Исторические параллели всегда сомнительны. Тем более когда речь заходит о сравнении нынешней России с Россией начала века. Ничего нового в ходе такого сравнения не рождается, и все попытки понять современность с помощью опыта прошлого приводят к одному и тому же банальному выводу: история ничему научить не может.
Почему речь зашла об исторических параллелях? Потому что, когда дело доходит до обсуждения аграрных проблем, исторические аналогии (прежде всего, с периодом рубежа XIX-XX вв.) приобретают характер интеллектуальной мании. Историческими сравнениями сопровождались прошедшие в пятницу Всероссийский крестьянский сход, организованный Аграрной партией России, и Всероссийский съезд крестьян-землевладельцев, созванный вошедшим в предвыборный блок премьера Союзом землевладельцев. Частенько обращались к историческому опыту и участники проведенной в субботу лидером партии "Демократический выбор России" Егором Гайдаром и председателем Крестьянской партии Юрием Черниченко конференции по проблемам земельной реформы. К историческим параллелям прибегали и сторонники принятого на прошлой неделе в I чтении законопроекта "О государственном регулировании агропромышленного производства". Не прозвучи неожиданно в пятницу заявление министра сельского хозяйства и продовольствия Александра Назарчука, принятие этого закона могло бы стать событием недели в области экономической политики. Событием, однако, стали слова министра о том, что российский премьер Виктор Черномырдин, провозглашая необходимость проведения референдума о частной собственности на землю, якобы никогда не имел в виду свободную и бесконтрольную куплю-продажу земель сельскохозяйственного назначения. "В этом вопросе премьер полностью разделяет подход Министерства сельского хозяйства и продовольствия", — утверждает Назарчук, ссылаясь на свою беседу с председателем правительства России 25 октября.
Подход министерства, собственно, ничем не отличается от позиции сурового критика федерального правительства, Аграрной партии России — членом которой, как известно, является не только сам Назарчук, но и вице-премьер Александр Заверюха. Аграрная партия, а вслед за ней и Минсельхозпрод заявляют, что проблема частной собственности на землю не является актуальной, поскольку частная земельная собственность уже гарантирована Конституцией (статья 9, пункт 2). Более того, конституционно право частной земельной собственности было закреплено за три года до принятия новой Конституции — на втором Съезде народных депутатов в конце 1990 года. При этом, однако, утверждается, что свобода частного земельного владения распространяется только на небольшие земельные участки. Представители АПР не оспаривают тот факт, что земля, находящаяся под садовыми, дачными участками, подсобными хозяйствами, огородами, индивидуальными жилыми домами может находиться в частной собственности с правом свободной купли-продажи. Краеугольным камнем партийной платформы аграриев является законодательное ограничение права распоряжаться сельскохозяйственными угодьями. "Я всеми силами буду стремиться к тому, чтобы не допустить в России рынка сельскохозяйственной земли", — заявил в прошедшую пятницу министр сельского хозяйства и продовольствия. К этому, в конечном счете, и сводится вся законодательная деятельность Аграрной партии.
Основания считать, что министр сельского хозяйства и продовольствия не сильно преувеличил степень поддержки своей позиции премьером, дает хотя бы тот факт, что Назарчук до сих пор является членом правительства. Равно как и исповедующий те же принципы вице-премьер Заверюха. Выступление Виктора Черномырдина на съезде крестьян-землевладельцев только усиливает эти подозрения. Так, после ни к чему не обязывающих деклараций о принципиальной важности принятия рыночного законодательства о земле и о том, что решение земельного вопроса является важнейшим направлением работы правительства, премьер сделал уже более серьезное заявление: "Разбазарить, отдать иноземцу российскую землю не позволим. Россияне получат землю, которую можно обрабатывать". Трудно отделаться от мысли, что у этих слов с заявлениями Назарчука гораздо больше общего, чем с ранее провозглашенным премьером намерением провести референдум о свободе частной земельной собственности. Если это так, то идею референдума можно считать скоропостижно скончавшейся.
Интересно, как проецируются нынешние аграрные проблемы на ситуацию начала века в так часто упоминаемый период столыпинской аграрной реформы? Даже беглый взгляд отметит принципиальные различия, которые не позволяют использовать события почти девяностолетней давности ни как источник законодательного вдохновения, ни как руководство к действию. В то время каких-либо серьезных препятствий для осуществления операций с землей не существовало. Проблема была лишь в неравномерном распределении сельскохозяйственных угодий, что в сочетании со страстным желанием основной массы крестьянства владеть как можно большим пахотным клином и объясняло такую популярность в русской деревне идеи бунта. Ныне же, по словам сотрудника Института мировой экономики и международных отношений Николая Обушенкова, "аграрная реформа оказалась во многом не востребованной обществом". Это заявление одного из авторов знаменитого проекта указа о преобразовании за год сельскохозяйственных предприятий отражает определенное разочарование радикальной части рыночных реформаторов — в который уж за последние пять лет раз убеждающихся, как мало российское общество готово к жертвам во имя торжества принципов экономического либерализма.
В том-то и проблема, что пока большинство членов преобразованных в акционерные общества колхозов и совхозов не стремятся сменить свой статус и уйти, выражаясь языком начала столетия, "на отруба". И причина тут не в пресловутом национальном характере, а исключительно в практическом расчете. На котором, кстати, зиждется и популярность Аграрной партии. Существующие акционерные общества в аграрном секторе, на долю которых приходится до 60 процентов сельскохозяйственного производства, фактически являются главным источником относительной эффективности личных подсобных хозяйств, обеспечивающих сейчас до 38 процентов валового продукта в сельском хозяйстве. Реализуется эта взаимосвязь, по образному выражению замминистра экономики Ивана Старикова, "путем ночного перевоза", что, между прочим, отчасти развенчивает миф о сверхпроизводительности и сверхэффективности подсобного хозяйства как примера торжества капитализма в сельском хозяйстве. Призванные продемонстрировать это торжество фермерские хозяйства, на которые приходится лишь 2 процента производства, демонстрировать его никак не желают и — без столь массированной подпитки — в большинстве своем еле сводят концы с концами. Тем временем мощное давление Аграрной партии на систему как законодательной, так исполнительной власти позволяет пока этой системе функционировать более или менее устойчиво. В конечном счете все затраты перекладываются на федеральный бюджет, так что без активного участия государства этот механизм перераспределения рассыпался бы в считанные недели.
Проиллюстрировать сказанное можно на примере организации товарного кредита горюче-смазочными материалами (ГСМ) для сельскохозяйственных предприятий. Эта идея еще в начале года считалась новаторским изобретением, но к настоящему моменту полностью провалилась. Неудача объяснялась жесткой ценовой политикой нефтяных компаний, привлеченных к обслуживанию кредита, в результате которой ГСМ дешевле было просто купить на свободном рынке. Часть сельхозпредприятий от использования кредита отказалась, часть согласилась оформить договоры и тут же начала лоббировать через структуры Аграрной партии списание задолженности по этому очевидно невыгодному кредиту на государственный долг. Это положение занимает одно из центральных мест в проекте постановления "О стабилизации положения в агропромышленом комплексе", переданном через Минсельхозпрод и секретариат Александра Заверюхи в федеральное правительство. В случае подписания документа общая сумма финансовых изъятий по всем основаниям из бюджетной системы России, по оценке экспертов Минэкономики, достигнет почти 100 трлн рублей в этом году (при уже существующих 60 трлн). Учитывая рекордно низкий в этом году урожай, положение в сельском хозяйстве можно описать так: объем господдержки растет, уровень производства падает.
Скверным анекдотом на этом фоне выглядят те крайне немногочисленные фермеры, которые с большим напряжением смогли-таки расплатиться по товарному кредиту с нефтяными компаниями. "Теперь я ощущаю себя в дурацком положении, — признается один из них. — Придется и самому включиться в борьбу за списание долга". Гордость от того, что ты ничем не обязан государству, как видно, немного значит по сравнению с перспективой вернуть себе значительные суммы. Собственно, к этому естественному чувству жадности и сводится психологическая причина поддержки АПР. Стремясь закрепить эту одностороннюю связь с государственными финансами на как можно более долгосрочный период, комитет Думы по аграрным вопросам уже добился принятия в I чтении законопроекта "О государственном регулировании агропромышленного производства". Закон предусматривает оказание госудаством массированной финансовой помощи как посредством выравнивания цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию, так и путем предоставления аграрному сектору неценовых государственных форм поддержки. Это дало основание парламентским оппонентам аграриев (ободренных тем, что вне регламента в Госдуму уже после первого чтения законопроекта на него поступил отрицательный отзыв от президента) предложить дать законопроекту название, более точно отражающее его суть: "О государственной поддержке АПК".
Тем не менее шансы на то, что этот закон будет принят уже этим составом парламента, достаточно высоки. В этом заключается и еще одно отличие нынешних дней от периода, описанного Александром Солженицыным в "Красном колесе". Тогда все призывы в Думе поддержать оскудевшее село наталкивались на стену непонимания и неприятия. Сейчас аграрии терроризируют государственную власть и, подобно удаву, гипнотизируют своих оппонентов. В отношениях с государственным бюджетом аграрии все-таки извлекли уроки из опыта начала века: волей-неволей им приходится объединяться, чтобы подготавливаемый ими очередной штурм Минфина завершился падением серой цитадели. Очевидно поэтому и глава правительства, и сам президент, несмотря на ожесточенную полемику с агрессивно настроенным руководством Аграрной партии, не решаются окончательно сжечь мосты. Да и как их сожжешь, если тульский фермер Виктор Годунов, определяющий свой социальный статус "где-то между кулаком и помещиком", угрюмо предупреждает ратующих за его капиталистическое благополучие московских либералов: "Не трогайте Василия Стародубцева... Это человек, который работает на земле".
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ