Наплыв в законодательные учреждения лиц, открыто обвиняемых, а то и прямо изобличенных в совершенно негодных делах, достиг, вероятно, критической точки, ибо требования существенно ограничить или вовсе упразднить депутатскую неприкосновенность сделались едва ли не общим местом.
Дошло до того, что не только публицисты, но даже и официально зарегистрированный блок "Лысенко (Владимир) — Памфилова — Гуров" потребовали отмены иммунитета, сделав это едва ли не главной частью предвыборной программы. Более того: русский язык уже обогатился идиомой "такому-то пора в Думу", обозначающей, что имярек окончательно проворовался и страшится расплаты. Пример руководителей "МММ", "Властелины", а теперь еще и "Хопра" взаправду показывает, что Государственная Дума все более готова исполнять — с гораздо большим гуманизмом, разумеется — функции, присущие в XIX веке долговой яме.
Грядущие выборы, вероятно, покажут окончательно сформированный механизм покупки сословного звания, имеющий глубокие прецеденты в русском быту. Более всего здесь приемлема аналогия со вступлением в гильдию. От существовавшей до 1864 года рекрутской повинности можно было избавиться, наняв вместо себя охотника или купив рекрутскую квитанцию, однако лучшим и радикальнейшим способом считалось вступление в купеческое общество. Если в семье было несколько сыновей, то от рекрутчины освобождались все разом, попутно в списки новоявленного купечества попадали зятья и племянники, наконец, человек вышедший в купцы, со всем родством своим и свойством выходил из податного сословия и освобождался от телесных наказаний. По явной выгодности операции число мнимых купцов, едва ли не Христа ради собиравших деньги на ежегодный гильдейский взнос, было довольно велико. Баллотировка в законодательные собрания субъектов федерации (2-я и 3-я гильдии) и в Государственную Думу (1-я гильдия) строится по сходной модели. Хотя освобождение от общения с правоохранительными органами может быть достигнуто в каждом конкретном случае изготовленными в Федеральном казначействе США рекомендательными письмами за подписью князя Хованского (аналоги рекрутских квитанций), удобнее и выгоднее сделать одноразовый взнос и полностью выйти из податного, т. е. подлежащего уголовной, а равно административной ответственности сословия, причем по аналогии с купеческими зятьями и племянниками иммунитет приобретает вся - порой весьма обширная — лавочка. См. пункты "МММ", преобразованные в офисы депутата Государственной Думы С. П. Мавроди. Предположительно называемая критиками сложившейся избирательной системы в качестве стоимости провинциального думского мандата сумма в 200 — 300 тыс. USD приобретает значение первогильдейского взноса на четыре года вперед. Разница, правда в том, что в XIX веке гильдейские взносы доставались казне, а на исходе XX-го — частью избирателям, частью имиджмейкерам и ни копейки государству, хотя, если обязанность соблюдать УК налагает на граждан государство, то, строго говоря, и за освобождение от этой обязанности правильнее было бы платить ему, а не Бог весть кому.
Впрочем, выход из податного сословия как главная и единственная цель депутатства, когда домогающийся мандата совершенно не помышляет ни о какой политической деятельности, но единственно об освобождении от уголовной ответственности, — это лишь один и наиболее невинный вариант. В случае, когда мандат приобретается властным и политически активным авторитетом, аналогия простирается вовсе в глубь веков — к колыбели английской свободы. Важнейшим пунктом вырванной баронами в 1215 году у короля Иоанна Безземельного Великой Хартии Вольностей была статья, согласно которой пэр Англии подлежал лишь суду пэров (resp. Мавроди - лишь суду Думы). Разница, конечно, в том, что бароны достигли этой важной гарантии в итоге длительной борьбы с короной, тогда как авторитеты получили ее фактически даром — на основании приложения к российской действительности стержневой конституционалистской идеи о народном суверенитете.
Суть идеи в том, что власть исходит от народа в лице его законно избранных представителей, каковые пользуются неприкосновенностью, ибо в своем лице они представляют не себя, но избравший их суверенный народ — аналогичным образом посол представляет не себя, но своего суверенного государя, на каковом принципе базируется дипломатический иммунитет. Далее, однако, аналогии расходятся, или, по крайней мере, приводят к неутешительным выводам. Если дипломатический представитель совершает несовместимые с его статусом негодные дела, он может быть объявлен persona non grata, если же и его преемники занимаются тем же и прием с non grata не помогает, можно по крайности разорвать дипломатические отношения. В случае с народными представителями конституционный правитель явно лишен такой возможности: возможность объявить народного избранника persona non grata ставит крест на всем принципе народного суверенитета, а полный разрыв отношений с народными представителями называется разгоном парламента и государственным переворотом.
Можно, однако, посмотреть на аналогию и с другой стороны. Государь, направляющий посланника в другую страну, выбирая подходящую кандидатуру, рассчитывает на то, что посланник будет преданно представлять его интересы, но вряд ли снабдит верительными грамотами человека, который в качестве посланника заведомо намерен заниматься в стране пребывания грабежами, разбоями и мошенничеством — причем даже не из соображений raison d'etat, но исключительно к своей личной выгоде. Суверенный народ, судя по его прежнему поведению в ряде избирательных округов и примерным прогнозам на декабрьские выборы, находясь в ситуации аналогичного выбора, совершенно не обинуется тем, чтобы снабдить такого злонамеренного человека точным аналогом верительных грамот — депутатским мандатом. В этом, вероятно, суть проблемы. Концепция народного суверенитета, обеспечивающего формирование представительных учреждений и тем самым функционирование всего демократического государственного механизма, неявно базируется на постулате об ответственности избирателя и умалчивает о том, что будет в случае полного отсутствия этой ответственности.
Вероятно, в любом случае будет разрыв дипломатических отношений правителя со своим народом. Заметим, что даже если правитель, при дворе которого аккредитован злонамеренный посол, не желая разрыва дипломатических отношений с пославшим его, закрывает глаза на чинимые послом разбои и другие скаредные дела, сама по себе чрезвычайная занятость посла-разбойника собственными делами полностью парализует правильные сношения между суверенами — как если бы дипломатические отношения были вовсе разорваны. Многими почитаемая неизбежной проблема грядущего острого дисбаланса властей именно в этом. Если доля авторитетов среди народных избранников превышает некоторую критическую массу, это свидетельствует о том, что суверенный народ не заинтересован в поддержании нормальных отношений с правительством через своих законно осуществляющих представительскую деятельность избранников. Минимальная справедливость понуждает признать, что ответственность за последующее развитие событий определяется по принципу "грех на двоих".
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ