Во Франции есть два великих дизайнера — Филипп Старк и Жак Гарсия. При всей беспородной разномастности Старка его стиль или скорее образ мысли все же можно определить — это luxury-стеб. Не то с Жаком Гарсией. Притом что это распиаренная фигура, что есть сотни интервью, несколько монографий и даже фильм о нем, сказать, в чем же, так сказать, суть его дизайнерского подхода, не удается.
Определение "гедонист" с легкой руки The New York Times кочует из текста в текст, но это не значит ничего, кроме заявления "люблю дорогие экзотические вещи и им радуюсь". В этой привязанности он, по сути, ничем не ограничен. Его представляют как короля французских контрреволюционеров, и он вполне искренне рассказывает, что для него золотой век — это век до Великой французской революции. На самом деле его вкусы совпадают со вкусами нуворишей эпохи второго барокко, то есть тогда, когда по парижским гостиным бродил граф Монте-Кристо. Его дома — это, по сути, шоу-румы, и найти там можно все что угодно: и марокканские статуэтки, и сюрреалистические светильники 1970-х, и какие-то чеканки, и сшитые сегодня рокайльные портьеры. Найти что-либо общее в дизайне между его коллекцией для мебельной фирмы Baker, которую он представлял, в том числе и в Москве, и интерьерами его собственного дома в Маре, принадлежавшего когда-то великому архитектору Жюлю Ардуэн-Мансару и полностью им реконструированного, невозможно — это просто про разное. Вдобавок этот дизайнер сообщает, что его любимое убежище — бунгало на Гоа, где нет никакого дизайна.
Чем больше пытаешься понять, в чем суть его художественного высказывания, тем меньше толку. Сказать, что он уникальный эрудит в области французского или шире — европейского антиквариата, ну да, вероятно, он знает эти вещи, но вовсе не как антиквар, поскольку с легкостью заменяет их вещами, изображающими прошлое, но изготовленными только что. Все у него сияет новизной лака и позолоты, чувство подлинности старой вещи ему как-то чуждо. Сказать, что он поразительный знаток традиционных французских производств — тканей, кож, мебели, зеркал, ну да, конечно, коль скоро он учился в школе интерьерного дизайна Peninghen, которая специально "заточена" под эти задачи. Но как только ему нужно декорировать отель в Майами, он с легкостью заявляет, что "американские традиционные производства гораздо выше по качеству, чем европейские" — высказывание, которое, не будь у него репутации великого дизайнера, выдавало бы в нем профана, не разбирающегося в технологиях старых европейских ремесел. Сказать, что он изысканный стилизатор, вдохновляющийся рокайльными извивами мебели XVIII века для производства сегодняшних вещей, тоже не выходит — мебель, автором которой он числится, выглядит откровенно китчевой, это не стилизация, а карикатура. Сказать, что он иронизирует над прошлым, тоже не выходит — это поле занято Старком.
Рискну высказать предположение, основанное на одном странном, на мой взгляд, факте. У него десятки реализованных проектов — отели, рестораны, особняки, квартиры — и масса публикаций обо всем об этом. Но я никогда не видел его опубликованных рисунков. Ни проектов, которые не удалось реализовать, ни даже проектов, которые были построены. Это странно, потому что художников учат думать рисунками. Жаку Гарсии 63 года, он учился и долго работал в докомпьютерную эпоху, их не может не быть. Но их нет.
Однажды я попал в богатый римский дом к одному банкиру. В его кабинете стоял псевдорокайльный стол времени Наполеона III, рядом — восточные пуфики золоченой кожи, которые удачно рифмовались с золотыми же портьерами, несмотря на невысокий потолок, освещалось все это гигантской современной люстрой черного хрусталя, зону отдыха оформлял красный персидский ковер с двумя бело-золотыми диванами, обитыми салатного цвета кожей. Довольно пестренько. Я подумал, не Жак ли Гарсия? Нет, выяснилось, не он, а жена банкира.
Тут есть одна особенность, о которой важно сказать. Те интерьеры, которые стилизует Жак Гарсия,— роскошные эклектические интерьеры Парижа XIX века, которые он продает европейским отелям или султану Брунея,— они ведь вообще не имели авторов. Их в этом смысле невозможно стилизовать, поскольку нет изначального стиля, нет того индивидуального почерка, которому надо учиться подражать. Тогда интерьерная роскошь существовала иначе, чем сегодня: были традиционные мастерские мебели, полов, портьер, были артели декораторов, но автора как такового не существовало — это было коллективное творчество, управляемое традицией и вкусом заказчика.
Тогда-то она существовала так, но теперь — не существует. Вернее, существует — все эти традиционные производства в Европе остались, а если верить Гарсии, то и в Америке развились до сравнительно пристойного уровня — но в неприятной конкурентной среде. Они конкурируют с авторским дизайном, который позиционирует себя как высокое искусство. Понимаете, тут ремесло, а тут искусство. Это очень сказывается на ценах, потому что цены на продукты ремесла определяются по прецеденту, а цены на искусство беспрецедентны и определяются исходя из того, сколько, по мнению художника, может заплатить ему вот этот конкретный клиент. Это обидно и неприятно — целые индустрии роскоши оказываются в заведомо проигрышном положении, причем на своем же традиционном рынке интерьера luxury.
Мне кажется, ключевой для понимания творческого метода Жака Гарсии фразой является следующая: "50 млн человек ежегодно едят в моих ресторанах, 5 млн человек спят в моих отелях". В конце XIX века отели и рестораны обслуживали аристократический туризм, селились в них графы, бароны, князья и султаны, и в уважающем себя европейском гранд-отеле вы обычно найдете фотографию какого-нибудь великого князя или принцессы на веранде. Этот люксовый сегмент рынка сохранился, но несколько маргинализировался на фоне массового туризма общества потребления. Его нужно обновить под современные стандарты, в том числе — чтобы это был не просто роскошный буржуазный отель, оформленный в стиле традиционной эклектики XIX века, а произведение дизайнера.
Это — спрос заказчика. Жак Гарсия сообразил, что, чем меньше он внесет в мир европейской роскоши эпохи эклектики своего авторского "я", тем лучше он удовлетворит этот спрос. Поэтому у него нет рисунков, поэтому безымянный интерьер римского банкира неотличим от произведения Жака Гарсии. Он отказался от самовыражения дизайнера, а взамен получил великолепную дилерскую сеть для продукции европейских ремесел роскоши. "Теперь все — американцы, арабы, японцы, русские стали одинаковыми,— говорит он в одном интервью.— Все хотят одного и того же. Глобализм уничтожает национальную идентификацию, и если у человека $50 млн, то он и есть эти 50 млн, и больше ничего. Но он хочет чем-то стать. Останавливаясь в моих отелях, ужиная в моих ресторанах, он получает такую возможность".
Я думаю, что на самом деле это не столько дизайнер, сколько магазин в форме дизайнера. Это принципиально новая форма торговли традиционной роскошью. В этом смысле обсуждать его творческие принципы бессмысленно — их нет. Нужно обсуждать его бизнес-стратегию. Она восхитительна. Он экспериментально доказал, что сегодня разница между традиционным ремеслом и модным дизайнерским искусством, между эклектическим случайным нагромождением вещей и дизайнерской концепцией — лишь в словесной оболочке, но эта оболочка позволяет создавать принципиально новые рынки торговли и антиквариатом, и подделками под старину, и современными изделиями, выполненными в традиционной технике.
Талантливый бизнесмен — существо вообще-то более интересное и реже встречающееся, чем талантливый дизайнер, и в этом смысле Жак Гарсия, несомненно, бесконечно интересный человек. Расстраивает, пожалуй, только одно. Когда смотришь идиотские авангардные интерьеры, то время от времени думаешь, а нельзя ли как-то вернуть старый классический интерьер. Тут появляется Жак Гарсия, и ты приходишь в восторг — вот она, традиционная европейская культура, живет и развивается. Но когда присматриваешься, то оказывается, что это странная жизнь.
Одно дело вы купили на антикварном салоне бюст Каракаллы, изготовленный в 1863 году, или, еще хуже, современную подделку под этот бюст, изготовленную по обмерам на станке в Китае, которую вам будет трудно отличить от оригинала. Это довольно рискованное, даже сомнительное приобретение, и еще неизвестно, что о вас подумают, когда такое увидят у вас дома. А совсем другое дело, когда у вас кабинет, оформленный великим дизайнером Жаком Гарсией. Понятно, что это разница и цена этой разницы определяется отныне только тем, во сколько опытный в этом деле художник оценит ваше состояние и самоуважение.