Отечественная романтическая комедия "М+Ж" адресована той специфической целевой аудитории, которая находит эстетическое удовольствие в сочетании лиц двух главных исполнителей из телесериала "Не родись красивой" — Нелли Уваровой и Григория Антипенко. То, что происходит между ними на большом экране, это уже даже не "химия", а какая-то термодинамика твердых тел, от столкновения с которыми получила заряд веры в неисчерпаемый потенциал российского кинематографа ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Несмотря на откровенно телевизионное качество и несколько сортирное название "М+Ж", не стоит априори игнорировать этот продукт при составлении планов кинопохода на уик-энд: в сегменте "кино для свиданий" он даст фору любому блокбастеру. Во-первых, в зале не будет много народу, так что во время сеанса можно будет при желании зайти и дальше поцелуев. Во-вторых, если все-таки перевести дух и поднять глаза к экрану, то практически ни одна девушка не будет разочарована: если она у вас красавица, то она ощутит превосходство над мятущейся и несуразной героиней Нелли Уваровой с ее внешностью "на любителя", а если "крокодил", то приободрится экранным примером, вообразив, что при благоприятном стечении обстоятельств сможет найти кого-нибудь получше вас.
Авторы "М+Ж" (режиссер Александр Черных и сценарист Алиса Хмельницкая) щедро сгущают краски, взяв за основу телесериальный "синий чулок", который играет Нелли Уварова, и расписав его маленькими психическими отклонениями. Личная жизнь героини, студентки минского филфака и сотрудницы издательства, приезжающей в Москву на книжную ярмарку, ограничена логоцентристской сексуальной ориентацией: что-то поднимается у нее в душе только на писателей. Общая клиническая картина осложняется шизофреническим симптомом — разговорами с собственным отражением, которое издевается над разборчивостью хозяйки: "Пушкин был страшный, Толстой — старый, а Лермонтов — злой". Печальный список, свидетельствующий, что выбирать среди литераторов не из кого, хочется дополнить: Достоевский был бедный, а Тургенев — глупый.
Всех этих недостатков лишен герой Григория Антипенко, пользующийся успехом у девушек столичный программист, которому даже секретарша его начальника дает на столе из тех соображений, что он в конторе все равно самая ключевая фигура. Отзывчивый компьютерный гений помогает в беде минской гостье, у которой мотоциклист вырывает сумочку, пока она рассматривает три уродливые башни, с недавних пор придающие нечто инопланетное неприветливому ландшафту Мневников, и силится вспомнить, в какой именно живет родственница, приютившая ее на постой. То, что элитное жилье героя, любезно пустившего девушку платонически переночевать, тоже находится в одном из этих домов-монстров, не делает чести его вкусу, хотя авторы пытаются его в этом отношении выгородить, посадив не на какой-нибудь вульгарный "паджерик", а на нонконформистского оттенка джип с крупными печатными буквами Wrangler на борту, а также отправив в ресторан с интерьером Филиппа Старка. Там, среди нарисованных на торшерах символов "евро", у героя, заметавшегося под впечатлением от знакомства с филфаковкой, происходит кульминационное объяснение с одной из наиболее постоянных партнерш, которая в залог прочности отношений держит у него в ванной свои кремы. Спросив подругу в лоб: "Ты зачем хочешь за меня замуж?" — программист получает такой же снайперский ответ: "Мужики, как бухло, с возрастом делаются дороже, а девушки, как устрицы, хороши свежие". На этой трагической ноте мороженая московская устрица неожиданно легко капитулирует, освобождая аквариум для минской маринованной селедки. Та, правда, сгоряча пытается уплыть обратно в Минск, обнаружив, что свела ее с московским кавалером не судьба, а родственница-букмекер, попытавшаяся сделать на них свой маленький бизнес и организовавшая реалити-шоу по радио, где слушатели делают ставки — переспят герои или нет. Однако в очередной раз перетерев со своим преданным отражением в окне купе, Ж в последний момент выпрыгивает из поезда на платформу к своему М, успев прийти к внутреннему компромиссу в том смысле, что программист тоже в некотором смысле писатель, а букмекерские происки не что иное, как орудие судьбы.