Говорят, в столицах покерные клубы придут на смену игорным домам. Наш обозреватель исследовал не игру, но лучших отечественных игроков
Мне на днях выпала удача или, наоборот, случилась незадача: один спутниковый канал предложил записать интервью с игроками в покер.
Ну хорошо: телеканал назывался "Покер" (да-да, есть такой), и удача была в опросе не одного покериста, а девятерых, и не простых, а призеров и чемпионов. Незадача же состояла в том, что я доселе не был знаком с акулами азартных игр. То есть был знаком с двумя.
Первый — ювелир, актер и пижон Андрей Ананов, тот самый, что получил когда-то право на марку "Ананов от Фаберже", первым восстановил в России производство ювелирных пасхальных яиц и, по словам доброжелателей, на своей выставке в Кремле произвел сильное впечатление на гостей фразой "Пойдемте, я вам свои яйца покажу". Ананов сотворил из яшм-малахитов портативную рулетку с бриллиантами, возил ее с собой и всем рассказывал, как в казино в Монте-Карло отыграл табун лошадей, некогда проигранный его предком. То есть войдя в казино со 100 долларами в кармане, выехал оттуда на 500-сильном "мерседесе".
Вторым игроком был нынешний главред питерской газеты "На Невском", трепетный юноша Миша Болотовский, воспитанный мальчик из интеллигентной ленинградской семьи, обладатель кроткого беззащитного взгляда (в анамнезе наверняка значилась и музшкола) — по степени авантюризма Миша равнялся трем Анановым. Он был знаком со всеми аферистами на свете, а главное, играл в казино, и не просто играл, а проигрывал все — от квартиры до невесты, причем невесту (в отличие от квартиры) не отыграл. Потом Болотовский с казино завязал, написал о пережитом книгу "Игорная проповедь", по силе откровенности сопоставимую с "Исповедью" Руссо.
Ни тот, ни другой не были похожи на моих новых знакомых. Оказалось, что истинные профессионалы зеленого сукна — это особого сорта люди. С одной стороны, студиозус Иван Демидов (кажется, 25 лет от роду), явившийся на эфир в затертой майке (2-е место на чемпионате мира по покеру в Лас-Вегасе; безумные миллионы). С другой стороны, бывший врач, ныне венчурный капиталист Николай Евдаков (костюм, галстук), впервые взявший колоду карт в 43 года, затем подсадивший на покер жену, дочь и сына и через год установивший рекорд: за время мировой покерной серии 10 раз, на языке профи, "попав в призы".
Разнообразие игорных судеб впечатляло, но потом я вдруг четко увидел, что идеология игры у всех отличается в зависимости от поколения.
Игрок от возраста зависит
Скажем, "старики" играть начинали при советской власти, и это была не столько игра на деньги, сколько проявление тайной, полузапретной страсти. У покеристов-"стариков" было в повадках нечто, что роднило их с советских времен антикварами, букмекерами, маклерами, заводчиками собак — со всеми теми, чья страсть могла быть в секунду оборвана участковым.
Самым ярким представителем "стариков" оказался 58-летний Николай Пучков, тихий бухгалтер в частной компании, обладатель пышной седой шевелюры и профессорских очков на цепочке, пришедший на программу в свитере столь пламенеюще-алого цвета, что не всякий влюбленный мужчина решится надеть. То есть господин Пучков был очевидным и прекрасным тихим омутом, в котором я подозревал всех чертей мира (угу, плетки-семихвостки и прочее), как вдруг разъяснилось: просто помимо карт он еще играет на бегах, точнее, сам участвует в скачках, управляет двухколесной коляской, называемой "качалкой", у него свои лошади...
В отличие от "стариков" "средние" вошли в игру в 1990-х, когда появились товары, но исчезли деньги. Сергей Рыбаченко, Михаил Тульчинский, Александр Кравченко — все они родились в первой половине 1970-х, все говорили о деньгах так, что с ними и было интереснее всего говорить о деньгах. Для них покер был не столько страстью, сколько доходом, а вот деньги уже — страстью и были.
И, наконец, "молодые" были примечательны тем, что на вопрос: "Когда вы первый раз взяли в руки карты?" — отвечали, условно говоря: "На чемпионате мира", потому что начинали играть и зарабатывать исключительно через интернет, были не столько игроками, сколько игроманами. Все перешли в покер из стратегических online-игр. Как, например, 22-летний Саша Кострицын, мальчишка из города Волжского. У его родни не было ни денег, ни перспектив, он занял у мамы единственные 150 долларов и ушел в сетевую игру, где вскоре выиграл уже 1,6 миллиона долларов на чемпионате Австралии. Деньги его интересовали лишь как показатели успеха в большой игре-стратегии. Он рассказывал, что, будучи компьютерным дитем, поначалу относился к повышению ставок как к переходу на более сложный уровень в компьютерной игре, за что был поначалу жестоко наказан, проиграв все.
Вопреки ожиданиям, я не нашел в моих собеседниках ни тени азарта в том смысле, в каком мы его понимаем. Покер оказался для них оптимальным выбором, сочетающим деньги, стратегическое мышление, тактику, философию и психологию. То есть если бы покера не существовало, они все равно бы нашли, во что играть. Демидов и Кострицын выросли на играх-стратегиях, Кравченко долго играл против казино в блек-джек, Виталий Лункин был одним из лучших в рендзю (это такие многоклеточные крестики-нолики) и в короткие нарды. Уберите у них покер — и они заморочатся на другую игру.
Перспективы для профи
"Сильны ли российские покеристы?" — спрашивал я и слышал: "Сильнейшие в мире". — "А в какой стране мира больше всего сильных игроков?" — "В США".
Противоречия в том нет. В США 25 процентов мужчин и 13 процентов женщин играют в покер, неудивительно, что из этого бурного потока осаждается больше чемпионов. А в России играют мало, но те, кто играет, ориентируются на лучших.
"А что будет, когда в России закроются казино?" — "Откроются нелегальные игорные дома. Будут проводиться турниры по спортивному покеру. Игра уйдет в интернет. Мы будем продолжать участвовать в турнирах за границей. Если сильно прижмут, уедем жить за границу. Да, уедем жить поближе к рабочему столу. Если все действительно закроют..."
Я вот думаю: если предметом национальной гордости являются победа на "Евровидении", или в прыжках с шестом, или в олимпиаде по математике, или в сетевом чемпионате по игре Doom, то почему предметом национальной гордости не являются лучшие русские картежники? Потому что слово "картежник" звучит как "каторжник", да? Попробуйте-ка отыскать рациональный аргумент!
Все профессиональные игроки, когда их спрашиваешь о совете новичкам, отвечают: "Если можешь не играть — лучше не играй". Почему? Да потому что покер — это такая игра, где невозможно сразу начать выигрывать, а за учебу придется расплачиваться. Сильнейшие — и богатейшие — игроки мира живут за счет притока свежей крови, то есть свежих денег. Без тех, кто, не являясь профессионалом, оставляет деньги за игорным столом, всем моим чемпионам мира пришлось бы играть "на интерес", что для них даже менее привлекательно, чем на щелбаны.
"А существуют ли, — спрашиваю я Сергея Рыбаченко, — в игре вещи недостойные, неприличные?" "Да. Например, обыграть пьяненького. Легкая добыча". — "То есть если с вами сядет за стол пьяный, вы откажетесь играть?" — "Не могу сказать однозначно. С другой стороны, он пришел в казино именно затем, чтобы эти деньги проиграть".
Простые решения чреваты
Я не знаю, благим ли делом занимаются профессиональные игроки. Для Миши Болотовского игра оказалась в итоге благом: он написал отличную книжку, наследуя Достоевскому. Толстой, тот вообще проиграл в карты дом в Ясной Поляне — и мы теперь вместо усадьбы имеем два флигеля (ну и "Севастопольские рассказы" впридачу). То есть может быть, отбирая у азартных неумех деньги, профессиональные игроки совершают благо, подобно пластическим хирургам, который, отбирая у клиентов деньги, одновременно отбирают у них лишний жир. Но, может быть, это совсем не так: я слышал рассказы о плачущих женах и босых детях, чьи мужья и отцы проиграли все.
В сложных системах простые решения (закрыть, запретить) редко приводят к желаемому результату. Тут как в неприличном анекдоте: "Дура, гайку отвернешь — задница отвалится".
Первого июля казино закроют, то есть гайку отвернут.
Что отвалится?