Объявленный в сентябре short-list очередной, четвертой по счету, премии Букера за лучший русский роман (победитель этого года будет назван в декабре) поразил многих критиков. Вместо ожидавшихся шести имен жюри огласило список из трех претендентов, сообщив, что только на них смогло сойтись.
Один из этих претендентов на очередные букеровские $12 тыс. назывался критиками еще на стадии "большого списка" как наиболее вероятный финалист: это Георгий Владимов с романом "Генерал и его армия" (Ъ писал о нем в прошлом году, когда роман печатался в "Знамени"). И это в то время, когда одновременно с Владимовым в большом списке из пятидесяти фамилий были и Петрушевская, и Айтматов, и более молодые авторы, романы которых широко рецензировались и успели наделать шума. Всем было очевидно, что Владимов, вне зависимости от достоинств последнего романа, премию заслужил, — в России не умеют награждать за отдельную книгу, но поощряют за весь список заслуг. Но помимо удивления от малого количества потенциальных соперников Владимова в не меньший шок критику поверг и их выбор. Скажем, одним из финалистов стал мало кому известный Евгений Федоров с лагерной повестью "Одиссея".
Читатель, ознакомившись с этой вещью, во-первых, сразу сообразит, что перед ним никак не роман, как того требует статус премии. Впрочем, к этому уж привыкли: сплошь и рядом номинаторы выдвигают в претенденты и авторов рассказов. Во-вторых, достоинства этой прозы, а главное — ее оригинальность — вызывают сомнения. Сама тема — юный интеллигент в сталинском лагере — повторяет сотню других авторов, причем не только лагерников. Интонация повести напоминает не "Один день Ивана Денисовича", но скорее "Будь здоров, школяр" Окуджавы. Это сочинение близко к "роману воспитания". Книжный юноша абсолютно не приспособлен к лагерной жизни, как, впрочем, и к жизни вообще: атмосфера библиотеки ему куда ближе, чем романтика блатной подворотни. В лагере он принимается неотвратимо гибнуть — "доходить". Но вокруг нашлось достаточно людей, которые помогли ему выкарабкаться: он выживает и взрослеет. Это фабула. Вопреки утверждению редакционного предисловия, повесть как раз из разряда этнографических: в ней мало событий, она довольно аморфна, сюжет в ней еле прослеживается. Написана она довольно манерно, языком, сбивающимся на сказ, некоей странной смесью сугубо лагерной фени и сугубо литературной речи.
Возможно, выбор жюри отчасти подчинен конъюнктуре, хотя и странной конъюнктуре. В жюри на этот раз два весьма активных литератора-"шестидесятника": председатель — либеральный критик Станислав Рассадин и поэтесса-эмигрантка Наталья Горбаневская, бывшая диссидентка. Можно предположить, что в случае с Евгением Федоровым проявилась некоторая инерция, если по представлениям этого поколения хорошая проза — это "честная проза", что подразумевает джек-лондоновскую "трудную биографию" и некрасовское "гражданское горение".
НИКОЛАЙ Ъ-КЛИМОНТОВИЧ