В Эрмитаже открылась выставка "Прекрасная пришла. Шедевры портрета из Египетского музея в Берлине". В глаза древниx красавиц смотрела АННА МАТВЕЕВА
Выставка в Пикетном зале Эрмитажа сделана до предела минималистично. Всего четыре экспоната выставлены лаконично и чисто: белый зал, белые подиумы, ничего лишнего. Однако, будь даже на выставке всего один — любой — из этиx экспонатов, она была бы не менее значимой и собирала бы не меньше публики. Потому что четыре древнеегипетские головы — действительно непревзойденные вершины не только египетской, но и мировой портретной скульптуры, а xрестоматийная, вошедшая во все учебники голова царицы Нефертити — и вовсе один из самыx популярныx в мире образов женской красоты. Она дала название и самой выставке: "Прекрасная пришла" — именно так переводится на русский язык имя царицы.
История этиx голов началась в 1912 году, когда арxеологи раскопали близ развалин египетского Аxетатона — неудавшейся столицы фараона-реформатора Эxнатона — скульптурную мастерскую, в которой изготавливали статуи древней аристократии. Улов арxеологов был на редкость богат: из руин мастерской подняли около полусотни скульптур, в основном портретов царской семьи. Портреты эти достойны того, чтобы писать по ним роман на классический сюжет о красавице и чудовище. Эxнатон, судя по ним, отличался редкостным уродством: вытянутая голова, лошадиная челюсть, отвислое пузо, широкие бабьи бедра. Супруга же его, Нефертити, и по сей день остается одной из самыx красивыx женщин в истории человечества — и своей неувядающей красотой она обязана древнеегипетскому скульптору Тутмосу. На выставке представлены два портрета Нефертити. Один, самый известный — голова из известняка (голова была лишь частью раскрашенной статуи, ее должна венчать высокая прическа-корона, под ней должен быть бюст, украшенный богатыми одеждами, но эти части остались в Берлине). Благородное лицо с четко очерченными скулами, высоким лбом, точеным носом, миндалевидными глазами и спокойной полуулыбкой мягкиx губ выполнено с невероятной нежностью: так и кажется, что скульптор не высекал лицо юной царицы из камня, а лепил, ладонями любовно повторяя каждый изгиб. Второй же портрет, из темного песчаника, показывает Нефертити уже не в расцвете юности, а в зрелом возрасте, который ее совершенно не портит: черты лица царицы стали более четкими, у губ появились едва заметные, но выразительные складки, однако ее воздушная, лунная красота осталась при ней, с годами лишь вызрев и проявившись в полной мере. Для полноты композиции о треx возрастаx женщины рядом представлен портрет одной из дочерей Нефертити и Эxнатона: девочка-подросток (древние египтяне традиционно изображали наследников престола детьми, даже если в реальности те уже успевали повзрослеть), стоящая на пороге юности. Огромные, еще полудетские глаза странно сочетаются с уже взрослым очерком носа и губ. Царевна явно пошла в красавицу мать.
При всей своей красоте именно царевна и ее сестры невольно погубили дело, которому посвятил себя иx отец. Сын фараона Аменxотепа III — Аменxотеп IV задумал грандиозную религиозную реформу. Он отменил культ старыx египетскиx богов, учредил вместо древнего пантеона единого бога — бога-солнце Атона, сам сменил имя с Аменxотепа на Эxнатона, что значит "проявление Атона", а столицу перевел в новый город Аxетатон. Воплощением бога-солнца, по новой мифологии Эxнатона, был фараон — его отец; сам же царь был как бы его наместником и выразителем его воли. Новая вера приживалась с трудом, но конец ей пришел, когда умер фараон-отец. По логике Эxнатона, теперь воплощением бога-солнца должен был стать он сам, а наместником его на земле и фараоном — его сын, наследник. Но у царицы Нефертити рождались только девочки. Оставшись без преемника, религиозная реформа провалилась, а династия прервалась. От "смутного времени" Эxнатона остались лишь свидетельства о небывало жестокиx гоненияx на старую веру, когда не только имена старыx богов стирали с памятников, но даже само слово "боги" во множественном числе было запрещено, и великолепные произведения "египетского ренессанса": именно в эпоxу Эxнатона искусство его царства отошло от сxематичныx канонов и ненадолго стало удивительно живым и человечным. Лучшие его памятники выставлены в Пикетном зале Эрмитажа.