Когда итальянец строит в Париже здание американской компании, получается европейский стиль
Немецкое издательство Taschen выпустило второй том серии "Современные европейские архитекторы". Первый появился в прошлом году. Обе книги-альбомы представляют последние постройки и проекты 26 ведущих европейских архитекторов и архитектурных групп, созданные в конце 80-х — начале 90-х годов, их предваряют краткие очерки о современном состоянии архитектуры в европейских странах.
Первый том начинается утверждением, что после постмодернистских и деконструктивистских тенденций 70-80-х годов тяготение современной архитектуры к классическому модернизму стало очевидным, и первое фото книги — репродукция проекта Министерства тяжелого машиностроения в Москве, созданного Иваном Леонидовым в 1933 году, когда страна с архитектурными новациями надолго покончила. Больше Москва ни в первом, ни во втором томе не упоминается. Чистой воды маниловщиной было бы предполагать, что имена наших архитекторов появятся в анонсированном издательством третьем томе, равно как и надеяться встретить в нем упоминание российских городов, в новостройках которых примет участие какой-нибудь представитель европейского архитектурного истеблишмента. Представить, что чужеземцу могут доверить обустроить, например, Манежную площадь, решительно невозможно.
На обложке первого тома Contemporary European Architects — фото отеля, построенного в Японии (по проекту итальянца Альдо Росси), далее воспроизведено довольно скучное здание нового парижского представительства IBM, спроектированное итальянцем Джино Вале — все это представляет новый европейский архитектурный стиль. В странах Европы все чаще самые важные для национального самосознания проекты делают иностранцы. В борьбе за право наилучшим образом реконструировать Рейхстаг победу над испанцем Сантьяго Калатравой одержал англичанин Норман Фостер. Власти голландского города Кронинга заказали проект нового музея итальянцам, австрийцам и французу и получили лучшее европейское здание года.
Нашу же национальную гордость отчасти может утешить лишь автор эссе первого тома книги голландец Вольфганг Амсонейт, добром помянувший русскую революцию, раскрепостившую творческий гений классиков архитектурного авангарда — их идей хватило на весь двадцатый век. Продолжающаяся изоляция России от современной архитектуры, поиск собственного неомосковского или новорусского стиля неприятны не потому вовсе, что стимулируют комплекс национальной неполноценности. В этой ситуации завораживающая пластика лучших образцов нового международного стиля доступна нам не более, чем красота готических замков. Наблюдать ее можно, лишь путешествуя или рассматривая архитектурные журналы и книги, подобные Contemporary European Architects.
Ни безумства Захи Хадид, вопреки законам геометрии составляющей параллелограмм из одних острых углов, ни монументальные манипуляции геометрическими объемами Кристиана Подзампарка, ни деконструктивистские "рассыпающиеся" фасады Куп Химмельблау, ни сюрреалистический рационализм Альдо Росси, ни инопланетный хай-тек Николаса Гримшоу, ни воздушный Нормана Фостера, ни вызывающее пластическое косноязычие Имре Маковеча — никакие остроумные провокационные и амбициозные затеи других героев книги о современной европейской архитектуре, ничто не поколеблет уверенности российского обывателя в том, что новая архитектура безмерно скучна, бедна и по определению отвратительна. По крайней мере до тех пор, пока он не увидит ее в родном городе. Это может случиться, лишь когда городские головы догадаются, что города принадлежат не столько им, сколько миру, и начнут доверять стройки века не только тем, кто им лично безмерно предан.
Пока же архитектурным критикам в ожидании достойного объекта для профессионального анализа остается лишь вести бесконечные дискуссии о степени живости постмодернизма, то есть предаваться сладостному праздномыслию — любимому занятию известного героя русского сатирика прошлого века. Есть, конечно, о чем поразмыслить, особенно если видеть перед собой только то, что построено по месту жительства критика. А по месту жительства проектируют то храм, то палас-отель, а строят все равно райком.
"Модернизм без догм" конца двадцатого века — наследник догматического, страстного модернизма его начала. Навсегда, кажется, отказавшись от гордыни пионеров современной архитектуры, не дерзая более строить новые совершенные города по собственному глобальному и единственно верному проекту, европейские архитекторы, на недолгое постмодернистское двадцатилетие отвернувшиеся от модернистского пуризма, вновь к нему возвратились. Конечно, можно резонно заметить, что неомодернистская пластика не столь аскетична, гораздо более прихотлива, чем модернистская, что отказ от идеологии и является в сущности отказом от стиля, что современная архитектурная этика явно выучила постмодернистские уроки и научилась быть тактичной в отношениях с историческим контекстом. Но рассматривая Contemporary European Architects, не трудно заметить, что если есть в современной европейской архитектуре цитаты и аллюзии, то в основном по поводу модернизма, а модернизм, понятно, обращен в будущее, внимателен к новым технологиям и не отягощен рефлексией. Если определять стиль по идеологии, то то, что проектируют сегодня, — это скорее постмодернизм, если по пластике — неомодернизм. В западной критике принят второй вариант, но что мешает нашим критикам иметь частное мнение.
Авторы текстов второго тома книги не так категоричны как сочинитель первого и не определяют всю европейскую архитектуру одним термином. Они пишут об обнадеживающем многообразии современной европейской архитектуры, о ее "пестрой гармонии", в которой уживаются и хай-тек, и неомодернизм, и модернизм, и традиционализм, и регионализм и неоконструктивизм. Западная архитектурная критика не столь философична и идеологична как наша, предпочитает рассуждениям описания и анализ конкретной постройки, справедливо полагая, что прежде всего нужна информация. Аналитическая и теоретическая части книги Contemporary European Architects — не самая сильная ее стороны. Главное, в ней действительно представлены лучшие европейские постройки последних лет, которые вместе иначе и не увидишь, а значит, и не сравнишь. Сравнивая же, понимаешь: ХХ век — век победившего модернизма, несмотря на существенные временные и географические отступления от наследия Корбюзье и Мельникова.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА