Баскетбольная Евролига
Московский ЦСКА не сумел отстоять завоеванный в прошлом году титул чемпиона Евролиги. В воскресенье в берлинском финале нынешнего розыгрыша армейцы были очень близки к тому, чтобы одержать самую выдающуюся победу в истории главного еврокубка. Проигрывая по ходу матча греческому "Панатинаикосу" более 20 очков, они почти нагнали соперника. Для успеха ЦСКА, уступившему 71:73, не хватило миллиметров, которые разделили корзину и мяч, отправленный в нее на последней секунде Рамунасом Шишкаускасом. С подробностями из Берлина — корреспондент "Ъ" АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ.
Атмосфера в армейской раздевалке внутри громадной O2 World Arena сразу после матча была такой, будто бы, потерпев поражение от "Панатинаикоса" — выдающегося клуба с огромным бюджетом и великолепным подбором баскетболистов, ЦСКА стал не вторым, а двадцать вторым в Европе и не остался при этом с двумя чемпионскими кубками — 2006 и 2008 годов — лучшим по итогам минувшей пятилетки. И будто бы у его игроков, тренеров, руководителей не было поводов гордиться собой. А они ведь были.
Генеральный директор ЦСКА Андрей Ватутин, объясняя, почему он все-таки гордится своей командой, говорил об и так в общем-то очевидных вещах: "Это же четвертый наш финал за четыре года. Четвертый! И мы вышли в него, несмотря на большие проблемы по ходу сезона: задержки с финансированием, многочисленные травмы... Мы приехали сюда сражаться — и сражались. С "Барселоной" в полуфинале отыграли 13 — правильно? — очков. Проиграли "Панатинаикосу", но бились до конца и с ним. Отдали все в этих двух матчах. И я не пойму того, кто сейчас решится в чем-то упрекнуть нас".
Его никто не упрекал. Но от этого боль, которая, что было слишком очевидно, мучила и гендиректора, и всех остальных в этой раздевалке, не становилась меньше. И вряд ли она скоро исчезнет, поскольку обиднее таких вот поражений трудно что-то придумать.
Перед воскресным матчем ЦСКА и "Панатинаикоса" на мониторах на пресс-трибуне крутили ролики, посвященные двум фаворитам Евролиги и их наставникам — Этторе Мессине и Желько Обрадовичу. В том числе — с фрагментами всех их противостояний в финалах разных соревнований. И эти ролики, на которых Обрадович праздновал успех то в чемпионате Европы 1997 года, в котором его Югославия справилась с Италией, то в Евролиге 2002 и 2007 годов, в которой его "Панатинаикос" выигрывал у "Киндера" и ЦСКА, были неприятным напоминанием. Напоминанием о том, что в Европе все же есть тренер, на чьем фоне Мессина не выглядит неуязвимым.
Напоминание это сделалось совсем актуальным очень быстро. В концовке стартового периода, после технического фола крикнувшему что-то судье Виктору Хряпе и четырех штрафных "Панатинаикос" совершил первый рывок. Во втором он принялся убегать дальше — так, как от ЦСКА давным-давно не убегала ни одна команда.
На происходившее на площадке было страшно смотреть. Под гимны своих болельщиков "Панатинаикос" в защите жрал армейцев с потрохами. А на чужой половине играл так, будто на ней, кроме его игроков, не было больше никого. Трехочковые — от Шарунаса Ясикявичуса, Димитриса Диамантидиса, Антониса Фоциса, Василиса Спанулиса — влетали в корзину ЦСКА один за другим. В какой-то момент сложилось ощущение, что чемпион Евролиги попросту плюнул на игру, которая не шла. А очередной — пропущенный на перед перерывом, после очередной армейской потери — дальний бросок, от Дрю Николаса, довел разницу до такой, с какой в матче с умеющим почти со стопроцентной надежностью беречь и гораздо более скромные отрывы "Панатинаикосом" действительно стоит вроде бы на игру и результат плюнуть.
Потом армейцы по-разному формулировали причины, которые привели к этому провалу. Виктор Хряпа сказал о потере концентрации, о том, что "все дело в головах". Рамунас Шишкаускас — о том, что он и его партнеры не делали, как он выразился, то, о чем договаривались: ни в защите, ни в нападении.
Этторе Мессина, как обычно, разжевал все в нескольких фразах. По два ранних фола заработали сразу три игрока стартовой пятерки — Эразем Лорбек, Матьяж Смодиш и Виктор Хряпа. Фолы заставили тасовать состав, сажая на скамейку лидеров, резко ограничивая количество тактических вариантов: "Отсюда дисбаланс в игре". Тренер знал и понимал все. Но едва ли он думал, что даже при явном игровом дисбалансе положение ЦСКА к большому перерыву будет настолько катастрофическим.
Еще Этторе Мессина знал, как могут вести себя команды, отстающие от соперника на 20 очков и имеющие столько же минут в запасе: "Тут есть два пути: либо поскорее закончить матч и ехать отдыхать, либо полностью выложиться, сыграть сердцем и попробовать изменить ситуацию, пусть это и представляется невозможным". ЦСКА выбрал второй путь, и когда уже исчезли последние сомнения насчет того, кто выиграет эту Евролигу, ситуация стала меняться.
В третьем периоде, который начался с трехочкового Ясикявичуса, который еще немножко увеличил и без того шикарное греческое преимущество, армейцы дали "Панатинаикосу", только что так уверенно разбиравшемуся с их хрупкими защитными схемами, набрать лишь еще пять очков. И отъели от грандиозного отрыва ровно половину! А песни зеленой — афинских цветов — части трибун вдруг мигом растворились в криках части красно-синей. Она вдруг почувствовала, что ничего еще не потеряно, что противник превращается из жестокого охотника в беспокоящуюся исключительно о том, как унести ноги и забраться в спасительную нору, робкую добычу.
После матча я спросил Дрю Николаса, правда ли, что, столкнувшись на расстоянии маленького шажочка от победы с безумным сопротивлением со стороны ЦСКА, баскетболисты "Панатинаикоса" запаниковали. "Нет-нет,— ответил он.— Паники не было, с чего вы взяли? Просто ЦСКА заставил нас испытывать серьезные трудности в нападении и защите".
Со стороны, однако, игра "Панатинаикоса" смотрелась именно как игра команды, паникующей, не представляющей, что предпринять, чтобы не стало еще хуже. И Желько Обрадович это фактически подтвердил, когда рассказал, как в перерыве предупредил своих баскетболистов: "Далеко не все решено. ЦСКА — великий клуб и будет играть во второй половине агрессивнее". Он качал головой, сокрушаясь, что к армейскому воскрешению "Панатинаикос" оказался не готов.
Шла заключительная четверть, а превосходство греческого клуба в счете, несмотря на время от времени пробуждавшиеся снайперские таланты Фоциса, Стратоса Перпероглу, MVP "Финала четырех" Спанулиса, забивших трехочковые, таяло на глазах. С выцарапывавшими из рук соперников намертво взятые отскоки, кидавшимися за мячом за лицевую линию и добывавшими его армейцами "Панатинаикос" не мог поделать ничего. И Рамунас Шишкаускас уже был похож на себя двухдневной давности — Шишкасуса, в заключительной четверти полуфинала убившего до нее достойно державшуюся и практически все время лидировавшую "Барселону". Это после его трехочкового на последней минуте разрыв съежился до мизерного — одного очка в пользу "Панатинаикоса". Это два его точных штрафных за восемь с половиной секунд до сирены сберегли эту дистанцию, позволявшую ЦСКА сохранять надежду на успех. И это ему Этторе Мессиной было доверено право на главный бросок всего матча.
После одного промаха и одного попадания вставшего у "Панатиникоса" на линию штрафных Ясикявичуса греки "подвисли" по полной программе. Счет — 73:71, до конца — без пары десятых шесть секунд. ЦСКА после тайм-аута вводил мяч от средней линии. Шишкаускас в принципе исполнил все правильно. Крутанулся с мячом, отклонился от опекуна — и бросил. После подобных финтов он забивал в карьере десятки раз. В Берлине мяч ударился о дужку кольца и отскочил в сторону. А Желько Обрадович, за счет этих миллиметров выигравший четвертый финал из четырех у Этторе Мессины, хищно улыбнулся, как на тех роликах, и подошел к своему несчастливому коллеге, чтобы шепнуть ему что-то на ухо.
Какой-то греческий журналист, который был жутко раздосадован тем, что Этторе Мессина ничего не проясняет насчет своего будущего в ЦСКА (основной срок его контракта истек, но у тренера есть возможность продлить его на сезон), долго просил его хотя бы сообщить, что же сказал ему Обрадович. "Ну, если бы речь не шла о чем-то очень личном, он бы, наверное, поделился этим и с вами",— пошутил армейский наставник, впервые за прошедшие после матча полчаса улыбнувшись. Улыбка вышла очень грустной.