С началом октября светские мероприятия в Москве посыпались как из рога изобилия: Британский совет за скромным фуршетным столом в Доме ученых на Пречистенке объявил финалистов литературной премии Букера, столичные галереи наперебой зазывали к себе на вернисажи, здесь и там устраивались музыкальные вечера, Андрей Вознесенский в зале Чайковского на фоне органа читал свои стихи московскому бомонду и счастливчикам из числа широкой публики, писательница Валерия Нарбикова представила на суд зрителей свои живописные полотна. Помимо всего прочего, нынешний сезон обогатился возникновением в Москве уютного приватного салона, и пожалуй, на истекшей неделе именно это событие приятно разнообразило жизнь московских снобов, давно зевающих при слове "презентация".
Если вы не г-н Лимонов, повсюду вам никак не успеть. Писатель-патриот на этой неделе появлялся на людях многократно — в галерее "Риджина" на демонстрации проекта "О красоте" (здесь нечему удивляться), на выставке г-жи Нарбиковой под названием "Мистический реализм" (это чуть более удивительно), затем — в частном салоне г-жи Незвецкой, где демонстрировались помимо всего прочего новые работы ее супруга художника Ивана Новоженова. Такое мелькание черного — г-н Лимонов (это теперь известно каждому, кто смотрит передачу Александра Любимова, где автор "Это я, Эдичка" на этой неделе прекрасно справился с ролью "человека из зала") ходит исключительно в черном — лишь приятно оттенило палитру позднего бабьего лета, никому не испортив настроения. Впрочем, оказалось, что Лимонов человек немузыкальный — ни на открытии нового музыкального зала на улице Герцена, ни в музыкально-художественном салоне в "Палас-отеле", хозяином которого на этой неделе был Станислав Бэлза, его застать не удалось. Что, впрочем, никак не нарушило планов устроителей.
Галерея "Семь гвоздей", которой руководит Николай Филипповский, быть может, самая маленькая, но и самая загадочная из бесчисленных московских галерей. Во-первых, находится она в помещении Института США и Канады, что отбрасывает на шляпки ее гвоздей некий заокеанский блик. Во-вторых, в ней решительно нет места для развешивания картин — стены занимают широкие окна, так что эти самые гвозди вбиты в оставшиеся семь узких простенков. В-третьих, именно в ней разгорелся скандал между г-ном Глезером и художником из зарубежья Михаилом Шемякиным из-за графических листов последнего (La vie писала об этом дважды). При всей непокладистости характера знаменитого художника простенки — все-таки недостаточный плацдарм для полномасштабной баталии, подобной тем, что разгорелись, например, на плацу Петропавловки в Санкт-Петербурге и в саду Аничкова дворца по случаю размещения там шемякинских скульптур. И вот еще один сюрприз, преподнесенный галереей, — признанный мастер женско-эротической прозы Валерия Нарбикова, как оказалось, еще и мистический художник. Было бы натяжкой сказать, что сей факт потряс художественную общественность, впрочем, в галерее может уместиться разом лишь десятка полтора потрясенных зрителей, — и г-н Лимонов мог чувствовать себя на этом скромном фоне решительно звездой вечера. Должно быть, это и подвигло его, отодвинув героиню вернисажа в тень, самолично дать интервью подвернувшемуся телерепортеру. Впрочем, давно известно, что слава не пирожок, на двоих не разломишь.
Теперь — о том редком мероприятии, где г-н Лимонов отсутствовал: Московский союз музыкантов под руководством Веры Горностаевой открыл "Музыкальную антрепризу" в овальном зале бывшей городской усадьбы князей Васильчиковых. Праздник был приурочен к Международному дню музыки, на который приходится и день рождения самой г-жи Горностаевой. За роялем "Стенвей" весь вечер был руководитель антрепризы Алексей Гариболь. Новое начинание с энтузиазмом поддерживали из зала друзья пианиста: критик Светлана Беляева-Конеген, художник Никола Самонов, писатель Владимир Сорокин. Компания известная. В прошлый раз, о чем мы однажды сообщали, после концерта Шумана в Консерватории приятели-меломаны прямиком направились купаться на Патриаршие пруды, но нынче ограничились присутствием на праздничном фуршете, который состоялся в помещении небольшой галереи, непосредственно под концертным залом. Кто знает, что их удержало от омовений на этот раз: грустная ли октябрьская погода, когда вода в пруду холодеет, недостаток ли красного вина, отсутствие ли еще одного товарища, композитора Леонида Десятникова, что скрывается от своих столичных друзей в Санкт-Петербурге...
Впрочем, и в Зале Чайковского г-на Лимонова видно не было, хоть давали не музыкальный вечер, но поэтический: Андрей Вознесенский, нечасто выступающий в столице, сумел собрать сначала на концерте, а потом и на фуршете воистину цвет московского бомонда. Конечно же, присутствовали и многочисленные коллеги Андрея Андреевича, щедро ему аплодировавшие, причем это были писатели весьма различных направлений: от Анатолия Приставкина до Виктора Ерофеева. Здесь же, разумеется, светило целое созвездие поэтов. Посол Франции г-н Морель тоже прибыл, поскольку его супруга Ольга — ценительница российской словесности. Вечер закончился милым фуршетом...
Ностальгия — вот то единственное чувство, которое охватывает нас, когда кто-нибудь произнесет с глубоким вздохом слово "салон". Но не в нынешнем, выхолощенно-официальном его значении ("художественный салон" или еще хуже — "салон красоты"), а в давнем, почти забытом — "салон Фонвизиной", "гостиная княгини N", "вечер у Анны Павловны Шерер"... Спешу известить тех людей света, кто еще не знает о том, что в Москве возродилась традиция домашнего салона. Именно возродилась — после значительного перерыва.
Конечно, и век нынешний помнит блистательных хозяек салонов, последние из которых (салонов, не хозяек) почили относительно недавно, уже во времена реформ, и казалось, навсегда: Аида и Ника, Татьяна и Люда (не будем называть их полных имен, помнящие — поймут). Тогда, в злосчастные "годы застоя", где еще было преклонить главу "богемцу", дипломату, коллекционеру, заезжему купцу или персоне, прибывшей с разведывательными целями в наш город, заваленный снегом и пропитанный паранойей? С наступлением эпохи кооперативных ресторанов и временного исчезновения водки салоны стали умирать на глазах. Водка появилась, но это не смогло вернуть утраченного: не то что содержать салоны, но и просто принять на кухне, как прежде, десяток полузнакомых гостей ни у кого уж не было ни сил, ни желания. Все поглотили видео, дискотеки, ночные клубы, домашнее же интимное общение осуществлялось по телефону.
И вот — долгожданное. Вы идете по Остоженке, вы доходите до Еропкинского, минуя Чистый, вы видите облезший дом былой несказанной красы в стиле модерн, вы... Короче, вы оказываетесь перед дверью обворожительной Татьяны Незвецкой и ступаете в рай земной. Знакомые лица, домашний уют, на стенах портреты хозяйки кисти Вани Новоженова. А вот и сама хозяйка в ослепительно-алом платье со шлейфом, с улыбкой протягивающая вам прелестную ручку для поцелуя... Конечно, среди множества знакомых и не очень лиц, получив в баре свой джин-тоник, вы обнаружите рано или поздно и неизменного г-на Лимонова в черной униформе, но и это не должно вас смущать. Скажем, в салоне супругов Мейерхольд, который держала красавица Зинаида Райх в 30-х, тоже попадались, если судить по многочисленным воспоминаниям, самые разные люди: генералы НКВД, дипломаты, артист Качалов, писатель Павленко. И прекрасно уживались — до поры до времени.
Настоящий, почти забытый нами салон-- вот что необходимо нам всем сегодня как воздух. Салон, какой может возникнуть только в поле обаяния ослепительной женщины, богатой, художественно чуткой и во всех отношениях одаренной. Которая не побоится в наше спутанное время хлебосольничать посреди нашей неспокойной столицы. Не знаю, как вы, но я поднимаю тост за здоровье г-жи Незвецкой.
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН