Почти сразу вслед за завершением Монреальского в Канаде открылся еще один крупный кинофестиваль — в Торонто. Входящий по рейтингу в тройку ведущих фестивалей мира, он отмечает в этом году свой 20-й юбилей. Из Торонто сообщает АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Программа фестиваля во многом сенсационна и настолько привлекательна, что еще задолго до его начала местная публика раскупила почти все билеты, оставив гостям Торонто не так уж много возможностей смотреть кино.
Прямое столкновение интересов публики и профессионалов вносит в ряды последних возбуждение, без которого фестиваль неизбежно превращается в рутину. Что и происходит со многими конкурентами Торонто — даже с Венецией, лихорадочно меняющей свой интеллектуальный стиль и становящейся европейским плацдармом для американского кино. В Венецию теперь любят ездить голливудские звезды — чтобы развлекаться на виллах и участвовать в костюмированных ритуалах, служащих одновременно и хорошим promotion. В Торонто тоже едут звезды, но главное — сюда едут деловые люди, нюхом чующие, что это фестиваль нового типа, где коммерческий эффект не заставит себя ждать.
За два дня до старта в Торонто завершился фестиваль в Монреале, которому пресса уже несколько лет инкриминирует беспочвенные "наполеоновские амбиции" и называет не иначе как "неизбежным злом". У Монреальского фестиваля есть, конечно, свои достоинства, но не случайно даже патриотичные кинематографисты Квебека отдали фильм "Исповедник" режиссера Робера Лепажа на открытие именно Торонтского фестиваля. Не случайно и то, что канадская фирма Alliance сняла принадлежащий ей французский фильм "Церемония" Клода Шаброля с программы Монреаля и переместила в Торонто. Не случайно, наконец, что здесь практически одновременно показывают больше половины венецианских конкурсных картин, что именно здесь ожидаются американские (а нередко и мировые) премьеры самых неожиданных и провокативных европейских фильмов года.
Фестиваль нового типа не нуждается в конкурсе и в призах. Он нуждается в потенциальных покупателях кинопродукции. Он нуждается в зрительской и профессиональной экспертизе этой продукции — а это все есть в Торонто. И потому ему прощают то, чего не простили бы другим, — организационные неурядицы, бунт компьютеров, неожиданно вышедших из строя и проглотивших информацию, частые перемены в расписании просмотров. Торонто — фестиваль не академический, но и без ритуальной показухи: на нее просто нет времени.
Чтобы понять художественный потенциал программы, достаточно перечислить несколько названий и имен. Будут показаны "Крылья мужества" Жан-Жака Анно, "Флирт" Хола Хартли, "Летучий голландец" Йоса Стеллинга, "Нелли и месье Арно" Клода Соте, "Могущественная Афродита" Вуди Аллена. Будет новая экранизация брехтовской "Мамаши Кураж" и успевшее произвести скандал "Полное затмение" — версия отношений Рембо и Верлена. Скандалили французы — из-за излишней, по их мнению, сексуальной откровенности и потому, что об их "святынях" сняла фильм полька Агнешка Холланд. Обещают в последний день фестиваля показать "Четыре комнаты", которые вот-вот выпорхнут из гнезда Тарантино — автора одной из четырех новелл, входящих в фильм (любопытно, что изначально фильм намеревались показать как раз в Венеции). Даже если фильм не будет закончен, хотят показать рабочий вариант — "с двух пленок". А вот Антониони, вернее, его нового фильма, объявленного в программе, придется подождать. Не делать же, как в Монреале, еще один показ крошечных фрагментов.
Специальные секции посвящены в этом году в Торонто фильмам из Азии, Африки, Латинской Америки и Венгрии. А вот Россия отдалилась на задний план. Правда, "Мусульманин" открывает программу, а "Особенности национальной охоты" в ней присутствуют, но это все. Если не считать "Теней забытых предков", которые представляет в качестве своей любимой ленты из 100-летней истории кино австралийский режиссер Пол Кокс. Помимо него в акции "Диалог" участвуют Лив Ульман, Хол Хартли, Агнешка Холланд. У каждой из современных звезд есть своя — путеводная. Это может быть Чаплин, Брессон или Параджанов. Коммерция наступает, но не хочется, чтобы для фестивалей нового типа российское кино превратилось в затонувший континент, а великие мастера прошлого — в тени забытых предков.