Галерист Марат Гельман обнародовал свой проект "Задачи современного искусства на 1995-1996 год", смысл которого сводится к необходимости создания "национального списка" художников. Гельман предложил и сам список, в который входят 44 "актуальных российских художника", 39 художников "предшествующего поколения", 9 "художников ближнего зарубежья, участвующих в российской художественной жизни" и 14 "субъектов пространства" (галерей и иных арт-институций). Список составлен при участии экспертов, однако окончательный отбор был проведен самим Гельманом.
Ровно год назад галерея Гельмана предложила России "Выбор народа" Комара с Меламидом, который изящно показал, к каким странным и смешным результатам приводит применение к искусству статистического метода. Нынешний проект Гельмана свидетельствует, что галерист не вполне согласен с ироничной позицией своих художников и склонен быть серьезным. Можно не сомневаться — над затеей галериста будут потешаться многие из моих коллег-журналистов. Я уже вижу слова "список Гельмана" и "национальная сборная". Действительно, поначалу список разумен, но дальше степень нелепости несколько возрастает — и прежде всего это связано с тем, что задача его так и остается неопределенной.
В числе "имен, присутствующих в сегодняшней художественной жизни" есть все художники, о которых регулярно пишет Ъ, — от группы "АЕС" и Юрия Альберта до Евгения Юфита, по алфавиту. Далеки друг от друга, но чудесно выглядели бы в соседстве Тимур Новиков (Санкт-Петербург) и Сергей Бугаев (Африка) — так в списке. Следующая графа — "Художники предшествующего поколения, занявшие прочное место в Российском Современном Искусстве". Здесь на своих местах Кабаков, Булатов, Монастырский, Комар и Меламид, Инфанте, Злотников и многие другие. Не забыты и неофициальные живописцы 60-х — Немухин, Плавинский, Рабин, Рогинский, Шварцман, Штейнберг, Янкилевский. Как учтешь, что некоторые из них одной ногой в учебнике, а другой в коммерческой галерее, другие же делают работы действительно и без скидок современные? Некоторые художники, работающие здесь и сейчас, но не слишком актуальные, вынужденно отнесены к старшему поколению — само их искусство, очевидно, немолодо. Напротив, молодой Вадим Захаров попал в список старших за заслуги — его недавняя выставка в Кельне снискала нешуточный успех.
Дальше путаница нарастает. Среди художников ближнего зарубежья есть те, кого, невзирая на равнодушие коллег, упорно любит и ценит один галерист Гельман. К этой стадии возмущение читателя может достичь точки кипения, но одновременно что-то проясняется — поскольку в список включен покойный киевский живописец Олег Голосий, становится ясно, что речь идет не о художниках, а о произведениях. Список пытается дать гарантии рыночной ликвидности. Но ни один серьезный эксперт такой гарантии не даст: лучше было бы разъяснить банкам, что смысл, в том числе и коммерческий, коллекции современного искусства заключается вовсе не в возможности ее продать (чаще всего это невозможно). Современный арт-рынок базируется не на возможности подешевле купить и подороже продать, а на более сложных вещах, включающих и некоммерческую — издательскую, общественную — деятельность. Кстати, галерист Гельман успешно осуществляет именно эту стратегию.
Увы, проблемы современного искусства тесно связаны с проблемами всего остального. Для создания списка, о котором мечтает Гельман, нужно прежде всего общественное согласие. Нужны не столько институции, сколько признание легитимности имеющихся: в частности, Музей современного искусства, по которому столько страдают, у нас есть (коллекция современного искусства в музее "Царицыно"). В эпоху нелегитимности и список Гельмана составлен вопиюще нелегитимным методом — галерист Гельман является материально заинтересованным лицом и должен был бы остаться инициатором. Его попытку единолично заменить все Министерство культуры можно охарактеризовать как отчаянную и, как все героическое, несколько комичную. Гельман пытается привлечь внимание государства к современному искусству в тот самый момент, когда первое перестало нуждаться во втором как в репрезентанте России на международной арене: официальным становится у нас искусство, годящееся исключительно для внутреннего потребления. Искусство интернационального уровня оказалось в драматическом вакууме. У него есть возможность осознать свою неофициальность и оппозиционность, но вот Гельман идет по другому пути — фактически это путь упования на новое государственное искусство. Хотя надежды эти, скорее всего, не осуществятся, они показательны.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ