Современное искусство слово "кризис" не пугает, кризис — его перманентное состояние, вызывающее к жизни новые направления и радикальные течения. И весть о глобальном финансовом крахе была воспринята частью арт-сообщества едва ли не со злорадством — как конец эпохи, когда иерархия художественных ценностей диктовалась рынком, с его, по мнению многих экспертов, спекулятивно завышенными ценами — в особенности на произведения последнего времени.
Первая после кризиса большая международная художественная ярмарка — февральская АРКО в Мадриде — была полна злых пародий на творчество самого успешного из ныне живущих художников, британца Дэмиена Херста. Бывший скандалист, прославившийся в 90-е своими резервуарами с расчлененными животными, в нулевые — обратил свою славу в немалый капитал. Инкрустированный бриллиантами череп, который Херст продал летом прошлого года за $100 млн, и последовавший за этой беспрецедентной историей сентябрьский аукцион произведений художника, на котором он выручил более $200 млн, сделали его настоящим жупелом для не столь удачливых коллег. На стендах ярмарки ухмылялись всевозможные черепа а-ля Херст, а один испанский художник поместил в стеклянную витрину восковую фигуру, изображавшую самоубийство Херста и, видимо, символизировавшую конец "богатого" искусства.
В моду опять вошло искусство нарочито бедное. Московский галерист Марат Гельман, ныне возглавляющий новый художественный музей в Перми, подгадал к кризису выставку с говорящим названием "Русское бедное", где были собраны произведения российских художников, строящих свое творчество на принципиально дешевых и мусорных материалах. Философ Борис Гройс назвал этих художников "диссидентами дизайна", противостоящими мировой индустрии роскоши. Например, в выставке участвовал Владимир Архипов со своим музеем "вещевого фольклора", представляющим современное народное творчество. Но речь идет не о картинах, вышивках или деревянных игрушках, а о самодельных вещицах, созданных их авторами в силу необходимости из подручных средств, как садовый душ из дверей от автобуса или лопата из дорожного знака. Причем любопытно, что поначалу Владимир Архипов был уверен, что это специфический российский феномен, вызванный годами советского дефицита, но оказалось, что такого рода самоделкины существуют и во вполне благополучных странах — в его коллекции есть вещи из Англии и Италии.
Сам термин "бедное искусство" — arte povera — был предложен еще в 1967 году критиком Джермано Челантом применительно к творчеству группы итальянских художников (Марио Мерц, Янис Кунеллис, Микеланджело Пистолетто и др.), бросивших вызов поп-арту с его фетишизацией потребления и обратившихся к самым простым вещам и материям — вроде земли, тряпья или ржавого металла. Впрочем, экономичная идея искусства как своеобразной утилизации отходов цивилизации появилась еще раньше — в эпоху глобального кризиса Первой мировой войны, в творчестве дадаистов и, в частности Марселя Дюшана, в 1914 году выставившего как свое произведение писсуар и назвавшего этот объект реди-мейдом.
С тех пор реди-мейд или найденный объект остается одним из самых востребованных жанров — особенно в направлениях стремящихся демократизировать искусство. Так, художественным ответом на движение хиппи и студенческие революции стал флаксус — движение, объединявшее сотни художников из разных стран (самое знаменитое имя — Йоко Оно), чьим девизом было — "флаксусом может быть все что угодно". Участники флаксуса объявляли произведениями искусства не только всевозможные предметы, но и еду, шум или даже битье головой об стену. Этой эпохе принадлежат и экстравагантные идеи по реализации искусства — левацки настроенные французские художники в 1968 году предлагали распространять свои произведения (тиражную графику) через сетевые супермаркеты — естественно, по ценам, немногим дороже пакета молока или куска мяса. Спустя 40 лет эту мысль развила молодая испанская художница, на той же ярмарке АРКО предлагавшая коллекционерам свои картины, на которых были изображены чеки из магазинов, в которых она отоваривалась. Причем цены на работы точно соответствовали суммам, указанным в чеках,— то есть ценители изящного попросту оплачивали таким образом ее расходы, взамен получая картины.
То, что нынешнее искусство было морально готово к финансовому кризису, доказала и международная биеннале Manifesta, проходившая с июля по ноябрь прошлого года в нескольких городах Северной Италии. Эта выставка, возникшая на волне объединения Европы и все время меняющая свою дислокацию, считается манифестацией самых передовых арт-трендов в европейском и не только искусстве. На сегодняшний день таковыми оказались экономия изобразительных средств (например, одна из экспозиций состояла исключительно из звуковых произведений), а также своеобразная радикальная арт-экология, озаботившаяся сохранением и творческой утилизацией промзон и всего, что с ними связано. Все выставки проходили на заброшенных фабриках, еще не подвергнутых реновации, художники активно использовали для своих инсталляций промышленные отходы и спекулировали на самой производственной эстетике, а семинары могли быть посвящены мифологии алюминия, истории рабочего движения в Италии или проблемам украинских гастарбайтеров.
К числу самых экстравагантных произведений Manifesta можно отнести перформанс, в котором участвовали два башенных крана, а также невероятно сложный проект, в который были вовлечены ученые разных специальностей. Его целью было создание комфортной "квартиры" для особого вида грибка, обнаруженного на стенах фабрики в городе Больцано. Среди участников Manifesta оказались и такие персонажи, как создатели пиринговой сети в интернете Pirate Bay (в апреле осужденные шведским судом на один год тюрьмы за нарушение авторских прав), приглашенные именно в качестве борцов за отмену копирайта во всех областях культуры, в том числе и в искусстве, и ратующие за бесплатную и доступную для всех циркуляцию идей и образов. Наконец, как кризисное явление можно рассматривать и держащуюся уже несколько сезонов моду на искусство из бедных в смысле уровня жизни стран — вслед за Китаем фаворитом мировой сцены стала Индия (кураторами Manifesta были как раз индийские интеллектуалы). И в самом деле, европейцам их опыт креативности в условиях жесткой экономии может пригодиться.