завещания сказано: "Обязательное требование состоит в том, чтобы после моей кончины компетентный врач установил факт смерти, и лишь после этого мое тело следует предать сожжению"), воспринял случившееся как знак свыше и призыв к переосмыслению жизни. К этому времени он уже достиг вершин славы как промышленник и предприниматель. Но ни то, ни другое радости уже не приносило.
Опыты по изобретению динамита, начатые в России его отцом Иммануэлем Нобелем и в 1867 году принесшие успех в Швеции сыну, стали основой одной из самых стремительных карьер прошлого века. К началу семидесятых сеть принадлежащих Альфреду Нобелю заводов по производству динамита раскинулась по всему миру. Однако в 1891 году, решив отныне посвятить себя целиком науке, Нобель пишет: "Я сыт по горло торговлей взрывчаткой, где вечно приходится иметь дело с несчастными случаями, ограничениями, канцелярской волокитой и подобной чепухой... нет никакой причины для того, чтобы я, никогда не учившийся коммерции и ненавидящий ее всем сердцем, занимался этими делами, в которых я понимаю немногим больше, чем человек с Луны".
Ему тогда было 58 лет. Он являлся обладателем огромного состояния, неисчислимого количества недугов и не имел семьи. Альтернативой коммерции казались ему сочинительство и наука — многосторонние способности Нобеля всегда производили впечатление на окружающих — но безусловного успеха ни в науке, ни в литературе он так и не достиг.
Его завещание было написано в пользу тех, кто достигнет не просто успеха, а успеха, всеми признанного, чьи дела и слава еще долго будут служить человечеству. Через год после составления завещания он умер. Вручение премий происходит ежегодно 10 декабря (в день смерти Нобеля).
Для того чтобы его завещание вступило в силу, понадобилось несколько лет и огромные усилия его душеприказчиков, в первую очередь юного Рагнара Сульмана, бывшего в последние годы жизни Нобеля его ассистентом. (Кстати, внук Рагнара — Микаэль Сульман является в настоящий момент исполнительным директором Фонда Нобеля). Однако несмотря на все их старания, сохранить верность духу и букве завещания Нобеля оказалось фактически невозможным. Особенно сложно было оценить истинную значимость литературного произведения. Что имел ввиду Нобель, говоря о произведениях "идеалистической направленности"? Означало ли это, что далеко не вся хорошая литература должна входить в поле зрения комитета по премиям? На этот вопрос так никто и не смог ответить, а после второй мировой войны ответственная за литературные премии шведская Королевская академия и вовсе оставила свои попытки в этом разобраться.
Страсти же вокруг литературного Нобеля кипели всегда. Известно, например, в каком напряжении пребывала вся русская эмиграция в начале 30-х годов, когда Академия тайно обсуждала вопрос, кому стать лауреатом — Бунину или Мережковскому, а слухи об этом, естественно, широко циркулировали по всей Европе. Мережковский, почти не сомневавшийся, что премию получит именно он, а не автор "Жизни Арсеньева" (как он утверждал, "безмерно растянутого описания молодости никчемного дворянского недоросля, к тому же перегруженного описаниями природы") для подстраховки предложил, однако, Бунину заключить предупредительный пакт о разделе премии между ними. "Делиться и не подумаю. И страховок не признаю", — ответил тот. Делить, конечно же, предлагалось не честь, а деньги. Для обоих русских писателей получение премии было единственным шансом вырваться из нищеты. К слову сказать, Бунин отдал десятую часть полученной в 1933 году премии в пользу нуждающихся писателей-эмигрантов, оставшиеся же 130 тысяч шведских крон не сделали его состоятельным. "Бунины не купили ни квартиры, ни виллы, а советники по денежным делам, видимо, позаботились больше о себе, чем о них," — вспоминает Зинаида Шаховская.
Бунин был не только первым русским лауреатом Нобелевской премии. Он был первым человеком без гражданства, включенным на равных правах в мировое сообщество. Именно об этом и говорил он в своей Нобелевской речи: "Впервые со времен учреждения Нобелевской премии вы присудили ее изгнаннику... Позвольте сказать вам, сколь прекрасен ваш жест сам по себе. В мире должны существовать области полнейшей независимости..."
Эта "область полнейшей независимости", конечно же, была не столь велика. Влияние некоторых, не чисто литературных, но скорее политических и гуманистических соображений чем дальше, тем больше прослеживается в истории Нобелевских премий. И все же даже поборникам чистого искусства не удалось пока создать награды ни более авторитетной, ни более желанной, чем "литературный Нобель".
В нынешнее воскресение в 95-й раз в Стокгольме будут вручаться премии Нобеля. Лауреат в области литературы — ирландский поэт Шеймас Хини.
МИХАИЛ Ъ-РЫЖОВ