Вне всякого сомнения, итоги голосования Государственной думы по вопросу о председателе Центрального банка стали сенсацией прошедшей недели. Лишь один депутат из 347, принявших участие в голосовании, был против Сергея Дубинина, кандидатура которого неделей раньше была единогласно одобрена членами парламентского бюджетно-финансового комитета. Избрание нового полноправного главы Банка России стало важнейшим экономическим и политическим событием не только прошедшей недели. Парадоксальным образом оно позволяет заглянуть в не столь уж близкое будущее.
Вначале расставим точки над i. Голосование в Думе триумфально завершило почти полуторагодовой период, в течение которого нынешний председатель ЦБ последовательно шел к своему посту. Именно на таком сроке настаивают информированные представители премьерского окружения, приоткрывшие завесу над обстоятельствами появления во главе ЦБ человека, в свое время испытавшего на себе гнев Бориса Ельцина, умело вызванный и умело направленный после "черного вторника" одной из придворных кремлевских партий. Борьба этих партий, условно обозначаемых как про- и античерномырдинская, и является ключом к пониманию событий, сопутствовавших "новому назначению" Сергея Дубинина. Впервые властное влияние премьера на судьбу тогда еще первого заместителя министра финансов России проявилось в феврале прошлого года: тогда после отставки вице-премьера и министра Бориса Федорова Дубинин был близок к тому, чтобы покинуть не только Минфин, но и вообще госслужбу и вернуться в науку. Хотя и не обязательно бюджетную. Тогда-то у него и состоялась беседа с Виктором Черномырдиным, в ходе которой премьер изложил замминистру свое видение его будущего. Не будь этой ясно выраженной поддержки, Дубинин, склонный в силу своего академического прошлого к сомнениям (большей частью только мешающим аппаратной карьере), возможно, ответил бы на совет Федорова не становиться исполняющим обязанности министра и оставить кабинет на Ильинке иначе. Но он тогда произнес поразившую собеседника фразу: "Нет, я хочу попробовать. Может быть, у меня получится".
Трудно сказать однозначно, было ли затянувшееся пребывание в статусе исполняющего обязанности, а также публичный выговор главы государства ("нет денег" можно говорить кому угодно, но только не президенту) свидетельством того, что на том этапе административная карьера Дубинина не получилась. Скорее всего, его подмяла поднимавшаяся прошлым летом "консервативная" волна, на самом деле отражавшая не столько идеологическое, сколько сугубо аппаратное противостояние в высшем эшелоне власти. Именно тогда против находившегося на вершине своего могущества премьера объединилась влиятельная коалиция в составе, например, секретаря Совета безопасности Олега Лобова, руководителя службы безопасности президента Александра Коржакова. Судя по косвенным признакам, к ней тяготел и вице-премьер Олег Давыдов. Можно только гадать, устоял бы премьер после "черного вторника", если бы "заговорщики" полностью доверяли друг другу и смогли прийти к согласию относительно кандидатуры преемника Черномырдина. Коржаков хотел бы видеть на этом посту первого вице-премьера Олега Сосковца. Лобов, судя по всему, имел в виду себя. Как бы то ни было, окружению Черномырдина был нанесен сильный удар: правительство покинули зарекомендовавшие себя как "люди Черномырдина" вице-премьер и министр экономики Александр Шохин и и. о. министра финансов Сергей Дубинин. С приходом в Минфин из бюджетно-финансового управления президента Владимира Панскова, казалось, позиции премьера с точки зрения контроля за финансовой сферой ослабли. Впрочем, в тот момент это, возможно, так и было.
На причины перехода Дубинина после отставки в тесно связанный с РАО "Газпром" банк "Империал" существуют две точки зрения. Согласно одной, этот шаг отчасти носил характер импровизации и был инициирован премьером для того, чтобы не выпустить своего протеже из сферы влияния, равно как и для того, чтобы не ослабить у него чувство признательности. Согласно другой версии, переход в "Империал" был запрограммирован еще летом 1994 года, когда Черномырдину стало со всей очевидностью ясно, что шансы Дубинина стать министром резко упали, а кресло под председателем ЦБ Виктором Геращенко, следовавшим в аппаратной стратегии примеру "кошки, которая гуляет сама по себе", зашаталось. Тогда-то, как утверждает по понятным причинам желающий остаться неназванным влиятельный представитель премьерского окружения, втайне и было принято решение "начать натаскивать Дубинина на председательство в Центробанке". В этом случае переход в банк был одной из составляющих стратегии подготовки к новому карьерному рывку. Формально отвечая в "Империале" за обслуживание "Газпрома", Дубинин, по словам очевидца, не был особо обременен бухгалтерской рутиной, поскольку ведение дел с главным клиентом банка отработано до мелочей. Пост заместителя председателя правления банка и, позднее, пост члена Совета директоров РАО "Газпром" не столько требовали от Дубинина самоотдачи как специалиста, сколько давали ему возможность дополнить свои разносторонние теоретические знания о российских и зарубежных финансах опытом практического финансового менеджмента как в банковской, так и в небанковской сфере. Вопрос только в том, знал ли сам Дубинин, с какой конечной целью все это делалось.
Между тем кропотливо велась работа по созданию предпосылок для возвращения Дубинина в ряды государственного
чиновничества. Судя по тому, что утверждает один из наиболее информированных в этом вопросе депутатов Думы, тесно сотрудничавший с президентской администрацией, уже в самом начале года премьеру стало ясно, что исполнявшая обязанности председателя ЦБ Татьяна Парамонова не обладает таким существенным качеством как управляемость и признает только два авторитета: в повседневной работе — Виктора Геращенко, а в общеаппаратном смысле — Бориса Ельцина. Именно поэтому вопрос о ее назначении был пущен на самотек: после представления в Думе она фактически осталась один на один со становившейся все более враждебной аудиторией. Враждебной по двум причинам. Во-первых, из-за последовательного проведения жестого финансового курса, утвержденного в законе о бюджете на 1995 год. Во-вторых, из-за нараставшего конфликта с коммерческими банками. Ни со стороны премьера, ни со стороны Кремля активной поддержки кандидатуре Парамоновой в Думе не оказывалось. В то время как наиболее влиятельные комбанки, стараясь не потратить лишнего, понемногу лишали ее и той поддержки среди депутатов, которая первоначально у нее была. В ходе беседы с одним из членов бюджетно-финансового комитета Думы прозвучало и такое признание: те же банки, которые за прошедшие две недели приложили максимум усилий для продвижения в Думе кандидатуры Дубинина, прошлой осенью сыграли решающую роль в том, чтобы в ходе самого первого голосования по президенскому представлению на Парамонову она недобрала (совсем немного!) голосов. Впрочем, это заявление остается бездоказательным.
Пассивность президентской администрации можно объяснить, вспомнив о том, что ее управление, отвечающее за связи с Федеральным собранием, возглавляет Андрей Логинов, тесно связанный с первым помощником президента Виктором Илюшиным еще совместной работой в Афганистане. Именно благодаря Илюшину в положении об управлении Логинова появился редкий в аппаратной практике пункт о том, что через голову главы администрации Сергея Филатова работа управления курируется помощником президента Георгием Сатаровым — человеком Илюшина. Ключевая роль последнего в назначении Дубинина не вызывает сомнений. Без его санкции помощник президента по экономике Александр Лившиц не включил бы Дубинина еще летом в список возможных кандидатов на должность председателя ЦБ. По некоторым сведениям, когда Ельцин в конце весны — начале лета поинтересовался мнением Лившица о кандидатуре на пост главы Банка России, тот назвал не кого-нибудь, а именно Сергея Дубинина — и вызвал довольно резкую реакцию президента. Не чувствуй помощник главы государства поддержки Илюшина, подобный шаг с его стороны был бы безрассудством. Постепенное изменение отношения к Дубинину со стороны Бориса Ельцина было бы просто невозможно без активного участия его первого помощника.
Сближение Илюшина с Черномырдиным во многом было обусловено общностью аппаратных соперников. Уже сам факт наличия известной оси Коржаков--Сосковец (не в последнюю очередь благодаря которой первый вице-премьер стал вхож к президенту едва ли не чаще премьера) должен был толкнуть друг к другу двух этих людей, имеющих равно натянутые отношения с главой президентской службы безопасности. Зная потенциал каждого из них, невозможно сейчас сказать, кто конкретно предложил идею рекомендовать Борису Ельцину не одну, а сразу две кандидатуры председателя ЦБ, из которых он должен был по собственному выбору рекомендовать одного. Причем по правилам игры успеха можно было бы добиться лишь в том случае, если вторая кандидатура непосредственно перед встречей с президентом считалась бы очевидным фаворитом. В противном случае тандем Коржаков--Сосковец могли провалить долго и с таким тщанием готовившуюся комбинацию.
Если это так, то Яков Дубенецкий сыграл отведенную ему роль блестяще. Он, судя по всему, искренне поверил в реальность того, что может стать первым банкиром страны. Даже несмотря на то что, как выразился один из все еще не утративших рыночного романтизма сотрудников аппарата Белого дома, "мы только год назад научили произносить его слово 'депозитарий'". По некоторым сведениям, Дубенецкий даже имел аудиенцию у Олега Сосковца. Поскольку его фамилия звучала вплоть до исторической встречи премьера с президентом, состоявшейся 6 ноября, можно сделать вывод о том, что председателю правления Промстройбанка удалось убедить Сосковца в своей лояльности.
О продуманности ходов этой рискованной игры говорит тот факт, что Яков Дубенецкий в прошлом несколько лет работал в системе того, что сейчас именуется "Газпромом". Вполне возможно, что именно эта мнимая связь с газовым гигантом и была представлена президенту как одна из наиболее уязвимых сторон Дубенецкого как претендента на второй после премьерского экономический пост в государстве. Можно предположить также, что именно эта страница в биографии Дубенецкого и оказалась бы под мощным огнем критики во время рассмотрения его кандидатуры в Государственной думе.
Напротив, Сергей Дубинин преодолел парламентский барьер с ходу и, как могло показаться стороннему наблюдателю, практически без особых усилий. "Если бы так!" — невольно вырвалось у одного из членов влиятельной думской фракции, тесно связанного с финансово-промышленными кругами. По его словам, избрание Дубинина обошлось "в баснословную сумму: у нас не только после 17 декабря будет самый дорогой в мире парламент, у нас и самый дорогой в мире председатель Центрального банка". Оставим на его совести это высказывание и отметим, что, по словам всех, кто имел хотя бы косвенное отношение к этому событию, работа продубининского лобби в Думе велась с явной ставкой на фракции, а не на индивидуальных депутатов. И решающую роль здесь сыграли финансовые интересы: как тех, кому нужны средства для борьбы на парламентских, а возможно, и президентских выборах, так и тех, кому деньги нужны в качестве своеобразного выходного пособия. Финансы, как выяснилось, действительно могут почти все в политике, которая в связи с этим оказывается гораздо более управляемой и прогнозируемой, чем это казалось ранее.
Какие еще выводы можно после этого сделать? Прежде всего вывод о том, что нынешний премьер является, пожалуй, самым могущественным главой правительства России из всех, занимавших этот пост после 1985 года. Более того, благодаря эффективной поддержке влиятельных финансово-промышленных кругов он имеет прочную базу не только как виртуозный аппаратный, но и как публичный политик. Причем поддержка лидеров российского бизнеса обеспечивает не только значительные финансовые возможности, разветвленные политические связи, но и интеллектуальную базу, значение которой во все более изощренной политической борьбе растет быстрее всех иных факторов успеха.
Из всего этого следует и другой вывод: на данный момент финансово-промышленная группировка, поддерживающая Виктора Черномырдина, является сильнейшей из всех существующих в России. Это влияние еще более усиливается с установлением контроля над Центральным банком, значение регулирующей роли которого в ближайшие месяцы для большинства банков будет сводиться к ответу на простой вопрос — даст денег или нет? Именно в связи с мощной поддержкой можно не опасаться за профессиональное будущее Сергея Дубинина. При условии четкого осознания своей роли ему не дадут оступиться и сделать ошибки, которые, например, совершала Татьяна Парамонова. По словам банкира, хорошо знающего Дубинина, он обладает такими "редкими ныне качествами, как развитое чувство благодарности и отсутствие тяги к самостоятельной игре". Поэтому можно предположить, что новый председатель ЦБ сохранит свой пост как минимум в течение определенных ему по закону четырех лет. Тем более что, как признавался Борис Федоров, "разрабатывая закон о ЦБ, мы старались сделать так, чтобы председателя банка было как можно труднее снять".
Гораздо менее определенно в связи с этим будущее трех до последнего времени наиболее влиятельных людей в ЦБ: Виктора Геращенко, Татьяны Парамоновой и ее первого заместителя Александра Хандруева. Судьба последнего будет определяться исключительно тем, успел ли он нажить среди тех, кто привел к власти в ЦБ Дубинина, смертельных врагов. А судьба первых двух, очевидно, должна решиться в процессе переговоров Дубинина & Co. с Виктором Геращенко, пока еще сохраняющим в банке влияние. Обеспечение его лояльности Дубинину было бы большой победой.
Как бы то ни было, но даже учитывая невысокие шансы Виктора Черномырдина остаться премьером и после 17 декабря, следует признать, что глубоко эшелонированные тылы (а также явная поддержка международных финансовых организаций) и после формальной отставки сохранят его значение как одного из наиболее влиятельных лидеров национальной экономики. Настолько влиятельного, что это позволяет рассматривать его как потенциального кандидата на будущих президентских выборах. Впрочем, в близких к премьеру кругах считают более вероятным сценарий сделки, в которой влияние его финансово-промышленной группы станет тем "золотым руном", за которое он обеспечит себе премьерское место. Несмотря на это существует и иная точка зрения — премьер пользуется столь сильной поддержкой только до тех пор, пока он премьер — на вопрос: "Вы отваживаетсь сделать долгосрочную ставку на Черномырдина?" один из представителей финансовой элиты страны мгновенно ответил: "Да!"
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ