События, более или менее однозначные для политиков, порой ставят экономистов в затруднение и заставляют их задаться вопросом о подлинном значении и последствиях происшедшего. Таким событием стала претендующая на лавры важнейшего события недели пресс-конференция Бориса Ельцина, в ходе которой он практически не оставил сомнений в своем намерении добиваться повторного избрания на высший государственный пост. Гораздо менее однозначно прозвучали суждения президента об экономической политике. "Неужели свершилось?" — задавались вопросом в ходе неоднократных репортажей с пресс-конференции все, кто в последние недели так или иначе был причастен к спорам о возможном смягчении финансовой политики в России.
Похоже, для того, чтобы так считать, все же есть определенные основания.
"Определенные", впрочем, не означает "все". Страна находится в состоянии предвыборных игр, ведущихся по правилам, суть которых сводится к поиску наиболее эффективных методов привлечения симпатий избирателей. Поэтому громкие заявления любого из участников этих игр, рассчитанные на соискание поддержки той или иной группы населения, могут остаться декларациями, будучи предназначенными только для пропагандистского использования.
Возможно, так и воспринималась бы фраза президента о том, что "правительство и в дальнейшем намерено следовать жесткому исполнению бюджета, что, однако, не должно отражаться на выплате пенсий и зарплат". Если бы не последовавшее за этим более серьезное и конкретное заявление о том, что правительство перегнуло палку в своей борьбе с инфляцией и бюджетным дефицитом. Вторично за последние четыре года Борис Ельцин публично дистанциировался от экономической политики правительства в связи с ее негативными социальными последствиями. Примечательно, что в прошлый раз его критика правительства фактически поставила точку в краткой истории российской "шоковой терапии". Тогда, на рубеже февраля-марта 1992 года, в ходе несколько театрально проведенного заседания кабинета, формальным главой которого в то время являлся сам президент, Ельцин обрушился с критикой на вице-премьеров Егора Гайдара и Александра Шохина за неспособность спрогнозировать, насколько тяжелой для населения окажется политика жесткого контроля за денежной массой в сочетании с либерализацией цен. Отказ президента разделить с гайдаровским правительством ответственность за первый в постгорбачевское время всплеск социального недовольства привел очень скоро к смягчению финансовой политики, кадровым перестановкам в правительстве, а в последующем — и к отставке самого правительства.
Именно поэтому следует серьезно относиться, не списывая все на предвыборный популизм, к словам президента: "Правительство со своевременной выплатой заработной платы не справилось, хотя средства для этого есть". Где они есть? Поручение Центральному банку о выделении 2 трлн рублей для погашения задолженности по выплате заработной платы и пенсий этого вопроса отнюдь не проясняет. Если средства есть в бюджете, то подобного рода поручение следовало бы направить в Министерство финансов. Внебюджетный источник, если речь идет о Центральном банке, означает либо дополнительную эмиссию государственных ценных бумаг, либо реализацию части золотовалютных резервов. Обращает на себя внимание корреляция между суммой, которую должен направить Центральный банк, и объемом средств, которое государство надеется выручить от реализации сертификатов нового "золотого займа", указ о которых был подписан в прошлую среду. Проблема, однако, состоит в том, что любой неинфляционный источник финансирования расходов в таком масштабе потребует времени для аккумулирования средств. Но чтобы потенциальные избиратели запомнили, какую положительную роль сыграл президент в решении вопроса о выплатах, президентское поручение должно быть реализовано быстро. В этом случае достигнутый с таким напряжением уровень инфляции в 4,6 процента в месяц, о котором как о победе говорил в прошедшую пятницу сам Борис Ельцин, может так и остаться наивысшим достижением 1995 года. И это в то время, как первый вице-премьер Анатолий Чубайс ведет довольно напряженные переговоры с представителями МВФ, которые настаивают на более активной реализации положений, которые зафиксированы в Соглашении ЦБ и правительства об экономической политике на этот год.
Что ж, игра стоит свеч, если речь идет о формировании президентского имиджа на долгосрочную перспективу. За десять месяцев, которые остаются до выборов главы государства, целенаправленная и адресная работа с различными группами избирателей способна принести успех, при условии, что пропагандистские тезисы из публичных выступлений Бориса Ельцина будут в сжатые сроки хотя бы частично реализовываться с заданным результатом. В любом случае факт остается фактом: исполнительная власть начинает работать в предвыборном режиме. Тем самым во многом неизбежно повторение истории апрельского референдума 1993 года с его мощным инфляционным потенциалом и разгулом популизма. Тем более что опыт того же апрельского референдума и последующих выборов в IV Государственную думу доказывает, что формула "обещай и властвуй" не изжила себя, особенно если сделать акцент на социальной политике. Причем Борис Ельцин довольно четко очертил те группы избирателей, которые, очевидно, будут подвергаться целенаправленной обработке методами "экономической пропаганды": пенсионеры (в силу более высокой политической активности их роль как избирателей не пропорциональна их доли в численности взрослого населения, а превышает ее), госслужащие (в отличие от последнего правительства СССР уже предприняты меры, направленные на повышение социальной защищенности сотрудников администрации президента — в частности, все нуждающиеся до лета 1996 года будут обеспечены отдельными квартирами) и военные (несмотря на сокращение армии, военные и члены их семей продолжают оставаться одной из наиболее сплоченных и корпоративно замкнутых групп избирателей). Как бы то ни было, но уже сейчас можно уверенно прогнозировать, что в отличие от всех предыдущих выборов, проводившихся с 1989 года, у предстоящих будет одна отличительная особенность: в мотивах голосования избирателей экономические факторы будут играть более весомую роль.
Сводить, однако, причины вероятного смягчения финансовой политики только к политическим было бы упрощением. Помимо возникновения и постепенного оформления "социального" заказа на изменение экономической политики со стороны влиятельной группы компаний и банков, о котором Ъ уже писал в прошлый вторник, существуют и чисто объективные факторы, игнорировать которые никто не может. Прежде всего, как свидетельствует опыт большинства стран, государственные расходы не могут длительное время находиться на уровне заметно ниже 20 процентов ВВП (в России бюджет на 1995 год предусматривает уровень госрасходов в 17,7 процента). Эта закономерность устанавливается чисто эмпирически и объясняется существованием применительно к нынешним экономическим системам определенных финансовых параметров роли государства в различных сферах общественной жизни и политики. Вторым фактором является очевидное существование естественного и неизбежного фона инфляции (в переходной российской экономике 1993-1995 годов — порядка 2 процентов в неделю), избежать которого без сильных потрясений национального производства невозможно. Третий фактор — наметившийся рост в целом ряде промышленных отраслей, предъявляющий дополнительный спрос на деньги. И, наконец, четвертый — постепенно начинающийся процесс концентрации банковского капитала неизбежно потребует более активного участия государства путем прямого экономического стимулирования банковских слияний и, в первую очередь, поглощений.
При всем том, как можно предположить из наметившейся летом тенденции, осенью заметно сократятся чистые поступления от продажи существующих видов государственных ценных бумаг (ГКО и ОФЗ): с одной стороны, из-за наступающего в сентябре--октябре пика выплат в счет обсуживания госдолга, а с другой — из-за сокращения платежеспособного спроса со стороны недавно только переживших кризис рынка МБК коммерческих банков. Сокращение доходов по этой статье ставит под вопрос способность реализовать до конца основную идею бюджета 1995 года — финансирование бюджетного дефицита за счет сугубо неинфляционных источников.
В этих условиях совершенно бессмысленно надеяться на то, что уровень инфляции к концу года будет ниже 6-7 процентов в месяц. Учитывая же политический фактор грядущих выборов, предсказать усиление инфляции и неизбежный отход правительства от строгого выполнения своей экономической программы на этот год не откажется никто. Гораздо труднее ответить на вопрос, принесет ли смягчение экономического курса тот политический успех, на который рассчитывают его инициаторы. Неблагодарность является таким же характерным признаком избирателей, как невыпонение обещаний — политиков.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ