"Как дела, мгла?"

Михаил Гронас

Родился в 1970 году, живет в США.

"Дорогие сироты" (2002)

Молитва

рвы мозга мы переплыли раскрыли швы черепные и из головы под звезды

вышли

бог Зря, приятен ли твоим ноздрям дым в который мы себя выжгли?

плевать что нельзя или поздно

верни

что взял

(публикуется впервые)

***

дом обесточен мир не светел подними листочек с полу

напиши кому позвонить в случае ночи и положи так чтобы

я заметил

я ведь никаких передач не слушаю и не знаю что делать

в этом случае говорят что самое лучшее спать лечь —

так ли?

извини что я тебя этим мучаю, беспокою и все такое...

***

Небо не то и темнота не та.

На теплой круглой слезе стоит и боится упасть

Кто, скажи мне, кто

Ктот или кта?

Да, я забываю родство,

Но на мне отпечатки

Пальцев твоих, розовоперстый час.

Я городской раствор

Я остаюсь на сетчатке

Я существую сейчас

***

Где то на дне меня меня

Лежит монетка звеня звеня

Когда я прохаживаюсь туда сюда

По совершенно голой земле

По совершенно голой земле

Кто тебя вымыл, земля земля?

Кто тебя вынул, из тьмы изъял

Можно с тобою или нельзя?

Я до угла, а потом долой

Я до угла, а потом домой

Здравствуй, пространство

Привет, рассвет

Как дела, мгла?

***

никому

никому неинтересно

что бормочет кровь, которой тесно

плыть по руслам узким и коротким

черепной коробки

все сердца

все сердца за загородкой

ты один твое сердце неваляшка

ходит легкой неряшливой походкой

фляжка крови

фляжка крови за спиной

(публикуется впервые)

Анна Глазова

Родилась в 1973 году, живет в США.

***

ночью с грохотом мимо окна

снег летит с высоты.

может, на крыше со снегом играет в тени человек.

по стеклу в темноте расходятся дуги.

ты следишь, серый свет,

и грохоту вторя

говоришь человеку, неясный твой рот.

другу расскажешь,

тихий после падения,

снег остался ничей.

(публикуется впервые)

***

никогда не придешь ты домой,

куда ни иди,

все открытые двери,

все закрытые двери,

все твои — и закон в каждой,

что ключ открывает замок,

закрывает,

и за каждой сияющий сад

или мрак или душный чулан,

и ты тянешь из души своей

нитку сквозь рот и метишь дорогу,

как могла бы ты верить,

многоглазая, лысая, что когда-то придешь.

(опубликовано в журнале "Рец", N 54, 2008)

***

и захороненных

в пазухах сонных расщелин

в самом исхоженном месте

на повороте дороги

когда зазвонит телефон —

слушай как катится рокот

далеко идущей машины:

это проехали мимо

к твоим водопадам

те, чьи серые тени

легли к тихой музыке

под замерзшею кроной

и ледяными слезами зимой не плачущих ив.

перед домом стоит, завороженно глядя,

собака, и опираясь на палку,

проходит старик, девочка

трогает волосы, морщит лицо,

и опускаются руки

к яблокам на столе.

от звона светлого неба.

и разлита во все стороны

тьма по кустам, и словно покой стережет.

яблоки в вазе лежат. девочка спит.

усталый попутчик вздыхает.

как непохожие сложные переплетенья

не из руки уже, а из спокойного дня

черпают много часов и не-протяжимое время.

в центре спокойного озера

пальцы уходят искать ручку весла,

твердое дерево стерто до блеска

кожей твоих нежных рук.

как ни гляди, во все стороны —

нет перемен. снег серебрится,

и ивы тянутся к ночи,

и в зеленых глазах стоящей

лицом к лицу с тобой женщины

видишь, как отражается лес,

не такой уж зеленый среди февраля.

за водопадами словно раздвинуты облака.

серые тени ложатся к ступням старика.

мимо башни пройди,

но задержись рядом с расщелиной.

ледяные пороги держат в оковах

теперь не текущую воду.

между льдом и волнами озера,

по которому, словно пальцами провели,

струятся полоски, отражения веток и неба.

так ручей протекает в зеленую середину,

когда лето расковывает

многоэтажный ландшафт.

и желтые листья,

плоды и красные птицы

осенью тянутся в темное время,

цветом сливаясь с тобой и с собой.

ближе к расщелине

люди не ходят и не слышно стука машин.

здесь стоит, растворившись в себе, звонкий воздух.

то, что забыто, шагает по воздуху, вечно в пути.

тут же белая пелена.

там, где был звон, ты слышишь теперь,

твои уши скручены тверже в тугой завиток,

как под звуком колеблется, словно неторопливое сердце,

растяжимая тишина.

(публикуется впервые)

***

в голове птицы

запертый образ

недоступней чем пить

красную пыль марсианских ключей.

там, где земля — шар, океан — блюдо,

долго висит луч, немой обруч огней.

обручи меня весом,

через листья и платья и голоса

обращать дугой сердце.

(опубликовано в книге: "Петля. Невполовину". М.: НЛО, 2008)

***

ухом к водопроводу,

ты следишь, как в стенах ссыхается ночь.

в сырых трубах ложится

еще один слой,

это смытые с вечера разговоры,

здесь, у бессонницы в доме, в ушах стоят стены.

полная чаша,

это гостеприимное время

кормит так, что не встать.

(публикуется впервые)

Григорий Дашевский

Родился в 1964 году, живет в Москве.

***

— Нежное какое у нас вчера —

не дотронься, не погляди.

— Щелью щель, скорее, дырой дыра:

то и вынь, что туда клади.

***

Собственное сердце откушу

но не перебью и не нарушу

ласковое наше шушушу

дорогие мои хорошие

***

Март позорный рой сугробу яму

розоватых зайчиков не ешь

кости имут ледяного сраму

точно ты уже отсутствуешь

***

Огнь живой поядающий, иже

вызываеши зуд сухость жжение

истончаеши нежные стенки,

преклони свое пламя поближе

прошепчи что я милый твой птенчик

Январь 2009

Василий Ломакин

Родился в 1958 году, живет в США.

Балеты

Дай мне прийти в себя, родная

Ни одного удачного Кремля

И даль лесов какая-то смешная

Дай руку мне, и я сейчас умру

Пока другою знаменую

Звездообразную на куполе дыру

Валясь в дыру уже другую

Такого большого Парижа

Не видели вы и в Москве

Течет сладковатая жижа

По мертвой и жидкой Неве

Балеты крутят лисапедки

И глаз превращается в рот

Пока небольшие конфетки

Менадка за щеку берет

Шумит, гудит пожар французский

Стоит застой, проспект пустой

От Сокола до Белорусской

Спешит, бежит народ простой

Ты помнишь ли, как Клеопатра

Соски подкрасила, смеясь

И как смеялся из загробного театра

Старый дурак, великий князь?

Блаженству сладкая награда

Всему наступит свой черед

Когда придет из Ленинграда

Стигийский лед, швейцарский флот

(публикуется впервые)

***

Пиздец

Разгораются

Моря подземные сердец

Ноги проваливаются

Руки отваливаются

(публикуется впервые)

***

Твои ненаглядные очи

Синеют в железных гробах

Мои подмосковные ночи

Стучат на обратных зубах

Неденежное золото плоти

Златится на праздных рублях

Неясный дар прозрачной ночи

И я один в печальных областях

(публикуется впервые)

***

Карминный и прозрачный град

Рыдая, сердце говорит

По радио, что нет пути назад

Лишь только в самый первый раз

Увидит твой прозрачный глаз

Как плохо едет левый ряд

Двумя рядами

Москва горит

Как только города горят

Над городами

Боком въезжая в левый ряд

Стоит широкий ряд ребят

И реет безобразный бред

Над их муравленными головами

Напрасно крепкими скрипели ручниками

Руками маленькими первую втыкали

Педали ногами перебирали

И смертным сердцем трепетали

Она вам больше не нужна

Сошедшая с ума от ужаса и боли

Повесившаяся жена

С живыми страшными глазами

О том, что города горят

Как будто в самый первый раз

Глазами пей двойные ништяки

Карминных стоп-огней, повешенных до неба

На расстоянии твоей протянутой руки

Тебе даны скучнейшие аспекты хлеба

Капризный цис в прозрачный транс нисходит

И новые миры с собой низвесть изволит

И архипоп с весталкою восходит

На Капитолий снова

Изобретательно глумясь

Над сатанинской блядью времени

(публикуется впервые)