В Локарно открылся 48-й международный кинофестиваль, который продлится до 13 августа. Конкурсная программа из 20 фильмов-премьер сопровождается несколькими специальными программами и ретроспективами, работает кинорынок. Но главная приманка фестиваля — вечерние показы на Piazza Grande, где одновременно 7000 человек смотрят фильмы на экране размером 26х14 м с самой современной системой воспроизведения звука.
Единственное, чему не может противостоять совершенная техника, — это капризам природы. В течение всего дня солнце сияет на безоблачном небе над озером Маджоре, но примерно через час после начала фильма начинается гроза. Однако и она не способна оторвать тысячи синефилов от гипнотического зрелища. И вовсе не обязательно это должен быть новейший американский боевик с эффектом "долби стерео": фестиваль открылся фильмом, снятым сорок лет назад. Он не был широкоэкранным, а естественность цвета достигалась путем комбинированной печати копии с трех отдельных негативов. Фильм назывался "Страсть" (Senso), его создали гениальный режиссер Лукино Висконти и замечательный оператор Джузеппе Роттуно. Под руководством последнего теперь восстановлена оригинальная версия картины; в нее включены вырезанные цензурой сцены битвы под Кустозой, и достигнут изначальный цвет, для чего пришлось реставрировать старую технику печати. Так что "Страсть" тоже смотрелась как премьера.
Вошедшее в хрестоматии начало фильма — представление "Трубадура" в Венецианской опере в 1866 году, которое перерастает в мятеж против австрийских оккупантов. Далее Висконти разворачивает свой любимый жанр мелодрамы как попытки бегства от истории (графиня-патриотка отдает свое сердце офицеру вражеской армии и терпит моральный крах). Великолепные костюмы, интерьеры, игра актеров остались бы музейными экспонатами, если бы не показ на Piazza Grande и не реставрационные средства, способные усилить звучание оригинала. Viva Verdi! — этот романтический клич был поддержан сначала акустикой старинной площади (вблизи от которой расположен родовой замок Висконти), а потом — раскатами грома и шумом дождя. А звукам 7-й симфонии Брукнера, зловеще комментировавшим драму "распутной графини" (так назывался фильм Висконти в американской прокатной версии), точно соответствовали световые сигналы молний. Впору было задуматься о царящем за кулисами еще одном великом режиссере, для которого Верди и Висконти — лишь поводы для творческого акта.
На следующий вечер показывали куда более новый, но тоже знаменитый фильм — "Белый шар" иранца Яфара Панахи. Девочка хочет купить золотую рыбку, плавающую в аквариуме, и вымаливает у матери денег, но по дороге теряет злополучную купюру, которая проваливается сквозь решетки вентиляционного люка. С помощью брата, соседей и случайных прохожих девочка пытается достать из-под решетки деньги. Действие разыгрывается в масштабе реального времени и занимает ровно полтора часа, а фоном к нему служат обрывки радиопередач, говорящих о приближении Нового года. Буквально за пять минут до него героине фильма (под бурные аплодисменты публики) удается выудить купюру, а вместе с ней и желанную золотую рыбку. Начинается дождь (на экране), и промокший народ на Piazza Grande устраивает овацию иранскому фильму.
Сценарий "Белого шара" написан Аббасом Кьяростами, которого называют последним гением мирового кино. О нем с одинаковым восторгом говорят Акира Куросава и Квентин Тарантино. Его полная ретроспектива идет в Локарно, еще год назад "наведшем фокус на Иран" (демонстрируется также программа иранских женщин-режиссеров). "Белый шар" поставлен учеником и бывшим ассистентом Кьяростами. Фильм получил в Канне "Золотую камеру" и за три дня был продан по всему миру. Он демонстрирует лучшие качества "школы Кьяростами" — удивительную простоту, целомудрие и непосредственность (героями иранских фильмов часто становятся дети). При этом наивность кинематографа Кьяростами и его учеников так же мнима, как историзм Висконти. "Земля дрожит" — это неореалистическая опера, в которой уже содержится зародыш "Страсти". Сегодняшнее иранское кино — неопримитивизм, ответ на маньеризм, на исчерпанность европейского Большого стиля.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ