Нынешний визит Владимира Путина в Минск похож на прощальный поцелуй затянувшегося романа, полного театральных страстей. Из отхлынувшей пены старых речей о славянском братстве, совместной борьбе против фашизма и защите от натовской агрессии сегодня неумолимо вылезают железобетонные конструкции прагматических интересов.
Любопытно рассмотреть, как менялись отношения в этом романе. В середине 90-х Белоруссия, получившая от СССР богатое наследство в виде мощного промышленного комплекса (третья по экономическому развитию республика Союза после России и Украины), остро нуждалась в российском рынке сбыта. Отсюда тогдашнее стремление Лукашенко как можно шире раскрыть братские объятия на восток. Российская элита, которой вовсе не улыбалось появление в общем дому харизматического, амбициозного и плохо поддающегося контролю претендента на президентство в союзном государстве, от официального оформления отношений вежливо уклонялась.
В нулевых годах в связи с устойчивым ростом цен на сырье, наоборот, страстный напор обозначился уже с российской стороны, которой остро захотелось обладать нефтепроводной инфраструктурой соседа. И тут настала пора тянуть резину Белоруссии. Тогда президент Путин с досадой признался, что Россия ежегодно дотирует белорусскую экономику на $5 млрд за счет льготных нефтегазовых цен. В самом деле было обидно: из десяти миллионов белорусов пенсионеры составляют около трети. Выходило, что лукашенковская пенсия, превышающая среднероссийскую (чем белорусский президент не уставал хвастаться), целиком обеспечивается российскими деньгами. А трубу Лукашенко так и не отдавал.
Сейчас наступает третья фаза. Российский кризис резко снизил емкость нашего рынка для белорусских товаров. Лукашенко вынужден решать очень сложную задачу: втиснуться со своим добром в Европу, где тоже практически нет свободных ниш. При этом ему остро необходимы масштабные инвестиции для модернизации промышленного наследства, которое сильно поизносилось за 20 лет. У России денег нет. Значит, Белоруссия вынуждена разворачиваться к Западу.
Эти глубинные сдвиги прикрыты флером популизма и особенностями личных отношений. Самодержавный инстинкт позволяет Лукашенко отбрасывать любые ограничения этического или идейного характера. Он действует по принципу "Государство — это я". И если что-то не так, виноватыми оказываются соседи, то есть, в зависимости от конъюнктуры, Россия либо Европа. Сегодня он витязь православного воинства и последний оплот советской империи, а завтра уже либерал-западник.
Так что насчет союзного государства можно не сомневаться: кидал, кидает и будет кидать. В этой ситуации, продолжая дарить постылой невесте подарки, Москва не может рассчитывать не только на любовь, но и на брак по расчету.