Глава МВД Грузии ВАНО МЕРАБИШВИЛИ изложил спецкору "Ъ" ОЛЬГЕ Ъ-АЛЛЕНОВОЙ свое видение перспектив гражданского противостояния в стране.
— Вы недавно сказали, что новая революция в Грузии не имеет шансов. Почему?
— Революция — это попытка изменить жизнь к лучшему, перейти к реформам. А кто-нибудь из оппозиции требует реформ? Они хотят возврата назад, остановки реформ. Они хотят контрреволюции.
— Они просто хотят отставки президента Саакашвили.
— В 2003 году, когда мы были в оппозиции, мы не требовали отставки Шеварднадзе. Мы требовали честных выборов, чтобы полиция не брала взятки, чтобы были реформы.
— Вы хотите сказать, что, если бы в 2003 году Шеварднадзе согласился на реформы, его бы никто не свергал?
— Конечно. Если бы он дал нам победить на парламентских выборах, как мы могли его свергать? Мы бы вошли в парламент и стали работать. Но он обманул народ и отнял нашу победу.
— Но сейчас оппозиция тоже утверждает, что последние президентские выборы были сфальсифицированы.
— Были разные exit polls, соцопросы, все показывало, что народ нас поддерживает. Потому что у нас идут реформы. У нас за три месяца можно раскрутить бизнес или начать стройку — и никто за это взятки не возьмет.
— Но на митингах я видела много людей, которые плохо одеты, у них нет работы...
— Каждый год в Грузии доходы людей удваиваются. Пенсии выросли в десять раз. Сейчас минимальная пенсия составляет 150 лари ($100). У оппозиции нет ни одного социального требования. И программы нет. Они просто не могут открыто сказать, что хотят вернуть старое, что у них личные счеты с властью: кому-то бизнес не подарили, кому-то воровать не дали, кого-то посадили, а потом под давлением общественности выпустили.
— Вы считаете, что оппозиции надо уйти с улицы?
— Пусть стоят, если хотят. У нас демократия. Эти люди могли бы работать ради своей страны, но они накаляют обстановку, потому что они не знают, что делать дальше.
— Как они могли бы работать на благо страны?
— Оппозиция имеет много возможностей. Через год местные выборы, в том числе в Тбилиси. Через два года — парламентские. Через четыре года — президентские. Почти каждый год у нас выборы. Работайте, участвуйте.
— Но они не хотят работать с Саакашвили. Они считают, что он проиграл войну, потерял территории и не способен противостоять угрозам, особенно если будет новая война.
— Это очень похоже на то, что говорит Путин. То, что говорят партии, которые год назад и 3% не набрали, пусть это остается на их совести.
— Но вы ведь тоже не исключаете новой войны?
— Конечно, не исключаю. Пока Путин является премьером России, я не исключаю войну нигде. Тем не менее мы должны продолжать реформы и показывать всему миру, что даже в таких условиях надо продолжать работать.
— Тбилиси постоянно лихорадит — митинги, акции протеста. Но после 7 ноября тактика полиции изменилась. Почему?
— Тактика не изменилась. Закон позволяет людям выражать протест, почему мы должны идти против закона? 7 ноября была другая ситуация, была совершена провокация, избили полицейских. Сейчас таких случаев не было. Пока акции проходят в рамках закона, мы не собираемся вмешиваться.
— Значит, вы никаких мер принимать не будете, сколько бы месяцев ни продолжались эти акции?
— Да. Потому что такой в Грузии закон. Если, конечно, они не будут нападать на других людей. Но я не думаю, что эта ситуация может растянуться на месяцы. С каждым разом людей приходит все меньше. Невозможно долгое время мобилизовывать людей. Я сам был оппозиционером, я это хорошо знаю.
— Оппозиция сегодня изменилась по сравнению с 7 ноября?
— Просто сейчас у оппозиции нет Бадри Патаркацишвили.