Концерт балет
Балет Большого театра закрыл сезон торжественным гала-концертом, который произвел сокрушительное впечатление на ТАТЬЯНУ Ъ-КУЗНЕЦОВУ.
Это был первый самостоятельный проект Юрия Бурлаки, нового балетного худрука Большого. Все прочие премьеры сезона были запланированы еще прежним начальником — Алексеем Ратманским. До того как занять пост руководителя главной государственной труппы России, господин Бурлака руководил главной труппой Московской области — "Русским балетом", базирующимся в Кузьминках. Карьерный скачок он совершил во многом благодаря тому, что учился с Алексеем Ратманским в одном классе Московского академического хореографического училища. Предполагалось, что одноклассники близки не только по возрасту, но и по художественным вкусам и принципам и, стало быть, преемник продолжит курс своего предшественника, которому балет Большого обязан успехами последних лет и возвращением престижа на внутренней и мировой арене.
Концерт стал художественным манифестом Юрия Бурлаки: программа, оформление, подбор исполнителей, качество танца заявляли о вкусах и пристрастиях худрука ярче всяких деклараций. Как обнаружилось на концерте, с ролью продолжателя курса Алексея Ратманского новый худрук категорически не согласен. В программе не оказалось ни одной постановки бывшего худрука. Более того, в ней не было ни фрагмента из тех тридцати с лишним балетов, которые появились в Большом в последнее десятилетие. Даже более того: сам Юрий Григорович был представлен лишь одной сценой — кабацким танго из балета "Золотой век". И, уж конечно, в программе не оказалось ни намека на западную хореографию — за исключением Pas de deux Чайковского в хореографии Баланчина, которое, впрочем, Светлана Захарова с Андреем Меркурьевым станцевали так, будто его поставила создательница советской школы танца Агриппина Ваганова. Примерно 40% концерта составляла имитация классики XIX века, еще 40% — советский балет сталинских времен, оставшиеся 20% — весьма сомнительного качества хореография Владимира Васильева. Таким образом, худрук Бурлака недвусмысленно заявил, что за пределами Московской области в последние 30 лет не было создано ничего заслуживающего внимания.
Оформить концерт хотели шикарно — к каждому номеру прилагались мягкие декорации, подобранные в кладовых Большого. Причем подобранные причудливо: так, свадебное Pas de deux герои "Тщетной предосторожности" танцевали в диком лесу "Сильфиды", романтический Pas de quatre расположился в помпезном дворце "Пахиты", социальная драма "Лауренсия" шла на фоне виньеток занавеса из "Дон Кихота".
Труппа в целом представлена не была, если не считать вакхической беготни "Вальпургиевой ночи" — так повелось, что эту хореографическую картину, постановленную Леонидом Лавровским во второй половине 1940-х, включают в свой репертуар самые отсталые труппы России. Что же касается солистов, то женский состав в основном поделился на "пионеров" и "пенсионеров", состязавшихся друг с другом в двух разных Pas de quatre. В первом, в постановке Антона Долина, три народные артистки и одна заслуженная поразили самодовольной неаккуратностью танца: таких грязных пятых позиций, разбросанных рук и немузыкальности в Большом театре не демонстрировали давно. Юношеская четверка, исполнившая "Розарий" из "Пробуждения Флоры" Мариуса Петипа, восстановленный Юрием Бурлакой, по части позиций выглядела аккуратнее. Но поскольку их старшие коллеги переходят в разряд репетиторов, можно не сомневаться, что в скором времени молодые солистки переймут величественную халтурность танца титулованных балерин.
Но и то сказать: для кого стараться бедным женщинам! С мужскими кадрами и вовсе вышел провал: нехватку достойных премьеров прикрывали солисты весьма скромных возможностей. На должном уровне выполнил свою танцевальную норму разве что Вячеслав Лопатин в па-де-де из "Тщетной предосторожности". Молодой кумир Иван Васильев во фрагменте из "Лауренсии" оказался настолько коряв, что даже количество его прыжковых и вращательных рекордов не извиняло отсутствие классической формы. Апогеем неслаженности стало па-де-де Дианы и Актеона, в котором молодой Владислав Лантратов ежесекундно подвергал травматическому риску свою партнершу Екатерину Крысанову. А состоявший при Светлане Захаровой Андрей Меркурьев походил скорее на официанта, обслуживающего состоятельную клиентку, чем на полноправного партнера балерины.
Зато зрители были чрезвычайно довольны: им показывали именно то, что они с детства привыкли почитать как лучший в мире советский балет. Для полноты картины в центральной ложе не хватало только Леонида Ильича. Вместо него там сидел эпатажный британский хореограф Мэтью Боурн и улыбался улыбкой Чеширского кота.