"Вы тоже попали в рейтинг? А какое вам присудили место в текущем квартале? Позвольте поздравить вас, коллега". Видимо, такие разговоры скоро полностью поглотят внимание российских бизнесменов, заслонив борьбу за повышение доходности, ликвидности, платежеспособности и прочих пустяков. Такая смена приоритетов неумолимо надвигается в результате появления новой, динамично развивающейся отрасли бизнеса, названия для которой еще не придумано, но суть которой сводится к выставлению оценок руководителям компаний и выстраиванию их "по росту" в соответствии с удельными вкладами в становление экономики, размерами капиталов, профессионализмом и степенью влияния друг на друга. Новая отрасль сулит необозримые перспективы для социологических служб, СМИ и частных фирм, получивших возможность сообщать предпринимателям их порядковый номер в очередном рейтинге и поздравлять их с включением в разряд элиты.
Что такое влиятельность?
Минувшая неделя была особенно щедра на рейтинги. В прошлый понедельник сразу две деловые газеты обнародовали свои списки: "Интерфакс-АиФ" ранжировала 50 самых влиятельных бизнесменов в политической сфере, а "Экономика и жизнь" проделала то же самое с полусотней ведущих бизнесменов в сфере экономической. Общественный резонанс был высок: рейтинг "Интерфакс-АиФ" был анонсирован в передаче "Итоги" еще накануне, а рейтинг "Экономики и жизни" был даже продублирован слово в слово через два дня в "МН-бизнес". Так СМИ осуществили свою миссию "информирования широкой общественности и предпринимательских кругов", а народ усвоил важную информацию о текущей расстановке сил в деловых и политических верхах. Интересно, что все рейтинги созданы Агентством экономических новостей и социологической службой Vox Populi и фактически являются продолжением рейтингов, печатавшихся в 1994-1995 гг. в "Независимой газете".
Рейтинги — полезная штука для привлечения широких читательских кругов. Но и довольно коварная для тех, кто опирается на них при оценке веса конкретных людей "с точки зрения влияния на политическую ситуацию в стране, ход предвыборной кампании" (что и предлагает сделать читателю служба Vox Populi).
Не замахиваясь на заслуги и авторитет прорейтингованных, Ъ все же заинтересовался методикой измерения влиятельности. До сих пор все было ясно с рейтингами спортсменов: скажем, ценность хоккеиста года можно поставить в зависимость от количества заброшенных шайб и результативных передач. Еще проще с традиционными рейтингами профессиональных боксеров, рейтинг которых, фигурально выражаясь, явственно написан на их лицах. Если не кровью, то потом зарабатывают свои места в хит-парадах и эстрадные певцы, музыканты, теннисисты, шахматисты. Существенно при этом, что их деятельность происходит у всех на виду.
А вот как оценить влиятельность? По числу эмиссий? По количеству результативных передач с участием того или иного бизнесмена по радио и ТВ? По силе ударов, нанесенных конкурентам в процессе "становления рыночной экономики"?
И все же специалисты говорят, что все это можно измерить с высокой точностью благодаря специально разработанной методике. Что же это за методика? По словам сотрудника службы Vox Populi Александра Кинсбурского, методика эта "сложная и надежная, доказавшая свою объективность и устойчивость". 50 отобранных экспертов выставляют баллы предпринимателям, как учитель ставит отметки школьнику, отвечающему стишок, потом баллы суммируются и выводится среднее арифметическое — вот и вся сложность.
Впрочем, и в такой "сложной и надежной" технологии не обходится порой без накладок. Например, по рассказу одного из экспертов, выставлявших оценки кандидатам для "Интерфакс-АиФ", в предложенном им на выбор списке изначально отсутствовал Михаил Ходорковский (забыли). Как потом определяли место, куда ее надлежит вставить, неизвестно, но, по мнению эксперта, "Ходорковский явно заслужил более высокого рейтинга". Другой "лидер влияния", Эдуард Россель, вообще попал в рейтинг бизнесменов явно по недоразумению. Один из экспертов признал, что среди его коллег попадались люди, "не имеющие отношения ни к экономике, ни к ее изучению".
Чтобы расширить круг экспертов, корреспондент Ъ обратился за комментарием к представителям деловых кругов. Большинство опрошенных недоуменно разводили руками, отмечая лишь, что могли бы дополнить списки еще десятком имен, намного более влиятельных, чем большинство представленных в этих рейтингах. По мнению ответственного секретаря движения "Круглый стол бизнеса России" Александра Орлова, людей, включенных в списки, можно охарактеризовать принятым на Западе термином "PR-persons". Иными словами, это те, кто чаще всего мелькает в прессе и на ТВ. Что касается влияния, то г-н Орлов указал, что это понятие часто путают с тем, что он назвал "ловкостью рук". Действительно, можно играть в теннис с президентом и по ходу дела "подыграть" в пользу своей компании или группы компаний в плане налоговых или таможенных льгот. Можно пролоббировать протекционистские импортные тарифы или заслужить уполномоченный статус. Такие средства пускаются в ход во всех странах, но в России выгоды от их применения компенсируются мимолетностью их действия.
Социологи нехотя признают, что во всех оценках присутствует субъективная "оценка имиджа, основанная на интуитивном впечатлении". А журналист одной из упомянутых газет был более откровенен: "Рейтинги — безошибочный журналистский ход, вызывающий читательский интерес". А поскольку "в них всегда присутствует некоторая натяжка", то он ничего не имеет против того, чтобы опубликовать еще какой-нибудь альтернативный рейтинг.
Что такое элита? А суперэлита?
Теперь обратимся к другому типу рейтингов, а именно, к рейтингам богатства.
20 июня этого года в еженедельном выпуске "Деловой вторник" газеты "Комсомольская правда" был опубликован рейтинг 20 самых богатых людей России, составленный Институтом изучения реформ. Как указывалось в тексте, список выгодно отличается от других ему подобных тем, что "лишен налета конъюнктурности" и "основан на неофициальных данных из многолетнего досье". В рейтинге были "представлены люди, чей капитал составляет по нисходящей от $150 до $40 млн".
Ъ порадовался за исследователей, получивших доступ к столь интимной информации, однако в силу природной любознательности попросил Институт изучения реформ поделиться методикой измерения богатств. Директор института Ольга Климашевская методику утаила (как собственное "ноу-хау"), а свою информированность объяснила "близостью к источникам закрытых сведений". Возможно, именно из соображений конспирации директор института со столь громким названием предпочла дать интервью Ъ на станции метро "Сокол".
Между тем Институт изучения реформ не новичок на рынке любопытных информационных продуктов — так, именно эта организация в 1994 году составила каталог "Возрожденная элита российского бизнеса" (не путать с книжкой АОЗТ "Асмо-пресс" "Элита российского бизнеса", о которой речь ниже). В каталог удостоились чести войти "86 наиболее могущественных, а потому и наиболее влиятельных фигур российского бизнеса". Критерии отбора базировались на сведениях о размере капитала, которым владеют, распоряжаются или контролируют эти люди. Особым вкладом авторов в отечественную социологию стало введение нового научного термина — "суперэлита" (видимо, отборные сливки из просто "элиты"), в которую посчастливилось войти лишь десяти "супермогущественным" и "супервлиятельным".
И вновь принцип отбора как супер-, так и заурядной элиты вызвал недоумение у корреспондента Ъ. Здесь Институт изучения реформ приоткрыл дверь в свою творческую лабораторию. По словам Ольги Климашевской, была создана экспертная комиссия из членов президиума движения "Круглый стол бизнеса России", а также независимых ученых. Кстати, возглавлявший комиссию президент КСБР покойный Иван Кивелиди был удостоен места в "суперэлите". Последнее также вызвало вопросы: по какому критерию Кивелиди, известный личной скромностью и не замеченный во владении крупными капиталами, попал в высшую десятку? На это г-жа Климашевская призналась, что "конечно, точного размера капитала установить никогда не удается, но $1-2 млн роли не играют. В конце концов, в расчет принимаются не только деньги, но и моральный вклад в развитие экономики". Естественно, методика вычисления морального вклада также осталась фирменным ноу-хау института.
На вопрос об источниках финансирования довольно дорогого издания (по словам Климашевской, себестоимость 1 экземпляра составила $9,5) — она ответила, что практически весь тираж (7 тыс. экз.) был заранее оплачен самой "возрожденной элитой". Так, по ее словам, Владимир Каданников сразу выкупил 1 тыс. экз. — для подарков родственникам и друзьям. Так же поступили остальные герои каталога.
Здесь г-жа Климашевская почти не погрешила против истины: один из упомянутой элиты (Алексей Руф, президент фирмы "Руфаудит") сообщил корреспонденту Ъ, что действительно попытался выкупить весь тираж. Правда, не в сувенирных целях — скорее наоборот, чтобы это издание никогда не попалось на глаза никому из живущих. По словам г-на Руфа, он был раздосадован допущенными ошибками в его биографии и "отсутствием в каталоге многих достойных имен". Вообще, привередливость элиты стала настоящей проблемой для составителей: по признанию г-жи Климашевской, ей приходилось то и дело корректировать список в соответствии с пожеланиями отдельных участников, из-за чего ряд кандидатов в элиту пришлось вычеркнуть.
Продукты Института изучения реформ дают и другой интересный материал. В частности, они позволяют проанализировать динамику вхождения в элиту и выхождения обратно. Если сравнить каталог "Возрожденная элита российского бизнеса" с "рейтингом богатых", то бросаются в глаза замены в "составах команд". Что ж, российская экономика изменчива, и за полгода бывшие лидеры могли вылететь из рейтинга — дело спортивное. Но странно, что восемь человек из июньской двадцатки вообще не упомянуты в каталоге "Возрожденной элиты", вышедшем раньше. Например, рейтингованный вторым в двадцатке богатейших Олег Бойко не заслужил чести быть включенным ни в одну из элит. Не упоминались в каталоге и Владимир Потанин (ОНЭКСИМбанк, #4 в рейтинге), Владимир Евтушенков (АО "Московский комитет по науке и технологиям", #7), Иосиф Кобзон ("Московит", #8), Виктор Найшуллер (АО "Балчуг", #14), Шалва Чигиринский (СТ, #15), Сергей Мавроди (МММ, #16). А Михаила Фридмана (Альфа-банк, #6) в каталоге "Возрожденной элиты" замещал председатель правления банка Андрей Раппопорт. Предположение Ъ о том, что в рейтинге самых богатых использовался другой научный метод, отличный от методики вычисления "элиты", не оправдался — как пояснила г-жа Климашевская, некоторых бизнесменов просто не удалось "раскрутить" на интервью, потому-то они и не попали в элиту, а просто были заочно прорейтингованы.
Увы, затраченные составителями усилия не нашли благодарности у общества и не окупили последующей "головной боли": были и слухи об оплаченности некоторых мест в "элите", и скандал, связанный с обвинениями в краже "многолетних досье" из Института социологии РАН (где до основания собственного института г-жа Климашевская подрабатывала интервьюером). И уж совсем обидным должно показаться заявление ответственного секретаря КСБР Александра Орлова корреспонденту Ъ о том, что его организация ни к каким рейтингам и спискам элиты отношения не имеет. Член президиума КСБР Олег Киселев, отрекомендованный г-жой Климашевской как активный член экспертной комиссии, припомнил, что однажды заполнял какие-то анкеты, но не вспомнил, по какому поводу, и "вообще зарекся в этом участвовать впредь". Рейтинг же 20 самых богатых людей он назвал "дурацким".
Выгоднее писать о богатых и здоровых, чем о бедных и больных
Возможно, не стоило бы отводить столько места истории с рейтингами и вычислением "элит", если бы это не стало поветрием. Рынок "элитарных исследований" оказался настолько соблазнительным, что в течение последних двух лет здесь разгорелась настоящая конкуренция между живописателями всевозможных "историй успеха", составителями рейтингов и "справочников элит", открывшими новую нишу в рекламном бизнесе. Наиболее откровенным (и, возможно, потому более честным) образчиком такой литературы стала серия каталогов, выпускаемых "Асмо-пресс" и выделяющих московские, российские, эсэнгэшные, а также банковские элиты. Эти каталоги строятся по "блочному" принципу: первый блок повествует об "элите-без-дураков" (50 шт.), второй — о тех, кто не прочь заплатить около $6 тыс. за право прокатиться под одной обложкой с "бесплатными пассажирами".
Как сообщил Ъ генеральный директор "Асмо-пресс" Олег Горбулин, кандидаты в первый блок отбираются Международным экспертным советом (как стало известно Ъ, в нем действительно присутствует один иностранец). Первый этап получения информации выглядит как сбор заявок от желающих поучаствовать в розыгрыше лотереи "большого полтинника". Когда заявок набирается около полутора тысяч, эксперты отбирают 350 самых достойных "полуфиналистов". На втором туре усеченный список рассылается экспертам, которые выставляют кандидатам оценки по 5-балльной системе. Потом очки подсчитываются — и элита готова. Научность и объективность гарантированы: так, в каталоге 1994 года с РАО "Газпром"и АО "ЛУКойл" соседствуют такие знаменитые фирмы, как "Росплемконезавод", ТОО "Стройсервис", АО "Вертэкс" и др. Тексты каталога, посвященные "новобранцам элиты", на удивление напоминают рекламу в газетах бесплатных объявлений: "расселяем 6-комнатные квартиры", "удовлетворяем самые изысканные вкусы"...
Что касается "имиджевого блока", то, как заверил г-н Горбулин, попадание туда тоже доступно далеко не каждому: за пять ежегодных выпусков каталога было четыре (!) отказа претендентам.
Между тем корреспонденту Ъ стало известно о технологии сбора информации для подобных сборников. В качестве интервьюеров нанимаются юные, малообеспеченные журналисты, которые стаями слетаются на сезонную подработку (обычно ближе к осени, когда издание каталогов вступает в стадию аврала). По словам одной сотрудницы, нелегкая журналистская судьба забрасывала ее в самые колоритные подвалы Подмосковья, где характерные типажи изливали собеседнице свое мироощущение и взгляды на свою роль в национальном деловом процессе. Отписавшись, она показывала материал героям повествования, и начиналось самое утомительное — согласование каждого слова с придирчивыми "ценителями", твердо помнящими, что в статье объемом 100 слов стоимость одного слова равна $60 (что говорит, кстати, о неплохой рентабельности этого бизнеса).
Вообще, в деловой хватке и чувстве конъюнктуры составителям сборников элиты не откажешь. Желание быть поближе к элите понятно: самые легкие деньги зарабатываются там, где они водятся в большом количестве. Что касается объективности таких исследований, то это, как говорится, вопрос дискуссионный. Скажем, бывшая руководительница Климашевской, Ольга Крыштановская, считает рейтинги и каталоги Института изучения реформ "ненаучными, смехотворными и попросту устаревшими". Конечно, это мнение можно интерпретировать как злопыхательство научного конкурента. Но и Владимир Червяков из "Центра политической конъюнктуры" полагает, что "все эти доморощенные исследования элиты, на которых многие научились делать бизнес, ничего не добавляют нового к пониманию этой проблемы". По его мнению, основной критерий научности подхода — даже не логичность, а повторяемость эксперимента, однако необходимые для этого исходные источники в России отсутствуют в принципе. Эксперт фирмы "Панорама" Анатолий Папп считает "чепухой" любые исследования, если нет жесткого описания методологии. Он также посетовал на "крайне низкий уровень научной честности в нашей социологии, особенно политической".
Видимо, именно методологические изъяны сыграли шутку с одной маленькой фирмой, случайно попавшей (заметим, бесплатно!) в элитарный блок каталога "АСМО-пресс". По словам ее руководителя, после выхода каталога единственный телефон его офиса оборвали "контрагенты", предлагавшие круизы и "мерседесы". Но Бог с ней, научной честностью — главное, что на титуле красуются приветствия высших лиц государства.
Врожденная элита еще не родилась
Итак, игра в рейтинги оказалась захватывающе интересной для социологов, журналистов и широких читательских масс, а также крайне выгодной для частных исследователей элиты. Но что вообще представляет собой "элита"?
Сейчас в России несколько организаций имеют отношение к изучению элиты. В основном это социологические институты и информационные фирмы. Но проблема в том, что одни фирмы сами являются внутриэлитарными структурами, а другие выдают лишь поверхностные, "точечные" социологические исследования.
Как бы там ни было, но большинство экспертов признает, что сколько-нибудь серьезных исследований элиты в России еще не проводилось (если не считать мафии, компетентных органов или других искателей прикладного интереса). Этому есть объективные причины. Ольга Крыштановская, завсектором изучения элиты в Институте социологии РАН, начала заниматься своим делом в 1989 году — ровно через 10 лет после своего прихода в институт. До этого существовал контролируемый "первым отделом" перечневый список лиц, о которых запрещалось собирать информацию. После отмены запретов первой научной работой Крыштановской стал проект "Административная система и ее субъекты". Однако, когда на первый план вышла новая, финансовая элита, выяснилось, что изучать этот объект ничуть не легче, чем старую номенклатуру СССР. "Элита очень не любит, когда ее изучают, — говорит Ольга Крыштановская. — Любой исследователь элиты объективно становится ее врагом". По ее словам, ее отдел несколько раз пытались купить, но потеря независимости влечет за собой потерю интереса к исследованиям со стороны постоянных заказчиков. Основными заказчиками этих исследований являются властные структуры и зарубежные организации — и те и другие по разным причинам живо интересуются положением дел в России.
Вообще изучение элиты — сложная работа, требующая "крыши", годами наработанных связей и умения вести базы данных. Павел Клебников, американец русского происхождения, много лет работает в журнале Forbes, известном своими рейтингами самых богатых людей США и мира. По словам г-на Клебникова, даже на Западе миллиардеры не спешат открывать двери перед журналистами, поэтому составление рейтингов представляет собой трудоемкую исследовательскую работу. Особое внимание уделяется технологии ведения баз данных для того, чтобы вновь пришедшая команда сумела разобраться в завалах информации, собранной о том или ином объекте исследования. В последний, октябрьский выпуск Forbes 400 (список богатейших жителей США) впервые попал владелец фирмы по уходу за деревьями — по словам г-на Клебникова, этот бизнесмен долгие годы уходил от внимания Forbes из-за невыразительности его бизнеса, но когда попал в поле зрения, его доходы оказались просто головокружительными.
Но самое интересное, что российские ученые до сих пор не договорились о том, что называть элитой. Заместитель директора Центра политической конъюнктуры Владимир Червяков считает, что есть два подхода к понятию "элита": первый — селективный, или "лучшие из лучших" (что есть лишь субъективная качественная оценка), и второй — "элита как наиболее выраженные носители интереса". Но здесь встает вопрос о вычленении интереса. При этом само понятие "элита" смешивается с понятием "кадровые группировки", свойственным для бюрократических обществ, особенно восточных. Г-н Червяков расшифровывает свою терминологию таким образом: "Если представить госбюджет в виде корыта, то в каждом корыте есть несколько штуцеров, а у каждого штуцера есть свой хозяин. Вокруг него-то и создаются кадровые группировки, а интересом становится доступ к бюджетному распределению средств. Это атавизм социализма".
Такая точка зрения разделяется очень многими исследователями: в России еще нет элиты — есть номенклатура. Богатых тоже, в общем, нету: главными носителями капитала называют тех же госчиновников — распорядителей "штуцеров".
В связи с этим любопытно вспомнить прошлогоднюю публикацию в "Российской газете", в которой упоминался каталог "Возрожденная элита российского бизнеса". В тексте вместо слова "возрожденная" было написано "врожденная элита". Согласитесь, это звучит как фатальный диагноз: то есть, "элитарность" не просто "заразна", но и передается по наследству. Однако если это опечатка, то можно констатировать, что идея о номенклатурной (и, следовательно, неправедной) родословной нынешних капиталистов обосновалась на подсознательном уровне широких масс.
ВЛАДИМИР Ъ-ГЕНДЛИН