Вчера руководство МВЭС пыталось выработать единую позицию в связи с "делом Догаева", вторым в этом году испытанием, обрушившимся на МВЭС. Первое было связано с окончательной отменой экспортных квот, лицензий и спецэкспортеров, что лишало министерства привычного места под солнцем. Связь между двумя этими событиями — самая непосредственная.
Основное обвинение, из официально предъявленных Догаеву, — должностной подлог (выдача экспортной лицензии на вывоз медного лома не спецэкспортеру).
По оценкам специалистов, размер сделки, объявленной контрабандной, не превышает $30 тыс. К тому же она датируется 1992 годом, когда Догаев был "всего-навсего" замначальника главка нетарифного регулирования. Поэтому первая аналогия, которая напрашивается сама собой, — золотая цепочка, из-за которой Льва Вайнберга обвиняли во взяточничестве. Очевидно, что официальные обвинения — лишь надводная часть айсберга. Если верить газете "Сегодня", Догаеву предлагалось изменить меру пресечения и отпустить из-под стражи под подписку о невыезде, но он предпочел следственный изолятор. Из этого можно сделать выводы, объясняющие, в частности, тревогу, царящую в кабинетах руководителей МВЭС и не только там.
Официальная реакция МВЭС была классической. Сначала предпринимались попытки доказать необоснованность обвинений (по неофициальной информации, однажды министерству уже удалось отбить выдвигавшиеся обвинения по той же сделке). Теперь начата проверка всех решений, к которым был причастен Догаев, чтобы отстоять уже в первую очередь не столько самого Догаева, сколько его коллег, работавших или продолжающих работать в МВЭС. Речь идет все о тех же квотах и лицензиях, но не только о них. Тендерный комитет МВЭС, распределявший поставки в счет госнужд, был наиболее активен именно тогда, когда главком госнужд руководил Догаев (первым же председателем тендерного комитета в 1993 году был Олег Давыдов). Когда институт госнужд был практически устранен, Догаев стал заместителем Давыдова. Не случайно досрочно вернувшийся из отпуска министр и вице-премьер Олег Давыдов в первую очередь занялся мерами "быстрого реагирования" на дело Догаева, а отнюдь не переустройством собственного министерства в соответствии с его новой структурой.
Однако "дело Догаева" может выйти за двери нынешнего МВЭС. Поскольку подразумевает два исхода. Оно может ограничиться сделкой по медному лому, и тогда никто, кроме Догаева, не пострадает. Но может быть и иначе. Дело по обвинению Догаева благополучно существует с 1992 года, но ход ему был дан одновременно с приходом в ФСБ Михаила Барсукова. Связь возможна хотя бы потому, что дела, которые (как и дело Догаева) ведет транспортная прокуратура, весьма часто оказываются в ведении ФСБ (контрабанда). Если эта связь существует реально, то не исключено, что, учитывая значимость усиления борьбы с преступностью как предвыборного лозунга, дело будет расти. Причем вовсе необязательно множить ряды обвиняемых. В предвыборной гонке достаточно иметь компромат на своих оппонентов, чтобы обеспечить себе успех. В этом случае истинными мишенями могут быть Петр Авен, служивший в 1992 году министром внешних экономических связей и, соответственно, имевший связи с министрами первого, гайдаровского призыва, или его первый заместитель Сергей Глазьев, ныне один из самых последовательных критиков экономической политики правительства.
АНДРЕЙ Ъ-БАГРОВ