Устрицы, представьте, регулярно меняют пол. Без участия хирургов, без необходимости кому-то что-то объяснять, без экзальтации. Просто вдруг раз в году превращаются из самцов в самок, а из самок в самцов, живут в новом обличье до следующего лета, а потом повторяют процесс смены пола с точностью до наоборот. И так всю жизнь.
Впрочем, особо резвиться моллюскам не дают. Как только устрицы дорастают до нужного размера, их подают к столу. А случается это обычно на четвертом году их устричной жизни независимо от текущей половой ориентации.
Этим и другими бесполезными знаниями со мной поделились устричные фермеры острова Ре. Долго, со знанием и с любовью, в тонкостях и с многочисленными деталями они, фермеры, рассказывали, как устрицы появляются на свет, как они растут, как с приливами и отливами накачивают мускулатуру, как приобретают тот или иной вкус, как производят потомство.
Здесь на Ре, вернее, в водах Бискайского залива у острова Ре, напротив Ла-Рошели разведение устриц (наряду со сбором морской соли) всегда было хлебным делом. Местные жители ели (и едят) устриц сами и поставляли их к парижским столам. Кроме того, устричные плантаторы с Ре разводили (и разводят) племенных устричных "мальков" для других регионов Франции, потому как вода в этой части Атлантики летом (когда устрицы размножаются) не слишком холодна (в отличие от Нормандии с Бретанью), но и не горяча (как на юге или в Португалии); она тут ровно той температуры, которая для устриц нужна. И ровно той, которая нужна для приезжающих на Ре любителей отдыха на океане.
Местные курортники особого свойства. Они не похожи на почитателей Биаррица или, скажем, завсегдатаев Лазурного берега. Они не пытаются загореть на год вперед, не рядятся в коктейльные платья и босоножки на четырехдюймовых каблуках, чтобы идти на пляж, не прожигают ночи на дискотеках. Любители Ре утром седлают велосипеды или лошадей и отправляются из полудиких своих деревень на совсем дикие пляжи, где не встречаются пакистанцы с индийским ширпотребом и не сдают за дикие деньги в дневную аренду лежаки. На пляжах Ре вообще нет никаких лежаков, раздевалок, баров с коктейлями по €50, бутиков, набитых бикини и панамами. На пляжах Ре вообще ничего нет — кроме песка, волн и ветра. Жители Ре до сих пор противятся любому благоустройству, запрещая строить у берега даже рестораны с террасами, а потому курортники, отправляясь утром к морю, берут корзинки со свежей снедью, только что купленной на рынке, и бутылки местного вина; либо, проголодавшись, едут к ближайшим устричным фермам, чтобы проглотить по паре дюжин финн-де-клеров, политых малиновым уксусом. На правило "месяца с буквой Р" уже ведь давно никто не обращает внимания, и летние моллюски ровно так же идут в дело, как и моллюски зимние; даже с большим аппетитом, потому как на свежем воздухе и после борьбы с океаном съесть можно все что угодно, не говоря уже об устрицах.
Уроженцы Ре, кстати, не только против благоустройства пляжей, они и строительству моста, связавшего остров с материком, тоже долго противились. Им все казалось, что на милый их сердцам Ре хлынут толпы туристов, что остров заполонят эмигранты, что по улочкам Сен-Мартана, местной столицы, будет ни пройти ни проехать. Однако же фантастически красивый белый горбатый мост был возведен, а Ре остался таким же прекрасным, каким и был. Толпы не хлынули. Как минимум из-за того, что им, толпам, совершенно негде останавливаться — на Ре почти нет гостиниц, а весь жилфонд составляют старинные дома или рыбацкие хибары, приобретенные не "новыми французами", но старой буржуазией, причем приобретенные не вчера, а минимум полсотни лет назад. Кое-что из этого иногда выставляют на продажу, но цена на домик в порту (XVII век снаружи, ELLE Decor внутри) почти никогда не опускается ниже €2,5 млн. Даже в кризис.
Представьте теперь, что новая гостиница Hotel de Toiras состоит сразу из четырех лучших домов Сен-Мартана, соединенных воедино. Из четырех домов, взятых, как и весь фасад Сен-Мартана, выходящий к Старому порту, под охрану ЮНЕСКО. Из четырех четырехсотлетних домов с башнями, мансардами, каминами, скрипучими лестницами и натертыми дощатыми полами. Из четырех домов, общий двор которых занимает прелестный сад, а в нем так приятно завтракать перед тем, как оседлать велосипед, чтобы ехать на какой-нибудь пустынный пляж, на устричную ферму или на маяк с лестницей в 260 ступеней, которая ведет на самый верх, и оттуда открывается вид на соляные поля, на устричные фермы и на пустынные пляжи, опоясывающие остров Ре.
История Hotel de Toiras в высшей степени романтическая. Дидье Ле Кальвез, легендарный создатель легендарного парижского отеля George V, однажды влюбился. С директорами гостиниц тоже такое случается. Влюбился в свою сотрудницу прекрасную Оливию. Человек старых взглядов, дворянин, Дидье Ле Кальвез не только предложил любимой руку и сердце, но и посчитал для себя невозможным оставаться на той работе, где у него случился служебный роман. Месье Ле Кальвез уволился, купил по случаю первый дом на Ре (откуда он сам родом и куда все время хотел вернуться), подарил его жене и предложил ей устроить в доме исторического предводителя ополченцев Ре торговца месье Тойраса гостиницу. Оливия, тогда уже беременная первым ребенком, мужу перечить не стала и с энтузиазмом взялась за дело. Вскоре Дидье купил соседний с первым дом, потом третий, в конце концов — четвертый. Места хватило на 20 номеров, бар и ресторан. Сейчас пара (у них уже родился второй ребенок) ищет и, кажется, уже нашла пятый дом, по соседству — под спа. Действительно, как же постояльцам Hotel de Toiras обойтись без притирок, гоммажа, массажа и прочих процедур, для которых наверняка будут использоваться местная соль и местные устрицы (из них на Ре делают даже мороженое).
В Hotel de Toiras нет двух похожих номеров. Каждый оформлен с большой любовью — к деталям и литературе. Именно к литературе. И к истории Ре. Каждой комнате дано имя какого-нибудь книжного или исторического персонажа. К примеру, Евангелины, героини одноименной поэмы Генри Уодсворта Лонгфелло (она, Евангелина, была одной из первых переселенок из Франции в Америку), или турчанки Азиады, героини романа Пьера Лоти (который сам был не только писателем, но и мореплавателем), или даже Джорджа Вашингтона, пращуры которого происходили как раз с острова Ре.
Комнаты оформлены то в классическом английском стиле, то с французским легкомыслием, а то и вовсе похожи на каюты кораблей. Ровно таких же кораблей, что отправлялись отсюда когда-то с грузом соли, или тех, что швартовались в бухте Сен-Мартана по пути из Испании на север, или тех, что уходили через океан в Америку с первыми переселенцами.
Сегодняшний флот, стоящий в Старом порту, совсем другой. Прогулочные катера, рыбацкие шаланды, яхты. Ночью, когда во время отлива (тренирующего, как известно, устричную мускулатуру) вода уходит из гавани, шаланды и плоскодонные катера ложатся днищами на илистое ложе, в портовых ресторанчиках заканчивается ужин. Со столов убирают скатерти, в барах врубают легкомысленную музыку, на стойки ставятся бутылки с шарантским пино (местным сладким вином) — и начинается веселье. Милое провинциальное веселье, так не похожее на вечеринки в Сан-Тропе, на Сардинии или в Форте-дей-Марми.