Сколько точно в России монопрофильных городов (то есть завязанных на 1-3 градообразующих предприятия), не знает никто. Многие эксперты говорят, что таких поселений в России почти тысяча, оптимисты насчитывают около полутора сотен, но большинство экспертов сходится на цифрах, близких к 460. По данным Института региональной политики, в моногородах живет 25 миллионов человек, на них приходится 40 процентов ВВП страны. На моногорода кризис обрушился в первую очередь.
Дедушки фабричные
Причина проста: в этот кризис в России сильнее всего посыпалась именно промышленность: за несколько месяцев многие заводы встали полностью.
— По остроте проблем на первом месте будут металлургические города,— говорит директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич.— Хуже всего ситуация в небольших уральских городах со старыми заводами, которые никто не модернизировал. Правда, там социальный взрыв сдерживают власти. Как правило, такие предприятия принадлежат крупным компаниям, которые имеют в этих же регионах свое основное производство, например "Евразхолдингу". Это дает местной власти хороший инструмент для давления на бизнес. Губернаторы насмерть стоят и не дают останавливать неэффективные заводы. Жестко ведет себя и прокуратура, препятствуя массовым сокращениям.
Однако если собственник не местный и предприятие для него второстепенное или непрофильное, как в Светлогорье на Дальнем Востоке или в Пикалеве, то тут-то и наступает катастрофа — он просто бросает актив на произвол судьбы.
Наталья Зубаревич считает: для взрыва нужно, чтобы, как в Пикалеве, вместе сошлось три фактора — экономический обвал, безответственность собственника и пассивность властей. Таких городов, по ее оценкам, по всей стране наберется десяток-другой.
— Наиболее уязвимы те моногорода, которые расположены далеко от крупных центров, откуда сложно уехать на заработки,— продолжает старший эксперт Института экономики переходного периода Сергей Жаворонков.— При этом самые большие проблемы в нынешний кризис будут у тех предприятий, которые до недавнего времени работали относительно стабильно, а сейчас вдруг встали. На территории России на самом деле достаточно много маленьких городков с населением в 20-50 тысяч человек, где заводы в 1990-е годы закрылись и люди живут за счет натурального хозяйства и доходов бюджетников — пенсионеров, милиционеров и учителей. Но эти городки не бунтуют: их жители выработали навык полукрестьянской жизни, привыкли, что завода нет, и им сейчас не так тяжело. А тем, кто ходил на завод, имел нормальную зарплату и вдруг все потерял, вот им тяжело.
— Сейчас хуже тем, у кого за последние 5-7 лет вроде бы жизнь наладилась,— соглашается профессор кафедры социально-экономических систем и социальной политики ГУ-ВШЭ Владимир Лексин.— Таких моногородов около сотни, и Пикалево, кстати, входит в их число, ведь глинозем — это алюминиевая промышленность, а спрос на алюминий последние годы держался на высоком уровне. Для 500 оставшихся моногородов фактически ничего не меняется с конца 1980-х. Как они тогда впали в кризис, так в нем и живут уже почти 30 лет.
Песнь о нищем Олеге
Однако собственно кризис — лишь одна и далеко не первая причина проблем в моногородах. Главный фактор риска, по мнению экспертов,— поведение собственника.
— Дело скорее не в секторах экономики, а в собственниках предприятия,— говорит Сергей Жаворонков.— Там, где накоплена хоть какая-то подушка безопасности, как на Новолипецком металлургическом комбинате или на комбинате "Северсталь" в Череповце, даже остановка части мощностей, увольнения и отпуска не приводят к катастрофе, ведь в целом завод работает.
По словам эксперта, кризис выявил два типа неэффективных собственников. Первый — региональные мини-олигархи, которые и в спокойное время не очень справлялись с управлением своим предприятиями, а сейчас банально обанкротились. Именно это произошло на Амурском судостроительном заводе, похожим образом развивается ситуация в Инте, где после банкротства местной компании "Интауголь" работает только одна шахта.
— Второй типичный случай — активы Олега Дерипаски,— продолжает Сергей Жаворонков.— Они оказались в классической для банкротства ситуации: предприятия нормальные, делают более или мене конкурентоспособную продукцию, но их собственник взял слишком большие кредиты, обслуживать которые не в состоянии. Надо их банкротить, ведь банкротство означает освобождение от долгов и смену собственников, а не ликвидацию.
Пеняют на алюминиевого короля и другие эксперты. Так, по словам Натальи Зубаревич, "Олег Дерипаска вел свой бизнес слишком агрессивно: он набрал очень много активов, причем не лучшего качества, и сейчас не в состоянии с ними справиться. Жизнь наказывает за неумеренный аппетит".
— В значительной мере наши компании оказались в столь сложном положении из-за особых привычек распоряжаться капиталом,— продолжает Владимир Лексин.— Если бы их крупнейшие акционеры направили на расшивку кризисных ситуаций хоть 10 процентов личных доходов, то бизнесу не пришлось бы ничего просить у государства. Но они предпочли потратить это на потребление и скупку новых активов.
При этом гонка за активами продолжается: консорциум из канадской компании Magna, Сбербанка и группы "ГАЗ" Олега Дерипаски покупает автозаводы Opel и Vauxhall.
Закрыть город
Жители Пикалева выходят на митинги с плакатами "Выдайте нам Дерипаску!". Увы, даже если власти пойдут навстречу просьбам трудящихся, пикалевцам легче жить не станет. В нынешней ситуации вопрос "Кто виноват?" хоть и важный, но второстепенный. Главное сегодня — что делать со всеми этими моногородами. Четверть страны как-никак.
— Власти должны банкротить такие предприятия,— считает Сергей Жаворонков.— В крайнем случае на время брать их в управление, санировать и продавать новым собственникам. Кстати, в ходе санации могут выясниться удивительные подробности работы прежних собственников, вполне возможно, некоторые довели свои заводы до такого состояния сознательно, чтобы не платить рабочим и партнерам.
Жителям же, возможно, стоит временно выплачивать пособие. Надо также там, где это возможно, решить проблему транспортной изоляции.
— Логика проста: то, что можно спасти,— нужно спасать,— говорит эксперт Института региональной политики Светлана Серебрякова.— Там же, где очевидно, что градообразующие предприятия не вернутся на экономическую арену, необходимо перепрофилировать их, разрабатывать антикризисные стратегии развития монопрофильных городов.
Здесь можно использовать опыт развитых стран, которые столкнулись с проблемой моногородов в первой половине XX века. Сейчас это по большей части инновационные технопарки, научные города, например корейский Даеджеон или бельгийский Льеж.
При этом в долгосрочной перспективе у большинства российских моногородов скорее всего нет будущего.
— Эти города росли в условиях тепличной плановой экономики, где не было реальных цен, не было претензий к качеству и были низкие тарифы на железнодорожные перевозки,— говорит Владимир Лексин.— Как только страна перешла на рынок, вся система расселения, созданная под плановую экономику, оказалась недееспособной. Нужна новая система расселения, жителям многих моногородов придется уезжать. Разве что найдутся желающие открыть в них новый трудозатратный бизнес.
В пользу расселения говорит и опыт западных стран. Даже там спасти удалось немногие моногорода. Большинство вымерло.
— Именно такой была судьба шахтерских городков в Британии и США,— говорит Сергей Жаворонков.— Государство может оказать жителям разовую помощь, но не в состоянии спасти умирающий город. Население в определенный момент понимает, что пора уезжать, и уезжает.