Гастроли танец
В ТКЗ "Дворец на Яузе" американская компания "Даг Варон и танцовщики" выступила с программой из трех одноактных балетов своего основателя и хореографа. ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА обнаружила, что с момента последней встречи девятилетней давности творчество Дага Варона приобрело отчетливую гражданскую позицию.
Труппе Дага Варона — успешного и многогранного автора, подвизающегося в самых разных сферах современного танца, от преподавания в вузах до постановки модных дефиле,— исполнилось 23 года: возраст по нынешним временам более чем солидный. Девять лет назад эта компания успешно и жизнерадостно выступила на проходящем в Москве III Американском фестивале современного танца (ADF), обойдя по популярности труппу куда более именитой постмодернистки Триши Браун. Потому что в своих постановках Даг Варон, всю жизнь успешно балансирующий между университетом и шоу, не грузит зрителя малопонятными идеями и пластическими изысками, всегда готов сострить или тронуть простым человеческим чувством, однако легко ладит и с интеллектуалами, сочиняя хореографию на музыку минималистов и соблюдая формальные каноны абстрактного балета.
И на этот раз хореограф не изменил своим эстетическим пристрастиям — все его бессюжетные спектакли поставлены на хиты классиков-минималистов. В хореографии, как и положено постмодернисту, Даг Варон отрефлексировал чуть ли не всех американских классиков: от гранд-дамы модерна 1930-х годов Дорис Хамфри до кумира 1960-х, абстракциониста Мерса Каннингема. А вот шутить Даг Варон перестал совсем — видимо, XXI век к юмору не располагает.
Открывала программу самая оптимистичная из композиций — "LUX", поставленная на "The Light" Филипа Гласса. Если, конечно, можно считать оптимистичным балет, в котором восемь танцовщиков безостановочно, но тщетно рвутся к уравновешенности и гармонии (можно интерпретировать — к вере и созиданию), а порождают лишь тревогу и хаос. Поставлено это мастерски — ни одной точки-позы, ни единой статичной мизансцены: стремительный темп движений при сумасшедшей динамике асимметричных композиций производит впечатление какой-то хореографической Ниагары. Каждый из участников этого неостановимого танцевального потока чертит свой собственный, чрезвычайно запутанный рисунок движения — так что кажется, что танцовщиков по крайней мере вдвое больше, чем на самом деле. Тот же эффект возникает и с лексикой: хотя минималистский "LUX", как и музыка, базируется на каком-то десятке тем-комбинаций, но варьируются они так изобретательно и разнообразно, что хореография выглядит избыточно сложной и богатой. Собственно, зрительское наслаждение этим танцевальным марафоном, в котором благодаря мастерству исполнителей не теряется ни один поворот событий, и способствует той духоподъемности, которая позволяет причислить "LUX" к жизнеутверждающим произведениям Дага Варона.
Вообще-то жизнеутверждающим в самом прямом смысле является "Отплытие", поставленное хореографом на "Te Deum" Арво Пярта. Название можно трактовать в самом широком смысле: это балет о первопроходцах, о выживших в какой-нибудь техногенной катастрофе — словом, о людях, оставивших за спиной все, что составляло смысл их существования, и начинающих жизнь заново. И хотя каждый при "отплытии" ведет свою партию и имеет ярко выраженную индивидуальность, здесь нет героев-лидеров: люди сильны именно своей монолитностью. Формально этот балет — антипод первому: здесь танец вырастает из статики и в нее же возвращается. Весь балет разбит мизансценами, похожими на картины живописцев-романтиков. Плотно сбитые клубки живой плоти: кто-то поддерживает бессильно поникшее тело, кто-то готов впасть в отчаяние, но всегда находится персонаж, выводящий цепочку людей к лучу света. Если к этому повествованию добавить толику гражданственного пафоса, мог бы получиться отличный советский балет про подвиг народа в Великую Отечественную. Но Даг Варон и его танцовщики мастерски избегают малейшей патетики, отчего спектакль сохраняет мужественный и торжественный тон, далекий как от официозной скорби, так и от истошного надрыва.
Совсем уж реквиемно-скорбным оказался спектакль "Алхимия" на музыку "Daniel Variations", написанных Стивом Райхом на тексты Книги пророка Даниила и слова другого Даниила — американского репортера Пирса, похищенного и убитого исламскими фундаменталистами. Разумеется, в этой композиции нет никакой бытовой конкретики, однако глинистого цвета штаны и майки мужчин и голубые одежды женщин намекают на земное и небесное, а пластический мотив пьеты повторяется слишком часто, чтобы избежать ассоциаций с евангельским сюжетом.
Качественная, продуманная, отлично исполненная программа гастролеров свидетельствовала о надежной стабильности американского современного танца. Но далеко не все русские зрители оказались готовы это оценить: многие искренне огорчались, что "чего-то не догоняют", и сетовали, что костюмчики американцев совсем не такие красочные, как у нашего ансамбля Моисеева.