Фестиваль кино
Каннский фестиваль, перегруженный большими именами, перевалил через свой пик и потащился к финалу. Его путь отслеживает АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Как раз на пике фестивалю поставили подножку антиглобалисты, отключившие свет в нескольких кварталах города и едва не сорвавшие вечернюю премьеру фильма Педро Альмодовара. Понервничали журналисты, чьи компьютеры лишились питания, и даже звезды, чьи наряды едва не остались невыглаженными. Но отделались малой кровью: к вечеру энергоснабжение было восстановлено.
Свет звезд тоже оказался не столь ярким, как в прошлые годы. На каннском подиуме из женщин блистали Моника Беллуччи и Софи Марсо, которые снялись для "Пари матч" в полуобнаженном виде и чуть ли не в обнимку, а в фильме Марины де Ван "Не оглядывайся" сыграли двух женщин, в мистической перспективе сливающихся в одну. Джим Керри и Колин Ферт представляли проект диснеевского стереофильма Роберта Земекиса "A Christmas Carol" по роману Диккенса, который обещает перевернуть мировую киноиндустрию. А Джим Керри дополнительно блеснул в картине "Я люблю тебя, Филип Моррис" — гомосексуальной комедии, где артист сыграл в паре с Эваном Макгрегором.
После скандала вокруг "Антихриста" Ларса фон Триера пришла череда других классиков режиссуры — из "тех, кому за семьдесят". 73-летний Кен Лоуч сделал, как всегда, человечное и социально-прогрессивное кино "В поисках Эрика". 70-летний Марко Беллоккио ("Побеждать") раскопал душераздирающую историю про любовницу (тайную жену) и сына Муссолини, но удивительным образом прошел мимо всех возможностей темы и сделал вполне заурядный фильм. Зато 87-летний Ален Рене ("Дикие травы") всех сразил несвойственным ему в молодости юмором.
"Разорванных объятий" Педро Альмодовара ждали как очередного шедевра. А увидели грустное, изумительно пластичное зрелище, которому, однако, не хватает свободы и вдохновения. Второй раз подряд режиссер находит музу в лице Пенелопы Крус, гримирует ее то под Одри Хепберн, то под Мерилин Монро, перемешивает жизнь и кино, придумывает "фильм в фильме" (похожий на прежние гротески Альмодовара) и "сценарий в фильме" (похожий на корейский вампирский хоррор "Жажда"). В финале ослепший режиссер заново садится монтировать фильм, снятый четырнадцать лет назад, и звучит лучшая фраза "Разорванных объятий": "Кино должно иметь конец, даже если оно делается вслепую".
И вот последняя, самая горячая премьера. Показали долгожданных "Бесславных ублюдков" Квентина Тарантино. Два часа сорок минут военно-приключенческого боевика оказались наполнены такой энергией, что заставили проглотить все пять глав этого сочинения без тошноты и желудочных корчей, не отводя глаз от экрана, как это бывало на многих других фестивальных сеансах. Даже когда "бесславные ублюдки" (элитный отряд евреев, наводящий ужас на нацистов) снимают с врагов скальпы, это выглядит невинно, как игра в индейцев. Фильм Тарантино — сплошная игровая стихия, которая захватывает и подчиняет себе, собирая в единый поток мифологию французского Сопротивления, американского шпионажа, заговоров против Гитлера, а также классической истории немецкого и французского кино.
Как и у Альмодовара, у Тарантино ключом к картине становится киномания. Один из героев — бывший кинокритик, одна из двух главных героинь — звезда Третьего рейха, другая — владелица кинотеатра в Париже, где разыгрывается "операция "Кино"" и фактически завершается Вторая мировая война. Личная война, которую выиграли у Гитлера Квентин Тарантино, его продюсеры братья Боб и Харви Вайнштейн и сыгравший предводителя "ублюдков" Брэд Питт.
Победит ли Тарантино в Канне? Это мы скоро узнаем. Но можно с уверенностью сказать, что не было такой смешной комедии о войне после "Бабетты" и "Большой прогулки", а Тарантино хотя и не превзошел своих "Бешеных псов" (слишком серьезный материал тому сопротивлялся), но показал, что за двадцать лет ни на один волос не состарился.