Российское вето в Совете Безопасности ООН (см. вчерашний "Ъ") привело к прекращению деятельности миссии ООН в Грузии и Абхазии. Заместитель главы МИД РФ ГРИГОРИЙ КАРАСИН объяснил корреспонденту "Ъ" ВЛАДИМИРУ СОЛОВЬЕВУ, почему Россия заблокировала продление миссии и как это скажется на ситуации в Закавказье.
— Как случилось, что миссия ООН в Грузии прекратила свою работу?
— Только миссия эта не в Грузии - мы и хотели, чтобы она называлась иначе: миссией ООН в Закавказье или миссией по стабилизации. Для России главное было сохранить там международное присутствие. Кстати, Россия была первой страной, которая отреагировала на предложение генсека ООН и дала свои пояснения по конкретным зонам безопасности, предложила, кто там должен находиться и в каком количестве. Потому что мы понимаем, что без стабильности на границе между Грузией и Абхазией ничего хорошего не будет. Но наши западные партнеры хотели прежде всего подтвердить территориальную целостность Грузии, сославшись на резолюцию 1808. То есть отмотать пленку назад и, сделав вид, что не было 8 августа 2008 года, продолжить миротворческую операцию. Но миротворчеству пришел конец после приказа Саакашвили начать агрессию против Южной Осетии.
— Почему мы в итоге оказались в Совбезе ООН в одиночестве? Это провал нашей дипломатии?
— Это провал прежде всего западной дипломатии. Кстати, Китай, Вьетнам и еще два члена Совбеза воздержались.
— Но они и нас не поддержали.
— Там очень драматично все складывалось. Была предложена резолюция, предусматривающая техническое продление пребывания миссии ООН. Но обязательным условием, которое выдвинули западники, было наличие сноски на пресловутую резолюцию 1808, которая подтверждает территориальную целостность Грузии. Для нас это было абсолютно неприемлемо, и Виталий Чуркин (постпред РФ в ООН.- "Ъ") предложил: пожалуйста, давайте продлим хоть на месяц, до 15 июля, но не будем упоминать о территориальной целостности, теперь уже виртуальной, потому что это несправедливо по отношению к существующим там реалиям. Но партнеры, увы, с этим не согласились и поставили вопрос на голосование. И мы вынуждены были наложить вето.
— И что теперь?
— Сейчас у нас настроение весьма сумрачное. Во-первых, мы были искренне заинтересованы в том, чтобы международное присутствие в зоне грузино-абхазской границы сохранилось и окрепло на новых условиях. Мы сделали для этого все возможное и, может быть, даже невозможное, вели себя чрезвычайно гибко. Но эти предложения (как, кстати говоря, и набор вполне конкретных предложений в Вене по сохранению присутствия ОБСЕ в Южной Осетии и Грузии) не были услышаны. Причем у нас возникает впечатление, что в Тбилиси, а может, и в некоторых других столицах решили поискать решение вопроса в водах нестабильности. Это нас и пугает. Мы озабочены возможностью новых политических, а может быть, и военно-политических авантюр.
— Чем конкретно чревата сложившаяся ситуация?
— Несложно догадаться, что нынешнее грузинское руководство мгновенно истолкует случившееся как призыв к новому политическому наступлению на позиции Абхазии, Южной Осетии и России. Нас будут обвинять во всех смертных грехах, на нас будут натравливать международное общественное мнение. И это несмотря на то, что все, кто имеет к этому отношение, прекрасно знают, насколько конструктивной и гибкой была российская позиция. То, что произошло и с миссией ОБСЕ в Южной Осетии, и с резолюцией Совета Безопасности по миссии ООН в регионе,- это высший акт дипломатического цинизма.
— Что Россия собирается делать дальше?
— Прежде всего, не паниковать, а действовать. Мы находимся в постоянном контакте со всеми нашими партнерами. Сегодня (17 июня.- "Ъ") я разговаривал с Пьером Морелем, он сюда приедет 23 июня. Мы с ним обсудим сложившуюся ситуацию и то, насколько она может сказаться на женевских дискуссиях, которые запланированы на 1 июля. Мы, естественно, продолжим очень плотные предметные консультации с абхазами и югоосетинами. Они тоже будут на днях здесь. Мы вместе подумаем, что делать. Пока же ситуация складывается следующая. Наши военные находятся в Абхазии и Южной Осетии на основании двусторонних договоренностей, наши пограничники на основании таких же договоренностей взяли под плотный контроль границы Абхазии и Южной Осетии. На мой взгляд, в этом самая надежная гарантия, что эти границы будут стабильны и что в целом люди, живущие по обе стороны границ, не будут повседневно ощущать тревоги и опасности. С другой стороны, на грузинской территории, которая прилегает к Южной Осетии и Абхазии, находится миссия наблюдателей ЕС. Наши военные поддерживают с ней постоянный контакт. Более того, созданы "женевские механизмы" предотвращения инцидентов, которые там уже задействованы на практике.
— Пока только Россия считает Абхазию и Южную Осетию признанными государствами, а остальной мир - за территориальную целостность Грузии. Этот тупик навсегда?
— Скоро должен появиться доклад Хайди Тальявини, которая возглавляет специальную комиссию ЕС по расследованию конфликта в Закавказье. Первые утечки из этого доклада показывают, что госпожа Тальявини достаточно добросовестно подошла к изучению материала, несмотря на то что эта комиссия была создана без нашего участия и одобрения. Так вот, она уже делает абсолютно однозначные выводы насчет того, что война была развязана Саакашвили. Так что дата 8 августа 2008 года стала трагической в истории грузинского народа и грузинского государства, потому что именно безответственность и авантюризм руководства привели к развалу грузинской территориальной целостности. Говорить о том, что она, дескать, сохраняется,- это просто политические фантазии.
— И все же на сегодня мы признаем Абхазию с Южной Осетией, а остальные нет. Как из этой ситуации выйти?
— Наше признание - единственно правильное решение, потому что это высшая степень гарантии от того, что на Южную Осетию и на Абхазию вновь нападут обученные и переоснащенные с помощью зарубежного оружия и инструкторов отборные части грузинского спецназа. Потому что без этого признания и без двустороннего взаимодействия в экономике, социальных делах, обороне и охране границ никаких гарантий у народов Южной Осетии и Абхазии не было бы.
— Значит, Россия так и останется одна против всех?
— Мы бы хотели быть вместе с остальными. Мы бы хотели, чтобы и в грузинском руководстве пришли к выводу, что единственный путь к тому, чтобы когда-то в будущем говорить о близких отношениях с Южной Осетией и Абхазией,- это спокойное наращивание позитивных и уважительных отношений Тбилиси с Сухумом и Цхинвалом. Не ругань и унизительные рассуждения о том, что они недостойны называться независимыми государствами и народами, а спокойное налаживание межгосударственных отношений. Если слово "межгосударственные" не нравится, налаживайте просто отношения - нормальные, человеческие. Биться за утраченные фантомы - потеря времени.
— Женевские встречи раз за разом буксуют, а Москва и Тбилиси, по сути, находятся в состоянии войны.
— Мы не находимся в состоянии войны. Война произошла между Грузией и Южной Осетией.
— Но у нас с Грузией разорваны дипотношения.
— Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Россией по своей инициативе. И поэтому сейчас, когда появляются практические вопросы, у массы граждан Грузии и России возникает много проблем. Слава богу, здравого смысла хватило на то, чтобы все-таки оставить секции интересов - и в Москве, и в Тбилиси.
— Можно ли сегодня привнести позитив в российско-грузинские отношения?
— Мы верим в то, что отношения между Россией и Грузией в конце концов станут нормальными и дружескими. Мы никогда с этого трека не свернем. Главной проблемой и трагедией в наших отношениях сегодня являются неумеренные политические амбиции и геополитические игрища со стороны нынешнего грузинского руководства.
— Значит, при существующем грузинском руководстве можно ничего не ждать?
— Вы правильно понимаете.
— Почему в последние годы наши отношения с соседями ухудшаются? С "прозападными" Грузией и Украиной все более или менее ясно. Но мы уже с совсем "неоранжевыми" Белоруссией и Туркменией конфликтуем. Что происходит?
— Так огульно я бы не стал рассуждать. В каждом случае причина конкретная. Но если попытаться обобщить, то я бы сказал, что за последние 18 лет все наши друзья и партнеры по СНГ стали самостоятельными. Мы должны к этому привыкнуть. Мы хотим, чтобы наши отношения выстраивались активно и по-партнерски, но это само по себе не приходит. За это надо бороться и над этим надо работать. Спокойно, терпеливо, не поддаваясь эмоциональным влияниям. Такая работа продолжается. Нельзя говорить, что что-то резко ухудшилось или появились нерешаемые проблемы. Все решаемо. Дорогу осилит идущий. Мы по этой дороге идем. По этой же дороге идут и все остальные государства СНГ. За исключением тех, чье руководство приняло решение о выходе из Содружества. Я имею в виду Грузию. Это решение является проблемным для этой страны и грузинской нации. В общем, не надо воспринимать отдельные сложности как знак каких-то бед. Это должно настраивать на поиск более конструктивных совместных решений, и я убежден, что эти решения не за горами.