В Москве в Доме моды на Арбате состоялся национальный финал Международного конкурса молодых модельеров Smirnoff International Fashion Awards, организатором которого выступило агентство Modus Vivendis. 35 конкурсантов из разных городов России представляли в рамках конкурса по три модели, оспаривая право представлять альтернативную русскую моду на международном финале в Кейптауне. Главным достижением московского конкурса стало то, что председателем жюри стал признанный мэтр итальянской и мировой альтернативной моды Элио Феруччи. В эксклюзивном интервью обозревателю Ъ НАТАЛИИ Ъ-ОРЛОВОЙ он подчеркнул, что, несмотря на обилие откровенных компиляций и аллюзий на уже известные модели западных дизайнеров, конкурсанты все же сумели покорить жюри высокой техникой кроя, изысканностью пропорций и цветовых сочетаний.
— Я в равной степени потрясен как хорошей организацией московского конкурса, так и тем колоссальным творческим потенциалом, который столь очевиден в работах молодых русских художников. Конечно же, многие работы вполне заслуживают порицания: слишком сильно сказывается увлечение идеями Готье, Москино, Лагерфельда. Однако участники еще слишком молоды, чтобы не попасть под влияние той обширной информации, которая поступает в Россию вместе с западными журналами мод. Порой даже известные модельеры грешат использованием чужих идей, так что же требовать от тех, кто еще только начинает свой путь? Хотя нельзя не отметить, как мастерски преподносят участники свои интерпретации. Я был свидетелем великолепного шоу, которое вполне могло бы украсить ведущие подиумы. И я бы, например, очень хотел увидеть этих ребят в Италии и даже посодействовать их выступлению там под грифом "Феруччи представляет". Если, конечно, представители Smirnoff поддержат эту идею...
— В последнее время много говорят об исключительности итальянских модельеров, итальянского стиля и итальянской моды. Вас же именуют не иначе как "крестным отцом" мировой альтернативной моды, согласны ли вы сами с такими определениями?
— Современная мода не может называться итальянской, французской, русской или английской — она интернациональна, поскольку рождается под впечатлением многочисленных путешествий дизайнеров по разным странам мира. Из уголков памяти, сохранившей или интерпретировавшей образы и традиции, весьма отличные от тех, которые привычны нам с детства. Как, например, образы Индии или Марокко, чаще всего проявляющиеся в коллекциях многих западных мастеров. Если говорить обо мне, то начиная свое дело в 1962 году я, как и многие, мечтал создать нечто необыкновенное. Наверное, мне это удалось — по крайне мере, я вижу, что сумел изменить отношение к альтернативной моде. Мир признал необходимость ее полноправного существования наряду с традиционной и высокой модой. Сейчас все кажется более приемлемым — Москино, Готье, Галлиано и знаменитая линия Blumarine Анны Молинари — но все это случилось уже после того, как нам пришлось крутиться в своих "ритмах рок-н-ролла" и убеждать окружающих в существовании огромного рынка, способного всерьез интересоваться неформальной модой.
— Считаете ли вы, что представители Италии были и остаются первыми лицами в своеобразной империи современной мировой моды?
— Просто итальянским модельерам удача улыбается чуть чаще, чем их коллегам из других стран. В Италии есть великолепные швейные, текстильные, обувные и кожевенные фабрики, — словом, все, что необходимо для производства модной одежды. И это помогает развитию определенного стиля и направлений, а также укреплению авторитета марки made in Italy. Италия является своего рода феноменом, в то время как в Англии, к примеру, при весьма распространенном производстве эксклюзивных моделей отсутствует производство одежды по более умеренным ценам, а во Франции при необычайно высоком творческом потенциале модельеров, остро ощущается текстильно-промышленный "голод".
— За последние годы в прессе продолжается дискуссия о кризисе модного жанра — обычно говорят о том, что человеку качественные вещи сегодня необходимы более, чем модные?
— Я считаю ошибочным придавать первостепенное значение стилю: fashion сегодня — это в равной степени высокое качество ткани и кроя, функциональность и даже цена одежды. Мне эти требования рынка хорошо знакомы еще с детских лет — моя семья занималась производством обуви, — и потому для меня не стал особым откровением тот факт, что даже самые оригинальные идеи в Италии вполне могут не выдержать проверку на прочность.
— И несмотря на это, вы согласились приехать в Москву и оценивать мастерство начинающих авангардистов?
— Я думаю, что Москва и ее художники уже проснулись для коммерции и предпринимательства: так, по моим скромным подсчетам, уже к 2000 году Москва будет не менее важным городом чем Нью-Йорк, ставшим, как известно, своеобразным новым светом для мира fashion 90-х. Я также по-прежнему считаю, что если удивительному русскому народу предоставить свободу, он превратится в нацию абсолютных гениев. Во время московского конкурса меня поразила легкость, с которой были выполнены работы молодых модельеров — это одно из наиболее важных качеств русских: демонстрировать сложные вещи так, словно это не доставляет особого труда.
Элио Феруччи пришел в мир моды в 1962 году с ярко разукрашенными пластиковыми калошами. С их помощью Феруччи предложил новое и гениально простое решение — перевоплощение старых идей. И хотя сам Феруччи вовсе не собирался рекламировать свое изобретение — до сих пор он верен этой своей тактике работать без рекламы — фотография калош вскоре после их появления на прилавке магазина его отца появилась на страницах миланского журнала мод и принесла дизайнеру славу. Успех был упрочен в 1967 году: уже не отцовский, а собственный магазинчик Феруччи-младшего предлагал тинейджерам оригинальный товар и стал первым итальянским магазином, где играли рок-н-ролл. Сегодня эта музыка по-прежнему играет во всех его салонах по всему миру: подобно рок-н-роллу, Феруччи воплощает дух неформальной моды — моды и для тех, кому "от 15 до 25 лет" и для тех, кто в свои "за..." предпочитает молодежный стиль.