Появление "идеологической" основы для создания Тюменской нефтяной компании (ТНК), видимо, следует относить ко времени распада СССР и появления центробежных тенденций в регионах России, каждый из которых в полный голос начал говорить об ущемлении его интересов со стороны центра. Наиболее остро эти противоречия проявились именно в случае с Тюменской областью: будучи основным поставщиком нефти, которая в последние десятилетия поддерживала на плаву советскую экономику, регион практически не имел средств на создание пристойной социальной инфраструктуры. "Сырьевой придаток Москвы" — лишь один из наиболее мягких эпитетов, которым местные деятели характеризовали состояние области. К конкретным же действиям по созданию ТНК они приступили вскоре после решения федеральных властей о создании вертикально интегрированных нефтяных компаний, когда стало ясно, что почти всеми сколько-нибудь значимыми структурами (начиная с "ЛУКойла" и ЮКОСа) будут управлять из Москвы. Движущей силой в борьбе за создание компании, действующей в интересах региона, естественным образом стал тюменский губернатор Леонид Рокецкий.
Как отмечает и сам Юрий Вершинин, отправной точкой в разработке проекта ТНК стала попытка возрождения "Главтюменьнефтегаза", но уже в чисто производственном и коммерческом плане, т. е. создания нефтяной компании, целиком базирующейся в регионе. Однако создание такой структуры необходимо было подкрепить неким соглашением региона с центром о равном доступе к результатам ее деятельности. В противном случае количество жаждущих припасть к нефтяному источнику просто бы удвоилось. Естественно, что нефтяники были явно не в восторге от подобной перспективы — здравомыслящий коммерсант бесплатно готов делиться только проблемами. Однако региональной администрации регламентировать будущее столпотворение у тюменских скважин не удалось. Понятно, что Москва, только-только поделившая около 40 млн т ежегодной нефтедобычи с Татарией и Башкирией, не могла позволить себе роскошь допустить кого бы то ни было к тюменским полутора сотням миллионов тонн. В результате идея "всеобъемлющей" ТНК, куда вошла бы вся тюменская нефтедобыча, за исключением компаний "ЛУКойл", ЮКОС и "Сургутнефтегаз", была похоронена. Следующим вариантом этой идеи стал проект нефтяной компании, имеющей в области свой центр прибыли, но не претендующей на "особость". В принципе нормальному администратору и этого было бы достаточно. Однако реализация этого варианта оказалась роковым образом связана с судьбой "Нижневартовскнефтегаза". Отягощенное проблемами реанимации Самотлорского месторождения, требующей не менее $8 млрд, и социально-бытовой сферой (городом Нижневартовском со всей его инфраструктурой) предприятие не могло стать центром, вокруг которого сформировалась бы крупная компания — как, например, "Когалым-", "Юганск-" или "Сургутнефтегаз". Такой центр сразу бы потянул компанию на дно.
Собственно, поэтому реализация проекта "обычной" ТНК напрямую увязывалась по крайней мере с принятием госпрограммы реконструкции Самотлорского месторождения. Надо отметить, что увязка эта вполне логична с точки зрения исторической справедливости, поскольку государство, в свое время толкавшее нефтяников на "снятие сливок" с Самотлора, и есть главный виновник его нынешнего плачевного состояния. "Свет в конце туннеля" забрезжил в конце августа, когда вышло правительственное постановление "О реконструкции нефтепромысловых объектов Самотлорского нефтяного месторождения Тюменской области за счет использования внебюджетного финансирования". Однако "свободных" добывающих предприятий в регионе к этому времени практически не осталось: только "Нижневартовскнефтегаз" и "Тюменьнефтегаз". Таким образом, вместо центра образования прибыли Тюмень получила центр образования убытков.
Однако только структурой, явно не соответствующей первоначальной идее "основному нефтедобывающему региону — достойную нефтяную компанию", все беды ТНК не закончились. В компании увлеклись борьбой за контроль над обещанной федеральной поддержкой реконструкции Самотлора — пытались решить, как выразился Юрий Вершинин, "как объединить усилия компании и 'Нижневартовскнефтегаза' и справиться со всем этим". Однако Москва меньше всего горела желанием бесплатно выступать мировым судьей во внутрикорпоративном споре, и федеральные власти (по крайней мере, их часть в лице комиссии Чубайса по неплатежам), воспользовавшись подставкой — "Нижневартовскнефтегазом" и Виктором Палием, с удовольствием обрушились на нефтяников вообще. Мол, вы сначала у себя порядок наведите, а потом уже вместе посчитаем, так ли уж необходима, например, отмена экспортных пошлин. Тем более что и кредитные аукционы оказались весьма кстати: не заплатите — продадим вас кому ни попадя.
Конечно, это был всего лишь наезд, и проверка Генпрокуратуры подтвердила (по крайней мере, предварительно) его безосновательность. Однако нефтяные компании испугались (или сделали вид, что испугались) и дружно заявили о готовности оплатить все долги перед бюджетом. И только несчастный "Нижневартовскнефтегаз", за который ТНК поручиться оказалась не в состоянии, наказали на 750 млрд руб. Но тут логика проста — какие-никакие, а все-таки деньги для дырявого бюджета, а уж если они отобраны несправедливо, то вернем... В будущем году... Может быть...
Собственно, ситуация достаточно прозрачная, и Союз нефтегазопромышленников оперативно среагировал на нее, предупредив в своем обращении к президенту России, правительству и Федеральному собранию о катастрофических последствиях иждивенческих настроений по отношению к нефтяной, газовой и нефтеперерабатывающей отраслям промышленности России. Досталось и Юрию Вершинину — в интервью тюменскому телевидению президент Союза нефтегазопромышленников Владимир Медведев поставил ему в вину то, что президент ТНК не защитил на заседании чубайсовской комиссии своего коллегу и свое предприятие.
ОТДЕЛ КОМПАНИЙ И РЫНКОВ