На Майорке европейские лидеры почти единодушно бранили коллегу Гельмута Коля за эмоциональную, если не сказать резкую, оценку процесса создания валютно-экономического союза (ВЭС), прозвучавшую накануне в Бонне из уст его министра Тео Вайгеля (см. Ъ за 25 сентября). Спустя неделю в ходе заседания министров финансов и глав ЦБ стран ЕС в Валенсии, куда Тео Вайгель прибыл лично, министра уже не только не бранили, но и согласились с предложениями Германии не менять графика подготовки к третьему и решающему этапу ВЭС, а единую европейскую монету назвать так, как на том уже не первый месяц настаивает Бонн — Euro. "Крестины" европейских денег отложены до 3 декабря — до очередного саммита ЕС в Мадриде. В роли "крестного" выступит Гельмут Коль: канцлер, по словам Вайгеля, официально предложит коллегам новое название единой европейской валюты. Впрочем, от заседания в Валенсии министры имеют и другое впечатление: окрестить валюту, тем более заочно — это, пожалуй, самая простая из задач, стоящих перед будущими участниками ВЭС.
Собственно, на самом заседании длительных дискуссий по поводу названия денег и не было. Все решилось в кулуарах. А за переговорным столом прозвучали лишь основные требования к названию валюты. Министры признали, что имя не должно иметь "неприятных исторических аналогий", ему следует быть кратким, легко и одинаково произноситься на всех языках ЕС и хоть чем-то напоминать о Европе. Как заключил министр финансов Бельгии Филипп Майштадт, "Euro" удовлетворяет всем этим казалось бы, трудно совместимым критериям (произносить это слово "одинаково легко" министры, видимо, уже научились). И хотя ранее всех, за исключением Бонна и Лондона, вполне устраивало другое название — "ЭКЮ", аудиторию неожиданно убедил аргумент Вайгеля, понятый, видимо, и как намек "на неприятные аналогии": дескать, ЭКЮ свою миссию уже выполнила — как "корзина" валют, а путать "корзину" с настоящими деньгами ни к чему.
Главное же завоевание совещания — подтверждение странами ЕС обязательств строго следовать оговоренному "дедлайну" введения единой валюты — не позднее 1 января 1999 года. При этом 1997 год признан крайним сроком для проведения дознания, соответствует ли страна, претендующая на вступление в ВЭС, жестким критериям экономической конвергенции. Напомним, что, по документам ЕС, таких критериев несколько: стабильность цен, валют, уровень бюджетного дефицита, внешнего и внутреннего долга, соотношение процентных ставок с другими странами ЕС. Например, среднегодовой индекс инфляции за год до мониторинга-"дознания" в стране-кандидате не должен превышать уровень трех наиболее благополучных стран ЕС более, чем на 1-1,2%. Так что показатели 1996 года могут стать для ЕС решающими, и экзамен скорее всего выдержат не все: по данным Европейского валютного института (ЕВИ), в 1994 году лишь три страны были близки между собой по критериям бюджетного дефицита и задолженности — Германия, Ирландия и Люксембург. Остаются и другие проблемы. Глава ЦБ Швеции Урбан Бакстрем, например, говорил в Валенсии о необходимости укрепить шведскую крону перед вступлением в ВЭС. Министр финансов Великобритании Кеннет Кларк по-прежнему неопределенно высказывался о прямом участии его страны в валютном союзе вообще: "Когда время настанет, Британия скажет свое слово. Присоединимся мы или нет — это зависит от состояния экономики". Неделей раньше его патрон Джон Мейджор выразился на сей счет и вовсе пессимистично, заявив, что ВЭС — скорее иллюзия, чем реальность. А мнение наименее благополучной в ЕС Италии (так, по крайней мере, следует из нашумевшего выступления Тео Вайгеля) в Валенсии так и не прозвучало: прибывший на заседание премьер Умберто Дини (сохранивший за собой пост главы минфина) отбыл почти сразу после дружеского обеда, сославшись на занятость. Успев, правда, побеседовать со своим критиком Вайгелем с глазу на глаз. По признанию премьера, "говорили о многом". О чем договорились — тайна.
В свою очередь, уповая на успех эпохального европейского мероприятия, глава ЕВИ Александр Ламфалюсси говорил о необходимости постепенного входа в ВЭС; ему вторила Комиссия ЕС. В итоге министры согласились на трехлетний переходный период, в течение которого новая валюта будет использоваться лишь в межправительственных расчетах, и лишь потом станет доступной для рядовых граждан. При этом ходить она будет некоторое время наравне с национальной (такой союз может продлиться еще полгода). Теперь детали грандиозного начинания обсудят министры "семерки" — на этой неделе, затем лидеры ЕС — в декабре, потом делегаты межправительственного совещания ЕС — весной 1996 года. До валютного "дедлайна" баталий за переговорным столом состоится немало. Решит все, по прагматичному признанию Кеннета Кларка, сама экономика.
НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА