В таллиннском издательстве "Александра" вышла книга Юрия Лотмана и Юрия Цивьяна "Диалог с экраном". Как известно, Лотман ранее издавал работы по семиотике кино, Цивьян два года назад выпустил монографию о том, как воспринимался кинематограф зрителем начала века: в обоих случаях речь идет о текстах, ставших в своей области классическими.
В "Диалоге с экраном" авторы объединили свои усилия для решения достаточно специфической задачи: создать научно-популярный труд, подробно разъясняющий широкому читателю основные категории теории десятой музы. Демонстрируя свойственный структурализму просветительский пафос, они написали что-то вроде маленькой энциклопедии. Трюк, план, кадр — бывают таких-то и таких-то видов, что читатель мог видеть в таких-то и таких-то фильмах. Энциклопедичность в монографическом исследовании, однако, чревата определенной поверхностностью и однообразием повествования. Структурализм же, когда задача его упрощена — когда он ориентирован на широкую публику, а следовательно, не может просто демонстрировать технику, — слишком явственно обнажает необязательность своих высказываний.
"...Таковы свойства искусства вообще. Однако, вероятно, нигде они не проявляются с такой силой, как в кинематографе" — не менее пяти раз за книгу Лотман и Цивьян прибегают к этой фигуре речи: такое-то свойство присуще всей культуре, но в кино этого свойства больше. О качественной же специфике кино разговора практически не заходит. Между тем в книге постоянно появляются интересные локальные культурологические сюжеты, подробная разработка которых могла бы быть читателю даже более полезной, чем голый, неидеологизированный перечень. Такой, скажем, сюжет: улучшение качества фильма с течением лет. Многим сегодняшним зрителям нравится старое кино потому, что они приписывают его авторам отказ от цвета и звука: черно-белость и немота воспринимаются как сильные художественные приемы.
Такие мелочи мгновенно выключают автоматизированное восприятие искусства и приводят в действие механизм сопереживания — здесь, кстати, появляется и повод для громких слов и парадоксальных высказываний: само Время, трактуемое обычно как безжалостный пожиратель ценностей, может превратить рядовую фильму начала века в шедевр. И тем трогательнее выглядят на этом фоне фигурки живых людей, часто и не помышлявших о памяти поколений, а просто устраивавших задорный и коммерчески успешный аттракцион.
История кино — не только знаменитые режиссеры и фильмовые дивы, но и, допустим, первые киномеханики, коих в России поголовно именовали Митьками (как всех извозчиков звали Ваньками) и кои сами выбирали скорость вращения рукоятки: в смешных местах — побыстрее, в трагических — помедленнее. И, конечно, первые зрители ленты "Прибытие поезда...", разбегавшиеся в ужасе при виде летящего с экрана смертоубийственного паровоза. И критик В. Стасов, вообразивший себя при этом же зрелище Анной Карениной и пришедший по этому поводу в метафизический восторг. Хороший повод для конкретного эстетического или идеологического анализа: как же должен был любить этот человек русскую литературу, чтобы представить себя на рельсах вместо героини Толстого!
ВЯЧЕСЛАВ Ъ-КУРИЦЫН